Отказать королю.

— Да, миледи.

Я чуть было не сказала леди Солсбери, что умею играть на лютне, но вовремя прикусила язык. Интуиция подсказала мне, что мои скромные умения вряд ли удовлетворят ее высоким требованиям.

С чувством исполненного долга леди Солсбери повернулась к пажу, который скрывался в темном углу комнаты.

— Позови мисс Рид, — приказала она.

Почти тотчас, словно ожидая вызова, в покой вошла молодая девушка. Как и у принцессы, ее волосы были распущены, значит, она была не замужем. Мне пришлось во время путешествия из Гластонбери стянуть свои локоны в тугую косу и убрать под чепец. Теперь, спустя три дня, проведенных под жарким солнцем, я мечтала вымыть голову и смыть с лица дорожную пыль.

— Мисс Рид — фрейлина, как и вы, — представила мне вошедшую леди Солсбери. — Она покажет вам дорогу в спальню фрейлин, ответит на ваши вопросы и поможет устроиться.

Я вновь присела в реверансе и поблагодарила ее.

Леди Солсбери фыркнула и брезгливо сморщила нос:

— От вас несет конюшней, мисс Лодж. Я распоряжусь, чтобы в спальню принесли большую лохань для омовений. Потрудитесь как следует вымыться, прежде чем вновь предстать пред светлые очи ее величества.

Глава 6

— Ну вот мы и пришли! — воскликнула мисс Рид. — Это наша спальня.

Моя провожатая — юная розовощекая девушка, старше меня всего на год или два, — дружески мне улыбнулась. Одета она была так же, как и другие девицы и дамы из окружения принцессы Марии, в простое черное верхнее платье, из-под которого выглядывали юбка, корсаж и рукава насыщенного красно-коричневого цвета.

Комната, в которую мы вошли, была просторной, длинной и заполненной солнечным светом. В ней стояли три широкие кровати и несколько ларей для одежды. Сундуки с моими вещами были аккуратно сложены в углу.

— Мисс Рид...

— Зови меня Анной[14], — прервала меня моя новая знакомая. — Я уверена, мы с тобой обязательно подружимся.

Голос Анны звучал с таким неподдельным энтузиазмом, что я поспешила с ней согласиться. Анна тут же принялась рассказывать о себе:

— Мой отец — сэр Уильям Рид. Он владеет имением Борстолл в Бекингемшире. А тебя кто привез сюда? Твой отец?

Я изо всех сил затрясла головой:

— Тот человек, который представил меня ее высочеству, — мой опекун, сэр Лайонел Даггет. А мой отец — сэр Артур Лодж из Хартлейка в Сомерсетшире. То есть я хотела сказать — покойный отец...

Голос мой предательски дрогнул, и я быстро добавила:

— Я наследница всего фамильного состояния.

— Здесь это не имеет большого значения, — усмехнулась Анна. — Я слышала, твой опекун называл тебя Томасиной.

— Да, при крещении мне дали имя Томасина. Однако друзья и родственники зовут меня Тэмсин.

— Ну тогда я тоже буду звать тебя Тэмсин. Ты привезла с собой горничную?

— Ох! — воскликнула я. В суматохе я совсем забыла об Эдит. — Как ты думаешь, ее сюда проводят? Нехорошо, если она заблудится в этом огромном замке, где не знает ни одной живой души, кроме меня.

— Не волнуйся, сейчас она наверняка на половине прислуги. Горничных разместили там, потому что в нашей спальне нет места даже для низеньких кроватей на колесиках, которые бы задвигались под наши ложа. Мне позвать ее, чтобы она помогла тебе распаковать вещи?

Я почувствовала, что Анна просто изнывает от желания узнать обо мне больше и посмотреть, что я с собой привезла. Пришлось пойти ей навстречу и показать кое-что из столь дорогих моему сердцу вещиц, которые я захватила с собой из дома. Анна восхитилась маленьким ручным зеркальцем, подарком отца, присланным мне из самого Лондона, и колодой ярких игральных карт — еще одним его подарком, на этот раз на Рождество. Однако более всего ей понравился драгоценный кулон, который мой дед взял как трофей на французском корабле, захваченном им в краткий срок его каперства[15]. Я с удовольствием принялась рассказывать истории каждого из этих предметов, и скоро мы с Анной болтали как давние подружки.

Наконец я отважилась задать вопрос, который мучил меня с тех самых пор, как я была представлена старшей придворной даме принцессы:

— Откуда у леди Солсбери столько власти, чтобы командовать сэром Лайонелом?

— Она — не просто леди Солсбери, она графиня Солсбери, в девичестве Маргарет Плантагенет, а значит — двоюродная сестра нашего короля. Она пользуется полным доверием ее высочества и королевы Екатерины[16].

Анна рассмеялась, увидев мое изумленное лицо. Несмотря на то что соболья отделка платья леди Солсбери не осталась без моего внимания, я действительно не могла представить себе, что разговариваю с особой королевской крови.

— И она отвечает за всю прислугу принцессы?

— Только за женскую ее часть. И тебе следует быть с ней очень любезной и выполнять все ее указания, иначе она отошлет тебя домой.

Я судорожно сжала ткань платья, которое собиралась положить обратно в самый большой из моих сундуков, остававшихся в нашей общей спальне. Волна тоски по дому захлестнула меня с такой силой, что я даже закрыла глаза, тотчас наполнившиеся непрошеными слезами. Я смахнула горячую влагу, и из моих уст почти против воли вырвалось:

— Вообще-то вернуться домой будет совсем неплохо!

Я отчетливо поняла, что буду остро тосковать по Бланш и по той вольготной жизни, которую вела как единственная дочь отца богатого семейства. В каждом из наших домов у меня была собственная спальня и своя постель. Мне не нужно было ни с кем делить ни комнаты, ни ложа, а здесь, в Торнбери, я, само собой разумеется, буду спать в одной спальне с другими фрейлинами и на одной кровати еще с одной девушкой. И до сегодняшнего дня мне никогда не приходилось никому прислуживать...

Но Анна прервала мои горестные размышления безжалостным замечанием:

— Если ты не угодишь леди Солсбери, тебя отправят домой с позором!

Я содрогнулась, когда поняла, что в любом случае путь обратно к мачехе мне закрыт. Если графиня будет мною недовольна, я вновь окажусь во власти сэра Лайонела Даггета. А уж он-то распорядится моим будущим так, как сочтет нужным. Если я не сумею понравиться при дворе, он выдаст меня замуж за первого охотника за приданым, который даст ему достаточно большие отступные.

Я сложила платье в сундук, тщательно разгладив каждую складочку, и приняла решение: я добьюсь успеха при дворе принцессы Марии, чего бы мне это ни стоило.

— Что мне надеть, когда я буду прислуживать принцессе? — спросила я.

— Наш портной сегодня же снимет с тебя мерки и через день-два тебе сошьют такое же платье, как у меня. — Анна приподняла юбки своего черно-коричневого туалета. — Этот наряд шьется нам за счет короны, и еще каждая из нас, фрейлин, получает вознаграждение за службу — десять фунтов в год. Эти деньги выплачиваются по частям каждые три месяца, поэтому ты всегда сможешь взять взаймы под будущие поступления, если захочешь купить что-нибудь особенное — такое, чем нас тут не снабжают.

Именно в этот момент, когда речь зашла о столь животрепещущих практических вопросах, появились двое крепких молодцов, тащивших огромную деревянную лохань для купания. За ними следовала еще добрая дюжина работников с ведрами, настолько полными, что вода из них выплескивалась на пол. Слуги вылили половину ведер в лохань, а вторую половину принесенной воды оставили на обливание. Последней явилась Эдит, вооруженная мешочками с душистыми травами для добавления в воду, шариком ароматного мыла, губкой и двумя полотенцами.

— А при дворе часто моются целиком — с головы до ног? — спросила я Анну, начав с помощью Эдит освобождаться от своего пропыленного и пропотевшего за время путешествия наряда.

Хотя многие считали мытье с полным погружением в воду опасным для здоровья, я лично не видела в этом ничего плохого, хотя и привыкла обходиться тазом и кувшином.

— У нас при дворе так моются гораздо чаще, чем где бы то ни было. — В голосе Анны мне послышалось легкое осуждение. — Говорят, король Генрих уделяет чистоте особое внимание.