Почти невеста

– Сын, – сказала она. – У вас сын, ваша светлость… Белла, дорогая, он красив.

Она приложила младенца к материнской груди.

Арабелла устало улыбнулась и поцеловала крошечную головку, потом посмотрела на Джека. В его серых глазах стояли слезы.

– Смотри, любовь моя, какое чудо мы сотворили.

– Не уверен, что это моя заслуга, – ответил он с бледной улыбкой.

Джек поцеловал жену, потом сына.

– Из-за него я чувствую смущение и робость.

– Чарльз, – сказала Арабелла. – Мы назовем его Чарльзом.

– Да, – согласился он, неуверенно беря на руки крошечное тельце.

– Лучше дайте его мне, ваша светлость, – поспешила через комнату леди Баррет. – Боюсь, мы его простудим.

Джек тотчас же отдал сына, чтобы его завернули в одеяло, которое ее милость держала наготове.

– А теперь уйдите на час, а потом и Арабелла, и младенец будут готовы вас принять, – распорядилась леди Баррет.

Обычно она испытывала большое почтение к герцогу, но сейчас ее роль повитухи давала ей некоторую уверенность, и она, не задумываясь, отдавала ему приказания.

– Если хотите сделать что-нибудь полезное, – сказала Мэг ободряюще, видя его нерешительность, – выведите на прогулку собак. Они томятся в коридоре.

– Да, я заметил, – сухо ответил он.

– Ступай, любовь моя, – поддержала Арабелла, но голос ее был очень слабым. – Дай им побегать. Они весь день взаперти. Отказываются выходить с кем-нибудь другим, но с тобой, как ты знаешь, пойдут.

Джек вопросительно оглядел лица собравшихся женщин, потом сдался:

– Ладно, вернусь через час.

Он наклонился и поцеловал влажный лоб Арабеллы, отведя с него мокрую прядь волос:

– Но помните, я буду отсутствовать не больше часа.

Она улыбнулась:

– Возвращайся поскорее.

Он вышел и свистнул собакам, которые помчались за ним вниз по лестнице. Тидмаус все еще мерил холл шагами.

– Ваша светлость?

– Сын, Тидмаус, – сказал Джек, безуспешно пытаясь скрыть свое ликование. – Красивый мальчик, и ее светлость в порядке.

– Примите мои поздравления, ваша светлость.

Обычно суровое лицо Тидмауса расплылось в улыбке:

– Могу я поздравить слуг с этим событием?

– Можешь, – ответил Джек, все еще улыбаясь. – И открой бочонок октябрьского эля, чтобы все в кухне могли выпить по этому случаю.

– Да, ваша светлость. С удовольствием, ваша светлость.

Тидмаус отвесил поклон и отправился выполнять поручение. В его важной, солидной походке появилось что-то легкое и пружинистое.

Часом позже Джек вернулся домой и застал всех слуг в возбуждении. Тидмаус сообщил ему, что доктор ушел четвертью часа раньше. Джек помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки, собаки неслись впереди и ворвались в спальню Арабеллы, принеся с собой свежесть в слишком жарко натопленную комнату.

Борис и Оскар рванулись к кровати, и Мэг едва успела их оттащить за ошейники.

– Нет, не сейчас, – сказала она. – Я отведу их на кухню.

Джек не сводил глаз с лица жены. Она полулежала, опираясь о белоснежные подушки. Лицо ее было все еще бледным, но просветленным. У груди она держала младенца.

– У него нос, как у Шарлотты, – сказала она.

Джек опустился на колени возле постели, а леди Баррет неслышными шагами направилась к двери, вытесняя из комнаты Бекки.

– Ты так не думаешь? – спросила Арабелла, дотрагиваясь кончиком пальца до названного органа и чуть приподнимая его. – Это крошечная Шарлотта.

Джек улыбнулся. Сам он этого не видел, но был готов в это поверить.

– Чарльз, – пробормотал он, прикасаясь губами к щечке младенца.

Он посмотрел на жену:

– Я люблю тебя. Не могу выразить словами, как сильно. Не представлял, что мужчина может быть так счастлив.

Арабелла погладила его щеку.

– Или женщина, – сказала она.

Чарльз, маркиз Хэвершем, зевнул.

– На него это не произвело впечатления, – сказал Джек с тихим смехом.

Он прилег рядом с женой и сыном, и рука его скользнула под спину Арабеллы, когда она в изнеможении погрузилась в сон. Впервые в жизни Джек подумал, что понимает, что такое чувство удовлетворения.