Дочь адмирала

Но Адаму оказалось вполне достаточно и того, что он увидел, – на его лице отразился восторг, когда она появилась на пороге каюты в ореоле отблесков свечей. Он взял ее руку и церемонно поцеловал, словно она была дебютанткой, которую он собирался сопровождать в Олмак, а не на ужин a deux [8] в таверне.

Он помог ей надеть плащ и сойти вниз в поджидавшую лодку.

Двое матросов сидели на веслах и молча гребли, но Хелена чувствовала себя смущенной оттого, что они, вероятно, считают ее поведение неприличным. На берегу она натянула на лицо капюшон плаща. Ей казалось, что вот сейчас кто-нибудь из респектабельных горожан обернется и укажет пальцем на любовницу его светлости.

Адам взял ее под руку, и она вздрогнула.

– В чем дело? Вам плохо?

Рука Хелены дрожала, и он понял, что она волнуется. Да и сам он теперь, когда они сошли на берег, вдруг ощутил на себе груз светских условностей. Возможно, она не уверена, что он поступит с ней так, как полагается джентльмену. Что ж, за ужином он рассеет ее сомнения.

Хелена сняла плащ только тогда, когда за ними закрылась дверь отдельной гостиной, куда их провела миссис Треуотер.

– Рада снова увидеть вас, мисс. Прохладный вечер, не так ли? Но здесь у камина вы согреетесь.

Хелена поблагодарила и подошла к огню согреть руки, пока Адам заказывал вино. Она отметила, что хозяйка и виду не подала, что сегодня уже встречалась с Адамом.

Волнение у нее немного улеглось, когда они уселись за стол, а миссис Треуотер стала подавать кушанья. Она обслуживала их сама, принимая блюда от мальчика-слуги. Видно, в “Гербе Годольфина” считались с желанием его светлости соблюдать осторожность.

После супа последовало куриное фрикасе, затем жареная рыба с зеленью. Хелена удивилась своему аппетиту. А разговаривали они исключительно о еде.

– Попробуйте рыбу, милорд. Она на редкость свежая. А соус из каперсов очень вкусный.

Адам взял блюдо с рыбой. Он поддерживал вежливую беседу и наблюдал за напряженным лицом Хелены. Наконец она расслабилась. Очевидно, привычный обеденный ритуал ее успокоил, и она ему улыбнулась.

– Надеюсь, вы больше не волнуетесь за вашу маму – человек, которому я поручил доставить письма, вполне надежный, – сказал Адам, наполняя ее бокал вином.

– Рада слышать это, милорд. Я понимаю, сейчас уже не стоит волноваться, но все равно не перестаю думать о том, что она пережила, когда Джон пришел домой и сказал ей, что меня унесло в море. – Хелена сделала глоток вина и спросила: – А этот рыбак часто отвозит ваши письма?

– Достаточно часто, раз я ему доверяю, – спокойно ответил Адам и слегка приподнял бровь – он понял, что она пытается выудить у него секреты. – Из того, что я слышал от вас о леди Уайтт, она здравомыслящая женщина и не подвержена излишней нервозности.

– Да. Когда папа находился в плаванье, она всегда говорила, что не поверит в худшее, пока не увидит посыльного с его шпагой: если бы она верила всем донесениям из Адмиралтейства, то уже не один раз была бы вдовой!

– Хотите крабов под маслом? – Адам передал Хелене кушанье и налил в другой бокал белого вина. – Попробуйте – оно лучше подходит к рыбным блюдам.

Хелена сделала маленький глоток – вино оказалось вкусным и менее крепким, чем красное.

– Моя мама славится в научных кругах своей ученостью. Она говорит, что ничто так не отвлекает от неприятностей, как чтение истории спартанских войн!

Адам с хрустом разломил клешню краба и заметил:

– Согласен. Хотя мой опыт изучения греческих войн ограничен постоянной поркой в Итоне из-за плохих переводов.

– Должна признаться, милорд, что я тоже не большой знаток классической истории, несмотря на все мамины усилия. Что касается Джона, то его интересует исключительно римский флот.

– А, да, ваш брат… Вы говорили, что он интересуется кораблями.

– О Господи, он такой шалун. Но тогда я не предупредила его о том, что нельзя забираться на вашу яхту…

В комнате было очень тепло. Хелена чувствовала, что у нее горит лицо. Интересно, от чего: от воспоминаний о первой встрече с Адамом Дарвеллом или от вина?

– Для мальчика его возраста вполне естественно проказничать. Я был таким же. Бредит морем?

– Да! Он больше ни о чем не думает, но ему надо подрасти, чтобы дядя взял его с собой в плаванье. Бедняжка Джон боится, что война вот-вот может закончиться!

– Думаю, это маловероятно, – мрачно произнес Адам. – А кто ваш дядя?

– Коммодор сэр Роберт Брейки, мамин брат. Он сейчас в Средиземном море.

Появилась миссис Треуотер с блюдом орехов и портвейном. Она поставила графин перед Адамом и удивленно взглянула на Хелену, которая не поднялась из-за стола, чтобы оставить его светлость одного.

– Есть другая гостиная, мисс, – многозначительно произнесла хозяйка. – Напротив, через коридор.

– Да? Благодарю вас, миссис Треуотер. – Хелена улыбнулась хозяйке, но осталась сидеть.

Изумленная миссис Треуотер вышла, нарочито громко закрыв за собой дверь.

– Можно мне попробовать портвейна? Я никогда его не пила, – попросила Хелена.

Адам внимательно на нее посмотрел. Он дал ей выпить вина, чтобы она расслабилась и чувствовала себя более непринужденно, но, видя, как она раскраснелась и как блестят у нее глаза, решил, что она выпила лишнего. Правда, это еще добавляло ей очарования.

– И хорошо, что не пили, – строго сказал он, наливая себе вина и отодвинув графин подальше от нее. – А теперь нам надо кое-что обсудить…

Хелена в недоумении сморщила нос.

– Разве?

– Я правильно понял – в этом году вы собираетесь дебютировать в свете? – словно не слыша ее, спросил Адам.

– Да… В прошлом году мама про это забыла. Когда она и ее издатель наконец договорились о трактате, посвященном Пуническим войнам, уже наступил июнь, а у меня не было сшито ни одного платья.

– Забыла? Простите меня, Хелена, я не собираюсь осуждать леди Уайтт, но мне казалось, что любая мать с дочерью на выданье прежде всего думает именно об этом.

– Согласна, но, видите ли, моя мама особенная… – Хелена поймала себя на том, что грозит ему пальцем, и поскорее сложила руки на коленях. – Мама пришла в ужас оттого, что опоздала, и приложила массу сил для приготовления моего гардероба. Она так увлеклась, что забыла даже про поэзию Сапфо. Вы бы видели мои новые платья! А амазонка…

Адам откинулся в кресле и расколол орех.

– Я буду с нетерпением ждать этого момента.

– О, вы тоже посетите балы и приемы? Как чудесно! И потанцуете со мной в Олмаке? У меня много знакомых в Лондоне, и я уверена, что не останусь без партнеров, но признаюсь, что хотелось бы видеть свою танцевальную карточку заполненной!

Его светлость понял, что разговор течет не по нужному ему руслу. Он потянулся к бокалу, но Хелена его опередила и опустила пальчик в оставшееся там вино.

– Мисс Уайтт… Хелена…

– Ой, простите. Возьмите ваш бокал, – извинилась она и, мило улыбнувшись, одарила его теплым взглядом чудесных фиалковых глаз.

– Хелена, – твердо произнес Адам, – послушайте меня. Я не вижу причин, по которым ваши планы на светский сезон могут быть нарушены, а новые платья весьма пригодятся, и не придется тратить время…

– Милорд, о чем вы? – прервала его смущенная Хелена.

– Я имею в виду гардероб невесты. Вы, конечно, можете сшить то, что пожелаете, но время дорого, и на всех произведет странное впечатление отсутствие у вас приличествующей случаю одежды.

– Гардероб невесты? Но я не выхожу замуж! Сэр, я же вам говорила: я еще не была представлена в свете! – Кажется, я выпила чересчур много вина, подумала Хелена.

– А я разве не говорил, что намерен на вас жениться? Я должен это сделать.

– Какая ерунда! – Хелена стукнула кулачком по столу.

Адам похлопал ее по руке.

– Моя дорогая, примите неизбежное – ваша репутация погублена. У вас нет другого выхода, как выйти за меня замуж.

– Милорд, в глазах света я, возможно, и скомпрометирована, но не погублена. Я вернусь домой, не привлекая внимания, и все уладится, – она выхватила из его ладони свой сжатый кулачок. – И не называйте меня “моя дорогая”!