Королевская кровь

Майкл спрыгнул со спины Архангела и бросил поводья груму. Сначала ему следовало повидать королевского распорядителя. Дело в том, что Генриха короновали в День святого Георгия, и король повелел считать его своим официальным днем рождения. Лорд Тайрон, которому сей факт был прекрасно известен, прислал его величеству очень ценный, хрупкий и говорливый подарок. Обведя двор орлиным взором, Майкл сразу же увидел то, что искал: человека, принимавшего дарителей. Он кивком подозвал двух нанятых носильщиков, приказывая им следовать за собой с накрытой полотном большой клеткой, и подошел к одному из писцов, сидевших за длинным столом.

— Приветствую вас, любезный. Меня зовут Майкл Деверо. Я привез подарок для его величества от лорда Тайрона, вице–короля Ирландии.

— Прошу вас в точности описать содержимое подарка его милости, сэр.

Легким движением руки Майкл сбросил покрывало с клетки, чем вызвал некоторую суматоху внутри и снаружи.

— Исландские кречеты, ястребы–тетеревятники, сапсаны, соколы, ястребы–перепелятники и пустельги воробьиные. По две штуки каждого вида.

Писец улыбнулся.

— Прямо Ноев ковчег.

Майкл прекрасно понимал, что остальным подношениям далеко до роскошного подарка его господина, поскольку он превосходил их по всем статьям: и необыкновенной красотой, и стоимостью. Как только лорд Тайрон узнал о том, что король Генрих, завзятый охотник, приказал обустроить рядом со своими личными покоями в замке Гринвич помещение для содержания ручных соколов и ястребов, он сразу же понял, какому подарку более всего обрадуется его молодой сюзерен. Король наверняка будет в восторге от этих птичек.

К своему обозу Майкл вернулся в прекрасном расположении духа. Теперь пора приступать к решению второй задачи, а именно: подыскать комнату для проживания. Он остановил пробегавшего мимо помощника конюха и поинтересовался у него:

— Эй, любезный, подскажи, кто распределяет жилые помещения во дворце?

— Вашей милости лучше обратиться с этим вопросом к Риггзу. Это помощник управляющего.

И парнишка указал Майклу на мужчину, стоявшего у входа во дворец, с зеленой бляхой на поясе.

— Конн! — Майкл жестом подозвал грума и сунул ему в ладонь пару мелких монет. — Позаботься об Архангеле.

Если не считать Конна и Пиппина, наблюдавшего за тем, как носильщики выгружают багаж, других слуг у Майкла не было. Но когда он выразил вслух свои опасения на тот счет, что ему придется путешествовать без должного эскорта, лорд Тайрон лишь от всей души рассмеялся и отпустил какое–то загадочное замечание насчет невезучих пиратов и разбойников с большой дороги.

Итак, Майкл направлялся к помощнику управляющего замком, когда донесшийся до его слуха перезвон стеклянных бутылочек заставил его замереть на месте. Однако при всем желании ему не в чем было упрекнуть носильщиков: он сам видел, что они обращаются с хрупким грузом с величайшей осторожностью. Тем не менее, печальный звон болезненно отозвался у него в душе. Откровенно говоря, путешествие с бьющимися предметами превратилось в муку. Итальянское стекло стоило очень дорого и встречалось крайне редко, и все из–за трудностей, связанных с его транспортировкой. Иметь его в своем хозяйстве могли позволить себе только самые состоятельные люди, да и те предпочитали не таскать его с собой во время неизбежных странствий. Разумнее всего было бы перелить содержимое флаконов в деревянный бочонок, но ведь О'Хикки настаивал на том, что жидкость утратит свои целебные свойства, если содержать ее в любых других сосудах, кроме стеклянных. Так что у Майкла не было иного выхода, кроме как подчиниться диктату полоумного старика.

Но еще большее беспокойство юноши вызывала возрастающая зависимость от странного снадобья. Днем, в светлое время суток, он еще как–то держался, но перед самым рассветом на него нападала необъяснимая жажда, и тело его требовало немедленного облегчения, противостоять чему не было ни малейшей возможности. Майкл тревожился о том, что не знает, сколько еще продлятся последствия проклятой лихорадки, и поэтому не сумеет должным образом растянуть прием лекарства на все время торжества. Его ждали великие дела и, не менее, великие подвиги. И пусть хорошее здоровье еще не обещало ему успеха, зато плохое самочувствие гарантировало несомненный провал.

Вот почему неожиданно раздавшийся звон стекла заставил его душу уйти в пятки. Носильщик стоял рядом, виноватый, беспомощный и перепуганный.

— Прощения просим, сэр. Сундучок очень тяжелый, вот он и выскользнул у меня из рук.

Присев на корточки рядом с ларцом, Майкл одним движением сорвал перевязывавший его кожаный шнурок и вставил маленький ключ в замок.

— Эй, вы, быстро встали в круг, спиной ко мне, никого не подпускать!

Слуги взяли его в кольцо, при этом никто не посмел оглянуться, даже носильщик, уронивший драгоценную ношу. С ужасом представляя, что весь его запас «драконьей крови» погиб безвозвратно, Майкл поднял крышку и сунул руку внутрь, осторожно ощупывая каждый флакон, переложенный соломой и завернутый в войлок. Слава богу, пальцы его остались сухими. Значит, ни трещин, ни течи не было. Его охватило облегчение, правда, очень быстро сменившееся отвращением. Что же это за проклятая болезнь, если он вынужден так трястись над злосчастными склянками!

Он вновь запер сундучок, обвязал его кожаным шнурком, затем ухватился за железные ручки, напрягся и осторожно приподнял свою ношу. И испытал невероятное изумление. В полной растерянности он перевел взгляд на неловкого носильщика, выронившего сундучок. Тяжелая ноша, чтоб ему пусто было! Грязный лгун! Или он рассчитывал выцыганить у него лишнюю монетку? Майкл безо всяких усилий приподнял ларец и взял его под мышку. Носильщики испуганно шарахнулись в сторону, глядя на него выпученными от удивления глазами. Дурачье! Им и в голову прийти не могло, что он решится поднять сундучок самостоятельно и поймет, какой он легкий. Выругавшись, юноша зашагал к управляющему.

И вдруг какой–то человек, пробегая мимо, сильно толкнул его.

— Какого черта! — взревел незнакомец, ощупывая дыру на рукаве своего подбитого мехом камзола кричащей расцветки. Подобную мода Майкл презирал от всей души. Его обидчик метнул на него гневный взгляд. — Эй ты, слепой увалень с деревенским сундуком! Смотри, куда прешь!

— Мои извинения. — Майкл коротко поклонился, ни на мгновения не забывая о флакончиках, покоящихся у него под мышкой.

— Проси прощения у создателя, тупица! Я требую золотой за причиненный мне вред!

— Не следует ломиться вперед мимо человека, у которого заняты руки, как бы вы ни спешили засвидетельствовать свое почтение королю. Найдите какую–нибудь девицу, и она с радостью заштопает вам эту дырку.

Человек в ярком камзоле загородил Майклу дорогу, кипя от негодования и злости.

— Полагаю, это достаточный повод для того, чтобы уединиться в каком–нибудь укромном месте, где мы сможем уладить возникшее между нами недоразумение.

Майкл окинул своего оппонента оценивающим взглядом. На несколько дюймов ниже, на несколько лет старше, светлые волосы подстрижены коротко, даже, пожалуй, слишком коротко, но такая стрижка, похоже, была в моде у придворных щеголей, шнырявших вокруг. Глаза у этого франта были светло–карими, и вообще во всем его облике, особенно в чертах лица, проскальзывало нечто очень знакомое.

— Мы случайно не встречались раньше?

На лице мужчины выражение ярости сменилось настороженностью и даже опаской.

— Не думаю.

— Не кипятись, Уолтер. Что здесь происходит? — Женщина, светловолосая и высокая, вклинилась между ними. Она мельком бросила взгляд на прореху в рукаве камзола и небрежно заметила: — О, это же сущие пустяки! Я одолжу иголку с ниткой у кого–нибудь из фрейлин королевы и сама зашью ее.

— Вот и все! — Майкл развязно улыбнулся этому павлину.

Женщина подняла светло–карие глаза на Майкла и растерянно заморгала.

— Здравствуйте.

Несомненное сходство между разряженным типом и женщиной подсказало Майклу, что он столкнулся с братом и сестрой. Он отвесил даме вежливый, но сдержанный поклон.