Три ночи

Ночь пролетела быстро.

Когда сквозь занавеси на окнах просочились розовые полосы рассвета, Эвелин выскользнула из нагретой постели. Она вздрагивала, ступая по полу и подбирая свою одежду.

Даже когда училась ездить верхом, Эвелин не чувствовала себя такой разбитой.

Она взглянула на спавшего мужчину и на мгновение замерла, рассматривая его. Он лежал на животе, простыни жгутами скрутились на его ногах, его обнаженное тело пламенело в золотисто-розовом утреннем свете. Эвелин окинула его оценивающим взглядом: хорошо очерченные мышцы спины, упругие ягодицы, крепкая мускулатура бедер и икр. Никогда в жизни она бы не подумала, что сможет смотреть на обнаженного мужчину, не покраснев от макушки до пят. – И когда тепло все же прилило к ее щекам, одновременно зудящий жар появился между бедер.

Этот испорченный человек вверг ее в разврат!

Три раза. Люсьен овладевал ею три раза в течение ночи, и с каждым разом ощущения были все более захватывающими. Он поворачивал ее так и этак, учил ее разным вещам: Эвелин себе и представить не могла, что их тела способны на такое. У нее голова шла кругом от каждого его прикосновения.

О да, теперь она могла понять, отчего у Люсьена такая репутация. Он заслужил все, что говорилось о нем.

Внизу пробили часы, и Эвелин заставила себя отвернуться от Люсьена. Она должна попасть домой прежде, чем обнаружат ее отсутствие.

Эвелин подошла к бюро и положила на него одежду, затем взяла кувшин и налила воду в чашу.

Она ополоснула лицо, затем, краснея, намочила сорочку и смыла следы проведенной с Люсьеном ночи.

– Тебе помочь в этом? – Даже несмотря на то что голос Люсьена был сонным, слова прозвучали как приглашение. Эвелин повернулась к нему, сжимая в руке мокрую сорочку.

Люсьен все еще лежал на кровати, взгляд его темных глаз из-под припухших век казался ленивым. От игравшей на губах чувственной улыбки исходила страсть, которой не могла не ощутить Эвелин.

– Я... я не знала, что ты проснулся.

– Я почувствовал, что ты уходишь. И я уже соскучился по тебе. – Он медленно обвел ее голодным, жарким взглядом.

О Господи! Эвелин совсем забыла, что не одета! Испуганно вскрикнув, она схватила одежду и попыталась прикрыть свою наготу.

Люсьен расхохотался.

Лицо Эвелин пылало от стыда.

– Прекрати смеяться, негодный ты человек!

Комкая в пальцах простыни и зарывшись головой в подушку, он безуспешно пытался перестать смеяться.

– Что это тебя так рассмешило? – теряя терпение, требовательно спросила Эвелин.

– Ты. – Все еще похохатывая, Люсьен поднял голову и вытер выступившие от смеха слезы. – Я дюйм за дюймом разглядывал твое тело, обладал тобой, используя половину известных мне способов любви, а теперь, при свете дня, ты ведешь себя, как целомудренная школьница.

Эвелин округлила глаза и выпалила:

– Только половину? – Люсьен опять разразился смехом. Сгорая от стыда и искренне желая, чтобы под ней провалился пол, Эвелин закрыла глаза.

– Я просто дразнил тебя. – В голосе Люсьена еще слышны были веселые нотки. Зашуршали простыни, скрипнула кровать. Люсьен встал.

– Я знаю, – вздохнув, сказала Эвелин и открыла глаза. – Просто я... – Она споткнулась в самом начале фразы, когда опустила взгляд на его торчащую плоть. – Опять? – выдохнула она.

– Это естественное состояние мужчины по утрам. – Люсьен приблизился к ней с широкой улыбкой.

Эвелин попятилась и, отступая, уперлась спиной в бюро.

– Стой, где стоишь, Люсьен. Мне нужно одеться и попасть домой до того, как меня хватятся. Мы можем продолжить это сегодня ночью...

– Сейчас. – Он оперся руками о бюро по обе стороны от Эвелин, лишив ее возможности ускользнуть. Своим бедром раздвинул ее ноги.

– Люсьен, я... – Последовал вздох, потому что Люсьен уткнулся носом в ее шею.

– Что в тебе такого особенного? – пробормотал он, касаясь губами ее кожи. – Мы только встретились, а меня уже так сильно влечет к тебе... – Он забрал у Эвелин сорочку и бросил ее через плечо, в направлении кровати.

– Мне нужно идти, – неуверенно произнесла Эвелин, в то время как Люсьен приподнял ладонями ее груди и стал ласкать соски, которые тут же затвердели. С губ Эвелин сорвалось свидетельствующее о капитуляции восклицание, и она обняла его за шею. – Ты же знаешь, что мне пора.

– Тогда позволь мне поцеловать тебя на прощание. – Подогнув колени, Люсьен вдруг поднял Эвелин так, что ее согнутые в коленях ноги оказались на его плечах, а ягодицами она подпирала бюро.

– Люсьен! – пискнула Эвелин. Затем вздохнула. – Люсьен... – Но он уже вошел в нее.

– Поцелуй меня на прощание, Эвелин, – прошептал Люсьен, начиная с медленных толчков, с которыми она успела хорошо ознакомиться в течение ночи. – Покажи мне, что ты будешь скучать по мне. Скучать по этому.

– Да. – Эвелин посмотрела на Люсьена. Ее поразило в его взгляде явно выраженное чувство собственника. И Эвелин вдруг ощутила над собой власть Люсьена. Каким-то образом сделка превратилась в нечто большее.

Эвелин приникла губами к его рту, отдаваясь во власть поцелуя, который сопровождался возросшим темпом его толчков. Толчки сотрясали бюро, и за спиной Эвелин дребезжали кувшин и чаша. Люсьен поднял ее ноги выше и сильнее прижался к ней, проникая все глубже. Он овладевал ею с неистовством ненасытного человека. Внутри Эвелин нарастало напряжение, и, когда оно достигло апогея, она вонзила ногти в его плечи.

Кувшин опрокинулся.

Чаша съехала с края бюро на пол и разбилась.

Экстаз застал ее врасплох, и Эвелин с криком сцепила руки и ноги за спиной Люсьена. Напряжение с трепетом отпускало ее тело.

Люсьен хрипло вскрикнул, затем прижался к ней, крепко вцепившись в бюро, и содрогнулся, дойдя до финала.

В таком положении они оставались несколько долгих мгновений, затем он отпустил ноги Эвелин, продолжая поддерживать ее, пока она опускала их на пол. Его обмякшая плоть выскользнула из нее, что вызвало ее протестующий возглас.

Люсьен продолжал сжимать Эвелин в объятиях, их сердца громко стучали в едином ритме, кожа стала липкой от пота. Наконец он тяжело вздохнул.

– Я вызову экипаж.

И на этом закончилась первая ночь их сделки.

Не стоило им задерживаться так долго.

Эвелин торопливо сбегала по лестнице, слыша позади более тяжелые шаги Люсьена. Солнце уже почти взошло, через час в ее доме поднимется тревога, если слуги обнаружат постель Эвелин пустой.

Вызванный Люсьеном экипаж ожидал у дверей. Вдыхая холодный утренний воздух, лошади фыркали и переступали с ноги на ногу. Эвелин повернулась к Люсьену, не зная, что сказать.

Он улыбнулся, но взгляд у него был отстраненный. Отчужденный. Между ними возникло неловкое молчание. Затем Люсьен взял руку девушки и слегка коснулся губами ее пальцев.

– До вечера.

Эвелин кивнула и направилась к выходу; она была расстроена. Как мог Люсьен быть таким холодным после того, что произошло между ними? Неужели она для него не более чем удобный случай? Она-то думала, что если эта ночь была такой потрясающей для нее, то и он должен был бы чувствовать нечто подобное. Что и его должно было бы затронуть очарование их близости.

Конечно, глупо так думать. Этот человек – повеса, законченный обольститель женщин. Лучше ей не забывать об этом.

Эвелин поспешила к экипажу, обеспокоенная быстрым восходом солнца; Она ощущала взгляд Люсьена и, перед тем как сесть в экипаж, не устояла перед искушением оглянуться. Люсьен признательно адресовал ей короткий кивок. Учтиво, но все же сдержанно.

Разочарованная в своих попытках обнаружить рыцаря в сияющих доспехах там, где его определенно нет, Эвелин оперлась на протянутую руку ожидавшего лакея и взобралась в экипаж. Едва она откинулась на удобном сиденье и лакей закрыл дверцу, раздался какой-то грохот. Эвелин посмотрела на Люсьена, который вышел из дома, глядя на что-то находившееся вне поля ее зрения.

Она выглянула из окошка как раз в тот момент, когда возница тронул лошадей. Экипаж качнуло, и капюшон соскользнул с головы Эвелин. В тот же миг она поймала заинтересованный взгляд джентльмена, верхом въезжавшего в Торнсгейт. Испуганно вскрикнув, Эвелин отпрянула от окна экипажа, успев увидеть выражение досады на лице Люсьена.