Преследование

Именно так сказала миссис Мердок, но теперь Амалия сомневалась, что Гренвилл потрудится хотя бы поприветствовать собравшихся на похороны.

Соседи улыбались ей в ответ. Милли, доярка, громко воскликнула:

— Какое прелестное дитя!

Выйдя из часовни, Амелия огляделась и поймала себя на том, что ищет Гренвилла. К этому моменту он должен был вернуться к дому, но графа не было видно. Начал накрапывать дождик. Малышка снова принялась плакать, на сей раз очень громко.

Амелия взяла плачущего ребенка у гувернантки:

— Позвольте мне? Возможно, я смогу помочь. — Амелия стала убаюкивать девочку, крепко прижав ее к груди. Все-таки ребенок слишком долго находился на холоде.

— Я надеюсь на это. Не думаю, что я ей нравлюсь. Она понимает, что я — не ее родная мать! — вскричала миссис Мердок.

Амелия по-прежнему сохраняла бесстрастное выражение лица, хотя про себя досадовала и сокрушалась. Ей хотелось, чтобы гувернантка прекратила все эти терзающие душу причитания, по крайней мере в присутствии мальчиков. Потом Амелия взглянула на прехорошенькую малышку и невольно улыбнулась. На сердце сразу потеплело. О, эта маленькая девочка была сущим ангелом!

— Тс, тихо, моя лапочка. Мы уже идем в дом. Ни одному ребенку твоего возраста не стоит присутствовать на похоронах.

Амелия поймала себя на том, что немного сердится. Эта крошка должна была остаться в своей детской, в безопасности и тепле; ребенок определенно мог ощутить горе и скорбь, царившие в часовне. Но никто не посоветовал миссис Мердок оставить малышку дома. В конце концов, в этой семье не было экономки, а Гренвилл вернулся в имение буквально за несколько минут до начала службы.

Как он мог проявить подобное безразличие?

Новорожденная икнула и посмотрела на нее. Потом малютка улыбнулась.

Вне себя от восторга, Амелия воскликнула:

— Она улыбается! О, какая же она красивая!

— У вас есть свои дети? — поинтересовалась миссис Мердок.

Амелия почувствовала, как ее радость постепенно улетучилась. Она считала себя слишком старой, чтобы выйти замуж, и понимала, что у нее никогда не будет своего собственного ребенка. Осознание этого печалило и причиняло некоторую боль, но Амелия не собиралась предаваться жалости к себе, любимой.

— Нет, у меня нет детей, — ответила она и, подняв глаза, увидела Лукаса и свою мать, которые приближались к ним.

Выражение лица брата смягчилось.

— А я как раз гадал, сколько времени пройдет, прежде чем ты не выдержишь и возьмешь ребенка на руки, — с теплотой произнес он.

— О, какое красивое дитя! — восхитилась мама. — Это твой первый ребенок?

Амелия вздохнула. Мама не узнала ее, но ничего необычного в этом не было. Представив брата и мать гувернантке, Амелия обернулась к Лукасу:

— Ты не мог бы отвезти маму домой, а потом отослать карету сюда? Я собираюсь ненадолго задержаться. Мне хотелось бы успокоить крошку и мальчиков.

Лукас с подозрением сощурился:

— Я знаю, ты всего лишь проявляешь доброту, но разумно ли это?

Амелия понятия не имела, что он мог иметь в виду.

Брат взял ее под руку и отвел чуть в сторону от мальчиков.

— Гренвилл выглядит изрядно расстроенным, — заметил брат, и в его тоне сквозило предостережение.

— И что, бога ради, это означает? Разумеется, он просто убит горем. Но я беспокоюсь не о Сент-Джасте, — понизила голос до шепота Амелия. — Он настолько безутешен, что бросил сыновей одних. Позволь мне всех успокоить, Лукас. Я просто обязана их выручить.

Граф недоверчиво покачал головой, но все-таки улыбнулся.

— Тогда ты можешь ждать Гарретта обратно через два часа. — Улыбка сбежала с его лица. — Я надеюсь, ты не пожалеешь об этом, Амелия.

Ее сердце екнуло.

— Почему я должна пожалеть о помощи этим маленьким мальчикам? Или этой симпатичной крошке?

Вместо ответа, Лукас поцеловал Амелию в щеку, и они вернулись к своей компании. Мама болтала что-то о первом выезде в свет, и Амелия вздрогнула, когда Лукас заботливо повел ее к карете. По дороге к дому миссис Мердок взглянула на Амелию круглыми от изумления глазами.

— Мама не в ладах с рассудком, — тихо объяснила Амелия. — Сказать по правде, она редко мыслит здраво и обычно не осознает, где находится.

— Мне очень жаль, — ответила миссис Мердок.

Они подошли к ведущей в дом огромной двери из розового дерева, за которой располагался вестибюль. Амелия почувствовала, как мучительно напряглось все тело. Помнится, десять лет назад ей доводилось часто бывать в этом доме.

И Амелия вдруг вспомнила, как пулей мчалась в кабинет, а за ней гнался Саймон. Как заливисто смеялась, а потом они вместе рухнули на диван, слившись в страстных объятиях…

Она робко помедлила, оказавшись в просторном, с высокими потолками вестибюле. Это было округлое помещение с мраморными полами, позолоченной мебелью и хрустальными люстрами. Неужели она и в самом деле хотела оказаться в этом доме?

— Вы действительно подниметесь наверх? — спросил Уильям, возвращая ее к реальности.

Сердце Амелии учащенно забилось. Сейчас, находясь в доме Гренвилла, она ощущала нечто вроде опасности. Но все же улыбнулась, тихо укачивая новорожденную. Дети нуждались в ней, в этом Амелия нисколько не сомневалась.

— А ты хочешь, чтобы я поднялась наверх?

— Я был бы счастлив показать вам наши комнаты, — серьезно, совсем как взрослый, произнес Уильям.

— У меня есть солдатик! — с гордостью сообщил Джон. — Это прусский младенец!

Амелия улыбнулась, когда Уильям взял Джона за руку и поправил:

— Он — прусский пехотинец. Ты можешь показать мисс Грейстоун всех своих солдат, если она пожелает.

Уильям взглянул на Амелию, и глаза мальчика зажглись.

— Сгораю от нетерпения, — с улыбкой отозвалась она. И в первый раз с момента знакомства Уильям улыбнулся в ответ.

Малышка, с жадностью утолив голод, наконец-то заснула, все еще лежа на руках у Амелии. Сама Амелия не имела ни малейшего желания выпускать крошку из рук, но теперь ей явно было незачем нянчить ребенка Элизабет. Скрывая за улыбкой грусть, Амелия встала и положила спящую девочку в колыбель, в эту красивую кроватку, застеленную белыми покрывалами из легкой, с ажурной вышивкой, ткани. Накрыв крошечное тельце белым лоскутным одеялом, Амелия тихо сказала:

— Ей нужно дать имя.

— Вы так хорошо управляетесь с детьми! — воскликнула миссис Мердок. — Никогда еще не видела, чтобы малышка ела с такой жадностью, да и мальчики в восторге от вас с самого момента знакомства!

Амелия улыбнулась. Сейчас мальчики возились с игрушечными солдатиками в своей комнате. Джон показал ей всех до единого солдатиков из своей коллекции.

— Она просто была голодна.

— Нет, она уже полюбила вас! — Гувернантка, к счастью, пришла в себя и успокоилась. — В этом доме слишком много суматохи. Мне так хотелось бы, чтобы вы нас не покидали!

Амелия встрепенулась.

— Мне нужно заботиться о своей собственной семье, — сказала она, но тут же подумала: а не права ли миссис Мердок? Неужели горе и беспокойная атмосфера дома действительно повлияли на новорожденную? Да и как могло быть иначе? Но, по крайней мере, эта детская в сине-белых тонах была тихим прибежищем для малышки. Судя по отделке комнаты, Элизабет ждала появления на свет еще одного мальчика.

Миссис Мердок уселась на большой, в сине-белую полоску стул.

— Я удивлена, что у вас нет своих детей, мисс Грейстоун.

Амелия почувствовала себя неловко. Но поспешила успокоиться, подумав, что это смятение, вызвано уходом за прелестным ребенком.

— Я не замужем, миссис Мердок, и, как вы видели, мне нужно заботиться о матери.

— Вы, несомненно, могли бы заботиться и о ней, и о муже, — возразила миссис Мердок. Она казалась чересчур любопытной для того, чтобы чувствовать себя в ее обществе комфортно. — Вы — такая красивая, если позволите мне подобную вольность! Как же так вышло, что вы не замужем?

Образ Гренвилла, такого смуглого и привлекательного, его смелый, прямой взгляд, тут же предстали перед мысленным взором Амелии.