Выбор Ребекки

– К счастью, я не буду иметь к этому никакого отношения.

– Вчера вы решили, что я сделал вам предложение руки и сердца, и согласились. – Люк заглянул ей в глаза.

– Нет!

– Лгунья! – улыбнулся он. – Значит, вы были готовы стать моей женой, но не любовницей. И это вызывает у меня удивление, что же такое дал вам Робин Рэмсден, а я, как вы думаете, дать не смогу. Может, вы хотите что-то сказать мне, Ребекка? – прошептал он ей на ухо, обнимая ее за плечи и подводя к столу. – Или просто вы не хотите покидать Суссекс?

Она вырвалась из его объятий и, обежав письменный стол, встала за стулом Люка, вцепившись побелевшими пальцами в его кожаную спинку.

– Хотите знать, что дал мне Рэмсден? Все! Крышу над головой, еду, возможность зарабатывать себе на жизнь… он вернул мне уважение к себе!

– Думаете, я не буду заботиться о вас… не дам того же, и даже больше? – мягко спросил Люк.

– У меня нет желания зарабатывать на жизнь, став вашей любовницей. Моя профессия – учительница.

– Я не осуждаю вас, Ребекка, – деликатно сказал он. – Мне известно, что вы пережили много трагедий в своей жизни. Сколько вам тогда было? Шестнадцать? Семнадцать?

– Я не нуждаюсь в вашей жалости, мистер Трилоуни. Мне было тогда двадцать один год, но что это меняет? – ответила она со смешанным чувством гордости и сожаления, что теперь он знает, сколько ей лет.

– Двадцать один? – Люк прищурил свои черные глаза. – Так вам сейчас двадцать шесть? – спросил он после короткого молчания, во время которого решал эту простую задачку.

Его неподдельное удивление и покоробило, и позабавило Ребекку.

– Да, мне почти двадцать шесть лет, – подтвердила она, гордо вскинув подбородок. – Сожалею, что разочаровала вас своим возрастом. Может, теперь вы отпустите меня?

– Вы меня нисколько не разочаровали, – сказал Люк с улыбкой. – Только удивили. Теперь и старина Рэмсден предстал в более достойном свете. Принять под свое покровительство бедную молодую женщину двадцати одного года – это выглядит благороднее, чем опекать осиротевшую девочку шестнадцати лет.

В наступившей тишине в голове Ребекки зазвучал голос Люка, вопрошавшего, что такого дал ей Рэмсден, чего он, по ее мнению, дать не сможет. Она облизнула пересохшие от внезапной догадки губы.

– Вы верите, что Робин… вы думаете… вы поверили, что он намеревался использовать меня так же омерзительно, как собираетесь вы?

Стул с грохотом полетел на пол.

– Вы низкий человек! Если бы мой дядя был жив, он убил бы вас за это оскорбление! – со слезами в голосе воскликнула Ребекка.

– Что вы сказали? – переспросил он удивленно.

– Я сказала, что он убил бы вас! – взглянула она на Люка с нескрываемой ненавистью.

– Нет, вы что-то еще сказали, – схватил он ее за руку.

– Я сказала, что мой дядя убил бы вас! Но его нет в живых, я сама это сделаю. – Ребекка была вне себя.

Люк отпустил ее руку, но следил, чтобы она не убежала.

– Что означает это «дядя»? Какой-то скромный эпитет для любовника?

Ребекка размахнулась дать ему заслуженную пощечину, но Люк вовремя схватил ее за руку и с силой привлек к себе. Когда она успокоилась, он осторожно ослабил вынужденные объятия, словно боялся, что она снова накинется на него.

Девушка отошла от него на безопасное расстояние.

– Робин и мой отец – сводные братья. Родными они были по матери моей бабушки, Грейс Маркхем. После смерти мужа она вышла замуж за Гренвилла Нэша, четвертого барона Рэмсдена Сола, – сказала Ребекка, поправляя прическу и платье. – Они недолюбливали друг друга, но нас, своих племянников и племянниц, Робин очень любил. Наверное, потому, что у них с женой не было своих детей. Он разрешал нам играть в «Саммер-Хаузе», когда мы приезжали к нему на летние каникулы, отсюда и название этого дома – «Летний». – У самой двери она задержалась. – Теперь вы, мистер Трилоуни, знаете то, что доверено немногим, только самым близким и преданным друзьям. Поместье Рэмсдена… «Саммер-Хауз»… здешние люди – все это очень близко мне, поэтому я постараюсь защитить все, что мне здесь дорого и свято. Так что из дома моего дяди я не уеду, если только вам не удастся выгнать меня по решению суда. – Она перевела дыхание и спокойно попрощалась. Люк стоял к ней спиной и смотрел в окно.

Люк лег на обитый красным бархатом диван, утопив голову в мягкие подушки и позволив себе подумать, наконец, о Ребекке. Надо оповестить слуг, что все распоряжения покойного Рэмсдена относительно «Саммер-Хауза» остаются в силе. Этот старый дурак Майлз не сказал, что у нее закончились запасы съестного. Может случиться так, что она скорее умрет с голоду, чем примет помощь от него.

Вскочив с дивана, он прошел через всю комнату, плеснул бренди в первую попавшуюся рюмку, выпил залпом и поставил рюмку на место. Он мог силой принудить, соблазнить ее. Даже выгнать ее из дома хоть сию минуту…

Но про себя он понимал, что уже не в состоянии сделать это. Он не видел ее вот уже восемь дней и не может себя заставить навестить ее.

Она очень наивна… слишком наивна для ее возраста, но это не помешало ей мгновенно понять, что сама судьба свела их, а он с трудом догадался только через пятнадцать часов. И еще: от нее исходило безмятежное спокойствие, которое проникало в душу и вселяло покой и умиротворение. Но Ребекка ушла и унесла свою колдовскую силу.

И это ангельское создание поверило, что он хочет сделать ее своей женой, ведь с первой минуты Люк смотрел на нее с вожделением, изнывая от похоти. Зато теперь, прозрев, Ребекка будет только отвергать и его, и его заботу – будь это предложение руки и сердца или мешок муки.

Вдруг дверь гостиной распахнулась настежь, и ввалился подвыпивший Росс.

– Смотри, кого я к тебе привел!

Люк удивленно поднял брови и, увидев гостя, с радостью обнял белокурого молодого человека.

– Джордж! Какими судьбами? Как ты здесь оказался? Садись. Выпьем за встречу. – Не переводя дыхания, он забросал вопросами Джорджа Дилана, своего корнуолльского соседа.

– Приехал Джон, привез муку и еще что-то из провизии, – проговорила Марта, облегченно вздыхая.

– Хвала Господу, – прошептал Грегори, бросив быстрый взгляд на Ребекку, завтракавшую за кухонным столом.

Она о чем-то сосредоточенно думала, держа кружку с чаем в ладонях и отпивая его маленькими глоточками.

– Мисс Бекки! Джон привез провизию! – громче повторила Марта, стараясь вывести Ребекку из глубокой задумчивости.

Ребекка подняла голову и, встав, подбежала к окну. Во дворе стояла двуколка, и юноша с огненно-рыжей копной волос сбрасывал мешки с мукой на землю.

Ребекка бросилась к двери, но Марта остановила ее.

– Если хотите и впредь чаевничать, лучше не ходите. У нас ведь ничего не осталось – ни муки, ни чая, ни сахара, лаврового листа и того нет…

Ребекка виновато посмотрела на Марту. Раньше она не задумывалась, что благодаря Рэмсдену они никогда не беспокоились о хлебе насущном. Но теперь она должна отказаться от помощи этого наглого барона, даже если им придется едва сводить концы с концами.

И Ребекка вышла во двор, к тяжело груженной повозке.

– Доброе утро, Джон. Что привез?

– Майлз велел отвезти вам продуктов, мисс Ребекка.

– Положи мешки обратно в повозку и возвращайся в усадьбу.

Джон посмотрел на доверху груженную повозку: тут были и сахар, и мука, и сухие фрукты, и приправы… Какой здравомыслящий человек отправит все обратно, даже если это ему пока не нужно?

– Мисс, можно спрятать все это в кладовой, – заговорщически прошептал Джон.

– Нет, – ответила она с едва заметной улыбкой, но лицо ее побледнело.

Джон начал грузить мешки в повозку, проницательно посматривая на Ребекку карими глазами, пока та не скрылась за дверью черного хода.