Испуганная невеста

Открыв дверь своей спальни, Кельвин прошел через заставленный цветами будуар к двери, расположенной напротив.

На секунду он замешкался, подумав, что Серафина, быть может, уже спит и вовсе не горит желанием видеть его в столь поздний час.

Но тут же с мрачной решимостью сказал себе, что чем скорее… они покончат с тем, что им предстоит, тем лучше. Он легонько, ради вежливости, постучал и распахнул Дверь.

Просторная комната была освещена лишь одним канделябром, стоявшим возле кровати. Сама же кровать была задрапирована бархатным пологом и напоминала папский трон.

Кровать была внушительных размеров, на высоких ножках, сверху она была покрыта покрывалом из белого горностая, простыни и наволочки были оторочены тончайшим венецианским кружевом.

На этой огромной кровати едва можно было рассмотреть маленькую фигурку, застывшую в напряженном ожидании.

На секунду Кельвину показалось, что он ошибся и зашел не в ту комнату.

Подойдя к кровати поближе, он увидел вовсе не то, что ожидал. Вместо темноволосой, крупного телосложения молодой женщины он увидел на кровати какое-то воздушное создание.

На маленьком личике, обрамленном светлыми волосами, сверкали огромные глаза.

Эта маленькая девочка, совсем еще ребенок, смотрела на него с таким страхом, какого ему еще не доводилось видеть ни на одном женском лице!

Кельвин Уорд остановился у кровати.

Он видел, что жена его вся дрожит, что ее пальчики, тоненькие и нежные, стиснули друг друга с такой силой, что костяшки побелели.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом молодой человек недоверчиво спросил:

— Вы боитесь меня, Серафина?

Наступила короткая пауза. Наконец робким, едва слышным голосом она, запинаясь, пролепетала:

— В… вы такой… огромный и… хмурый!

Впервые за сегодняшний день Кельвин Уорд улыбнулся.

— Ну, меньше я стать не могу, однако постараюсь больше не хмуриться.

Он заметил, что Серафина еще крепче сжала руки, потом тихонько прошептала:

— М… могу я… п… поговорить с вами?

— Ну конечно. У нас ведь до сих пор не было возможности побеседовать друг с другом.

Говоря это, он сел на край кровати лицом к жене.

Серафина вздрогнула всем телом.

Пытаясь отстраниться от него как можно дальше, она вжалась в подушки.

— Я вас внимательно слушаю, — ласковым, как ему самому показалось, тоном проговорил Кельвин Уорд.

Он увидел, что щеки Серафины стали такими же белыми, как наволочки на подушках, глаза же были очень темными и испуганными.

— Я… я хотела… сказать… вам, что… я… трусиха.

— Трусиха?

— И ничего… не могу с этим… поделать. Я стараюсь… изо всех… сил быть… храброй… но все время… чего-нибудь боюсь.

— Может быть, вы расскажете мне, что вас так пугает? — попросил Кельвин Уорд.

Серафина не ответила, и он понял, что она пытается подобрать нужные слова. Наконец ей с трудом удалось выговорить:

— Вы… наверное… сочтете меня… абсолютно невежественной… Я знаю… что когда… мужчина и женщина становятся… мужем и женой… они что-то делают… вместе, но никто не рассказывал мне… что именно.

Она помолчала, а потом чуть слышно продолжала:

— Если бы вы… сказали мне… что вы… будете делать… прежде чем… начнете… я постаралась бы… не бояться.

Теперь она дрожала еще сильнее, чем прежде. Кельвин Уорд с изумлением смотрел на свою жену.

— Следует ли мне понимать вас так, Серафина, что никто никогда не рассказывал вам о супружеской жизни?

— Мне… не с кем… было… поговорить на эту тему, — ответила она. — Мисс Колвилл… это моя гувернантка… никогда не говорила… о таких вещах… а слуг ведь я… не могла… расспрашивать.

— Конечно, нет, — согласился молодой человек.

И, секунду помолчав, спросил:

— Вы хотели выйти за меня замуж, Серафина?

— Нет! Я даже… поверить… представить себе… не могла, когда папа… в первый раз сказал мне о том, что я… должна буду это сделать!

— А вы говорили ему, что не хотите выходить замуж?

— Папа… не стал бы… и слушать! Когда он… отдает приказ… он не сомневается… что этот приказ… будет выполнен.

Кельвин Уорд криво усмехнулся: уж кому, как не ему, это знать.

— Ваш отец сказал вам, почему вы должны выйти за меня замуж?

Серафина покачала головой. На мгновение ее белокурые волосы блеснули в тусклом свете свечей.

— Папа лишь сказал… что он выбрал мне… мужа… и что свадьба… состоится в… четверг. Вот и все!

— А почему вы не просили его дать вам побольше времени и не сказали, что хорошо бы нам до свадьбы познакомиться друг с другом?

— Папа… никогда не прислушивается… к моему мнению, — ответила Серафина. — Я подумывала о том… чтобы сбежать… но убегать мне… некуда.

Кельвин Уорд молча смотрел на нее. Такого поворота событий он никак не ожидал.

— А почему… вы захотели… жениться на мне? — спросила Серафина, секунду помолчав.

Тщательно подбирая слова, он ответил:

— Как и у вас, у меня не было другого выхода.

— Папа… заставил вас?

— Да. Ваш отец меня заставил!

— Как ему это… удалось?

Кельвин Уорд решил сказать ей лишь часть правды:

— Одна из причин, Серафина, та, что у меня нет денег, а вы очень богатая молодая женщина.

— Вам… нужны были… мои деньги?

— Мне была необходима сравнительно небольшая сумма, чтобы открыть в Индии одно предприятие.

— И чтобы… получить их… вам пришлось… жениться на мне.

— Да.

— А другого способа… получить эти деньги… у вас не было?

— Нет.

Наступила тишина. Кельвин Уорд видел, что Серафина обдумывает его слова.

— А какая… другая причина? — наконец спросила она.

Поскольку он не отвечал, девушка смущенно произнесла:

— Наверное… мне не стоило… об этом… спрашивать!

— Почему? — заметил он. — Лучше, если между нами не будет никаких секретов. Ваш отец имеет надо мной некоторую власть.

— Значит, он… заставил вас… жениться на мне.

— Да.

— Мне… мне очень жаль.

— Себя или меня? — усмехнулся Кельвин Уорд.

— Скорее всего… обоих. Я, конечно, думала… что когда-нибудь… выйду замуж, но…

Голос ее замер.

— Но надеялись, что это произойдет по любви, — заметил Кельвин.

Серафина не ответила, однако он заметил, что глаза ее заблестели, и добавил:

— Уверен, что вы мечтали о прекрасном принце, который, конечно, не станет смотреть на вас хмуро!

— Вы сейчас… не кажетесь мне… таким… свирепым, — ответила Серафина. — Но когда мы были в церкви… мне казалось… что вы сердитесь, а когда мы… встречали гостей… я была в этом просто уверена.

— Мне очень стыдно, если это было настолько заметно, — извинился Кельвин Уорд.

— Не думаю… что это… кто-то заметил, — серьезно ответила Серафина. — Просто иногда… я ощущаю… то, что чувствуют… другие, даже если… они пытаются… это скрыть.

— Могу лишь выразить свое сожаление по поводу того, что вас заставили выйти за меня замуж, — сказал он. — Полагаю, каждой девушке хочется сначала влюбиться, а уж потом это сделать.

— А вы? — спросила Серафина. — Разве вам… не хочется влюбиться, а уж потом… сделать кого-то… своей женой?

— Никакого желания жениться у меня вообще не было, — откровенно признался молодой человек. — Но, если бы мне пришлось это сделать, я бы предпочел сам выбрать себе невесту.

— Папа стал слишком властным… с тех пор, как… умерла мама, — заметила Серафина. — Только она могла заставить его изменить решение… быть добрым, понимающим.

Она тихонько вздохнула.

— Если бы я отказалась выйти за вас замуж… как сначала собиралась… думаю, он… побил бы меня.

Кельвин Уорд замер.

— Вы хотите сказать, что ваш отец бьет вас? — спросил он.

— До того, как мне исполнилось пятнадцать, бил, — ответила Серафина. — Когда умерла… мама, он часто наказывал меня. Мне кажется… не за то, что я делала что-то не так, а потому, что он не мог простить… что я жива, а мамы… больше нет.

И столько было в этом высказывании здравого смысла, что он уже не сомневайся: несмотря на свой детский вид, Серафина обладает острым умом.