Дочь игрока

Не прошло и месяца с тех пор, как Квин тайком вывез Рину из Лондона и поселил в маленьком домике в безлюдной местности на границе с Уэльсом. Несколько недель он подробно рассказывал ей о жизни «воскресшей» Пруденс – это были рассказы о ее чудесном спасении ирландскими миссионерами, направлявшимися в Африку, рассказы о смерти ее приемного отца, о возвращении с приемной матерью в Дублин, где женщина на смертном одре призналась, что она вовсе не мать Пруденс. Умирающая просила девушку, чтобы та отыскала своих родственников.

По мнению Рины, история Квина была самой нелепой из всех, когда-либо ею слышанных. Она так прямо и сказала: мол, ни один человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, ей не поверит. Но Квин с хитроватой улыбкой возразил:

– Тебе надо сыграть на их чувствах. Это затуманит им мозги. Когда они узнают, что ты сирота, да к тому же еще воспитывалась в семье миссионеров, они примут тебя с распростертыми объятиями, будь уверена.

И оказалось, Квин не ошибся – он был прекрасным знатоком человеческой природы. Когда «Пруденс» явилась в контору мистера Черри с письмами своей покойной «матери», с различными свидетельствами и документами, адвокат Тревелинов поверил ей без колебаний – ему потребовалась всего неделя, чтобы подтвердить: девушка действительно является родственницей его клиентов. Вскоре ее пригласили в Рейвенсхолд. Это одновременно изумило и встревожило Сабрину, а легкость обмана заставила еще острее почувствовать свою вину.

Мистер Черри оказался приятным и доброжелательным человеком, и Рине ужасно не хотелось его обманывать, но она понимала: теперь ей придется привыкать ко лжи. Впрочем, Рина не очень огорчалась. Если хотя бы четверть того, что рассказал ей Квин, было правдой, то родственники Пруденс – самые эгоистичные и жестокие люди в Англии.

К концу дня погода испортилась; темные тучи надвинулись с северо-запада, и ясное утро сменилось хмурым днем. Сгущался холодный туман, застилавший дорогу впереди. Волнение на море усилилось, и волны с грохотом разбивались о скалы. Сабрине даже казалось, что она слышит не шум прибоя, а гром небесный. Все вокруг стало неприветливым, угрюмым – обширные зеленые поля сменились голыми каменистыми склонами.

Как ни странно, но этот суровый пейзаж взволновал Сабрину. Она долгие годы жила на шумных и грязных улицах Лондона, где всегда царила такая толчея, что, казалось, там даже ее собственные мысли принадлежали кому-то другому. И вот теперь это пустынное, угрюмое, дикое побережье… Здесь она почувствовала себя по-настоящему свободной. Каменистая и бесплодная земля, голые серые скалы… Тут повсюду таилась какая-то неведомая опасность. И все же эта земля казалась Сабрине прекрасной.

– Вон, смотрите, – сказал поверенный, кивая на окно кареты. – Рейвенсхолд.

Девушка выглянула из окна. Порыв ветра ударил ей в лицо, но она не почувствовала холода. Рина пристально всматривалась вдаль, однако ничего не могла разглядеть. Тут сверкнула молния, осветившая все вокруг, и девушка увидела Рейвенсхолд.

Замок стоял на краю утеса – такой же мрачный и угрюмый, как побережье, над которым он возвышался. В этом жилище, сложенном из серого камня, не было и намека на утонченность – все прочно, надежно, без затей. Современные архитекторы могли счесть эту суровую простоту уродливой, но Рина увидела в старинном замке прежде всего красоту.

– Он прекрасен, – выдохнула она в восхищении.

– Там гуляют сквозняки и всегда холодно, как в склепе, – заметила миссис Черри со своей обычной кислой миной. – Да, вы действительно из рода Тревелинов. Только они могут жить в таком ужасном месте. Говорят, это у них в крови.

«В крови», – подумала Рина, чувствуя странную боль в сердце. Она откинулась на набитые конским волосом подушки, закрыла глаза и попыталась представить, что действительно принадлежит к роду, издавна жившему на этой дикой, неприветливой земле.

Неожиданно карету тряхнуло, и она опасно накренилась у самого края дороги. Сабрина вцепилась в дверцу.

– Не бойтесь, – поспешил успокоить девушку поверенный. – Это всего лишь рытвина.

– Никакая не рытвина, – возразила его мать. – Это было предостережение… От призрака.

– Матушка… – с упреком в голосе произнес мистер Черри.

– Говорят, она бродит по холмам Рейвенехолда и по утесам у самого берега. Многие считают, что она хочет отомстить за свою смерть.

Сабрина не верила в привидения, но была заинтригована.

– А что это за призрак?

– Дух леди Изабеллы. Убитой жены лорда Тревелина.

Убитой? Глаза Рины широко раскрылись.

– Но я-то думала, что жена графа умерла от инфлюэнцы.

– Именно от этой болезни и умерла несчастная леди. – Мистер Черри одарил мать взглядом вечного страдальца. – Вы должны понять, мисс Уинтроп… В Корнуолле рассказывают множество историй о призраках, вампирах и прочей нечисти. Все это – часть нашей истории, некоторые из легенд восходят еще к временам римлян. В каждом приличном замке имеются свои привидения, и Рейвенсхолд не исключение. Так что рассказы о смерти жены лорда Тревелина сплошной вымысел. Можете не беспокоиться на этот счет, успокойтесь.

– Она-то, возможно, и успокоится, а вот леди Изабелле приходится несладко, – с мрачным видом проговорила миссис Черри. – Бедняжка вынуждена бродить ночью по утесам и в стонах изливать боль, требуя отмщения. – Она погрозила Сабрине костлявым пальцем. – Если в этих рассказах нет правды, тогда объясните мне: почему леди Изабелла за три дня до смерти была совершенно здорова? И почему гроб на похоронах был закрыт так же крепко, как кошелек скупца? Никто не смог заглянуть туда. А граф ушел от могилы раньше, чем священник дочитал псалом…

– Он был вне себя от горя! – воскликнул мистер Черри. – Мисс Уинтроп, вы услышите еще много историй, связанных с его светлостью. Хотя я и не стану отрицать, что его репутация далеко не безупречна, могу с уверенностью заявить: он был преданным супругом и является примерным отцом.

– Отцом? – Рина вздрогнула. – У графа есть дети?

– Двое. Леди Сара и лорд Дэвид, виконт Свэнси. – Поверенный наклонился и сочувственно похлопал девушку по руке. – Простите меня. Я забыл, что вы так долго были разлучены с семьей. Вам еще предстоит многое о них узнать.

– Да, очевидно, – пробормотала Рина, снова откидываясь на подушки.

Девушка нервно теребила плетеный золотой шнурок на поясе. Прилорный отец! Квин описывал Черного Графа как монстра, настоящего дьявола. Именно этим она и оправдывала свое согласие пойти на обман и похитить бриллианты. Теперь, когда Рина узнала, что у графа есть дети, он уже не казался ей таким чудовищем, и все виделось в совершенно ином свете.

«Вероятно, именно поэтому Квин не счел нужным упомянуть о существовании младших Тревелинов», – нахмурившись, подумала Сабрина. Она с самого начала знала, что изображать Пруденс будет довольно трудно, но никак не ожидала, что придется столкнуться с призраками и знакомиться с детьми графа.

«Бедняжка вынуждена бродить ночью по утесам…» Рина почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Она взглянула на вздымающиеся за окном скалы, посмотрела на темное штормовое море и подумала: «Интересно, о чем еще предпочел умолчать Квин?»

– Его нет? – переспросил мистер Черри и нахмурился. – Но я ведь писал лорду Тревелину. Несколько раз. Не может быть, чтобы он не получил мои письма.

– Не могу ничего сказать по этому поводу, – проговорил суровый дворецкий с квадратной челюстью, носивший совершенно не подходившее ему имя – Мерримен. [3]

– Но ведь нашлась его родственница, нашлась через тринадцать лет. Разве лорд не хочет ее увидеть?

Мерримен окинул Сабрину беглым взглядом – будто она не более чем соринка на его черном фраке. Он снова посмотрел на поверенного.

– Его светлость поступает, как ему заблагорассудится. Так было всегда. И так всегда будет. Но вы, наверное, желаете повидать ее светлость? Проводить вас?