Разделенные океаном

Миссис Гавелок оказалась добродушной и общительной дамой лет пятидесяти с копной седых кудряшек и внушительной грудью. Она приветствовала Молли широкой улыбкой и помахала, словно веером, анкетой, которую та только что заполнила.

— Вы именно та, кто нам нужен, миссис Райан. Присаживайтесь и чувствуйте себя, как дома.

— Благодарю вас. — Молли опустилась на стул по другую сторону письменного стола.

Миссис Гавелок уложила свою могучую грудь на крышку стола и скрестила руки. Она вновь улыбнулась.

— Нам срочно требуется еще один человек в расчетном отделе, и ваше появление для нас — как подарок судьбы; ведь вы работали в банке и в билетной кассе «Ротонды» — я сама частенько ходила туда в молодости, — так что привыкли иметь дело с деньгами, и эта вакансия — как раз для вас. Получать вы будете четыре фунта, десять шиллингов и шесть пенсов, и всегда имеется сверхурочная подработка, если у вас возникнет такое желание.

Молли ощутила огромное разочарование.

— Но я надеялась получить место на поточной линии, где могла бы работать вместе с Агатой Фрейзер, той самой женщиной, которая и рассказала вам обо мне.

Было нечто романтичное в том, чтобы стоять на конвейере во время войны, и Молли уже предвкушала, как напишет об этом детям. А вот работа в расчетном отделе романтикой и не пахла.

— Видите ли, миссис Райан, — запротестовала миссис Гавелок — она по-прежнему улыбалась с таким видом, словно ничуть не сомневалась, что добьется своего, — в расчетном отделе очень нужен такой человек, как вы, умеющий обращаться с цифрами. Вы сделаете нам огромное одолжение, если согласитесь взяться за эту работу. В пятницу день зарплаты, и мне приходится самой сидеть в отделе, потому что остальные сотрудники не справляются, а это значит, что я пренебрегаю собственными обязанностями. — Подавшись вперед, она негромко добавила: — Скажу вам по секрету: для того, чтобы работать на поточной линии, особого ума не требуется — Да и зарплата там гораздо ниже.

Молли не выдержала и рассмеялась.

— Ну, хорошо, уговорили, я согласна. Но сначала я должна спросить вас кое о чем. Вы отпустите меня на рождественские праздники? Я дала честное слово своим детям, что приеду в Ирландию встретить праздник вместе с ними.

— Разумеется, — тут же ответила миссис Гавелок. Она протянула руку. — Добро пожаловать на борт, миссис Райан. А теперь пойдемте со мной, я попрошу мистера Пэрриша объяснить вам, что к чему.

— Вы хотите, чтобы я начала прямо сейчас?

Молли намеревалась вернуться в «Бон Марше» и купить платье, которое она присмотрела там вчера, но потом решила, что разумнее будет начать зарабатывать деньги, а не тратить их.

Вместо ответа миссис Гавелок взяла ее за руку и буквально потащила за собой в расчетный отдел, словно боялась, что новая сотрудница вдруг возьмет и исчезнет.

Мистер Пэрриш оказался славным невысоким старичком с мягкими серебряными волосами и розовым детским личиком. Он еще пять лет назад вышел на пенсию, но с удовольствием обнаружил, что с началом войны в его услугах вновь возникла необходимость, потому что многие мужчины и женщины ушли в армию.

— Дома мне было очень одиноко, — сообщил он Молли, и его голубые глазки увлажнились. — Моя жена, Мэри, скончалась, когда ей не исполнилось еще и шестидесяти, а Господь не благословил нас детьми. Мы намеревались, выйдя на пенсию, поселиться на островах Силли [78]. Вам не доводилось бывать там, миссис Райан?

Молли призналась, что нет, не доводилось. Более того, она понятия не имела, где эти острова находятся.

— Это совсем недалеко от Края Света [79], Край Света (англ. Land’s End) — мыс, расположенный на юго-востоке Англии.

Он оказался педантичным и надежным работником, хотя и ужасно медлительным. Мистер Пэрриш выводил буквы и цифры с таким тщанием, что слова казались напечатанными на машинке.

В отделе работали еще два человека: Эсма Фитцджеральд, мужа которой отправили в Гонконг через две недели после свадьбы, и Долли Берч, пятнадцатилетняя девица, посвящавшая почти все свободное время созерцанию своей смазливой мордашки в карманном зеркальце, которое носила в сумочке. Долли исполняла обязанности «прислуги за все» — доставляла письма, собирала карточки учета рабочего времени, которые рабочие оставляли на проходной, разносила чай с тележки, приезжавшей два раза в день, и частенько надолго исчезала, чтобы поболтать с многочисленными подружками в разных отделах завода.

В пятницу Молли сопровождала мистера Пэрриша в местное отделение банка Ллойда, и им пришлось подождать у входа, пока двери не открылись. Очевидно, женщины ходили с ним по очереди, то ли для защиты, то ли для того, чтобы он не сбежал с деньгами, — Молли пока не поняла. Каждый раз мистер Пэрриш забирал из банка намного больше тысячи фунтов банкнотами и монетами, чтобы выплатить зарплату. В «Гарстон электрикс» было более двухсот двадцати семи рабочих и служащих.

Остаток дня Молли раскладывала деньги по маленьким коричневым конвертам. Следовало вложить внутрь еще и выписку из платежной ведомости, а на лицевой стороне написать имя и фамилию получателя. Примерно в половине пятого мистер Пэрриш, Эсма и Молли двинулись в обход, нагруженные подносами с конвертами, которые вручили каждому рабочему в собственные руки в разных частях завода. Кое-кто жаловался, что им недоплатили и что они, например, отработали по сорок шесть часов, тогда как деньги им выдали всего за сорок четыре. Молли получила указание отвечать в том духе, что им надо заглянуть в контору в понедельник и недоразумение будет улажено.

Совершенно неожиданно для себя она вдруг обнаружила, что работа ей нравится. Молли влюбилась в мистера Пэрриша, быстро подружилась с Эсмой, ну а невыносимую Долли не любить было решительно невозможно.

С большим удивлением Молли поняла, что очень скучает по Райанам, — как и они по ней. Лили и Паулина расплакались, когда их невестка появилась на свадьбе, а Глэдис обняла ее и призналась, что очень рада ее видеть. Братья Тома ласково расцеловали ее в обе щеки, и Молли вдруг поняла, что по-прежнему остается членом семьи Райанов так же, как и Кенни.

Церемония получилась очень трогательной — было нечто мучительно-горестное в том, что двое молодых людей решили пожениться в самый разгар войны. Джеральд, которому только-только исполнился двадцать один год, служил лейтенантом в торговом флоте, а его восемнадцатилетняя невеста Люси едва не погибла при взрыве на фабрике по производству боеприпасов в Киркби, где работала. И никто не мог знать заранее, сколько им отпущено пробыть вместе в такое неспокойное, смертельно опасное время.

У Молли комок застрял в горле, когда священник объявил их мужем и женой. Она всем сердцем желала, чтобы Ирен осталась жива, присутствовала бы на свадьбе внука и приняла бы в семью новую миссис Райан.

Две недели спустя Молли приехала в Дунеатли. Было воскресенье, дети заранее знали, в котором часу она должна появиться, и уже ждали ее, когда автобус остановился на площади. Еще через несколько минут Молли сидела на диване, а они облепили ее со всех сторон, осыпая поцелуями, гладя по голове и требуя, чтобы она рассказала о своей работе, о людях, с которыми трудится, о свадьбе и прочих вещах, о которых мама писала им в письмах, — обо всем этом они пожелали услышать из первых уст. Особенно их заинтересовала Долли, которой они, похоже, восторгались; почему, Молли понять не могла. Томми спросил, не может ли она взять Долли с собой, когда приедет в следующий раз, и Молли ответила, что постарается, хотя и не может ничего обещать.

Выходные пролетели быстро, и в воскресенье после обеда она отправилась обратно в Ливерпуль, чувствуя себя самой несчастной женщиной на свете. Но все-таки Молли немного приободрилась, когда паром причалил к Пиэр-Хэд и она села на трамвай, чтобы ехать к Агате.