Игра наслаждения

Должно, должно быть! Каждое его слово зажигало в ней огонь, каждый образ заставлял трястись от возбуждения.

— Но ты покажешь мне, как ублажить мужчину, — прошептала она, видя, как темнеют его глаза, как сжимается рот. Она обвела языком губы, и он как зачарованный уставился на эти соблазнительные уста.

Он колебался. Хотел и колебался. О, Реджина видела его насквозь! Пожав плечами, она отвернулась.

— Не ты, так другой.

Олним молниеносным движением Джереми сорвался с кресла и схватил ее за плечи.

— Вижу, тебе нравится повторять одну и ту же угрозу! Ну что ж, миледи, однажды вы приплететесь домой, потеряв невинность, а между ляжек будет мокро от крови и семени и так больно, что сможете ходить только в раскорячку! Вряд ли после этого вам захочется покидать отцовский кров!

— В таком случае сделай это. Научи меня всему, что необходимо знать.

— А, чтоб тебя…

Реджина распрямилась и выпятила груди.

— Тогда притворись, притворись, что я твоя любовница. Сделай со мной все, что делаешь с ней. — Джереми с размаху всадил кулак в столешницу. — Я хочу, чтобы ты сделал со мной все, что делаешь с ней.

— Да ты понятия не имеешь, о чем просишь! — прорычал он.

— Не волнуйся, имею. Не настолько я глупа!

Она знала, знала, что это прекрасно, и наступил момент, когда нужно либо отступить, либо идти вперед.

— Я разденусь для тебя. И с радостью готова принять все. Только ради тебя. Ты овладеешь моим телом. Я твоя. Ты станешь моим повелителем. Но для этого нужно только показать мне все, что ты делаешь с любовницей. Показать и объяснить.

О Боже, она сказала это, она хотела этого, пусть и была ошеломлена собственной дерзостью! Ошеломлена и доведена до крайности, сгорала, как в лихорадке. Скорей бы он перестал рассуждать и начал действовать!

— Ты или другой, — прошептала она, изнемогая от нахлынувшего желания.

— Да будь все проклято, как же я…

— Другой мужчина коснется моего обнаженного тела, другой мужчина ляжет у меня между бедер…

О, на какой опасный путь она вступила, все равно что бросить факел в смолу! Джереми куда сильнее духом, чем она, зато именно она задумала все это, спланировала и теперь не может сбежать в кусты. Кроме того, ей нужен только он. Реджина ждала, трепеща от волнения.

— Прекрасно, — прошептала она, отворачиваясь.

Он в два шага перекрыл разделявшее их расстояние, рванул ее к себе и крепко прижал к груди.

— Не прекрасно, слышишь? Ничего тут нет прекрасного, но если тебе не терпится лечь под мужчину, тогда, черт с тобой, я запашу тебя до полусмерти. Поверь, я не слишком терпелив во всем, что касается подобных вещей, моя прелестная шлюшка, и тебе придется побыстрее усвоить, как мне угодить, потому что с этого момента я потребую от тебя исполнения всех обещаний, данных мне не более пяти минут назад.

— Да, — выдохнула Реджина, сотрясаясь в ознобе желания. — Да.

Джереми грубо оттолкнул ее.

— А пока не научишься… что ж, меня хватит и на двоих.

Реджина оцепенела.

— На двоих!

— Вот именно.

Возбуждение становилось непереносимым.

— О, Джереми, выбери меня!

— Ты еще недостаточно опытна, — резко возразил он.

— Значит, я буду практиковаться с тобой, а потом ты станешь растрачивать все силы на нее? Ни за что.

— Во мне достаточно соков, если ты об этом беспокоишься.

— Мне еще предстоит это выяснить. Так что я у тебя одна и единственная.

— Я тверд, как железо, горяч, и семя мое бурлит.

Джереми выждал, чтобы посмотреть, как она отреагирует.

— Что ж, это было твоим первым испытанием, шлюшка. Ты проиграла. Ничего-то ты не знаешь о потребностях мужчины, но можешь быть уверена, моя любовница быстро поймет, как поступить. Итак…

Он шагнул к двери.

— Я еще вернусь.

«Урок первый: он взял верх и может делать все, что пожелает, с кем хочет, когда хочет и где хочет.

Урок второй: я должна соглашаться на все, что он хочет, в любое время, в любом месте, даже если не знаю, что от меня требуется».

— Если сейчас переступишь порог, можешь оставаться со своей любовницей, но меня не получишь никогда.

Дерзкие, бесстыдные слова, некоторые женщины никогда не посмеют их произнести. Недаром он велел ей никогда не оспаривать приказания господина, заплатившего за ее тело. Она знала это, но сейчас настала ее очередь испытать его. Как ни странно, Джереми остановился и, повернувшись, привалился плечом к двери.

— Ах, шлюха, вообразившая себя леди, смеет угрожать?! Повезло, что тебя еще не объездили, потому что, когда я стану твоим повелителем и ты попробуешь вот так распустить язык, больше я к тебе не притронусь.

— Значит, мы в тупике.

— Никакого тупика. У меня хватит длины, силы и соков для двоих. Решайся, если по-прежнему хочешь меня.

Он отвернулся, и она услышала скрежет засова. Блефует или серьезен?

— Я хочу тебя…

— Не расслышал. — Он приоткрыл дверь.

— Я… хочу… тебя…

Джереми снова обернулся и шагнул к ней.

— Еще раз.

Ее снова затрясло.

— Я хочу тебя.

— Вижу, ты усвоила урок, шлюха. — Он сжал ее подбородок. Рука скользнула по шее, легла на вздымающуюся грудь. — Сегодня я не многого потребую, хотя искушение велико.

Он обнял девушку за талию, медленно подвел к креслу, сел и усадил ее к себе на колени. Что-то твердое уперлось в ее попку. Огромное, жаркое, жесткое и подрагивающее. Такое большое… словно она сидела на стальном стержне. И любовница знала, как оно выглядит и что с этим делать. Но что она ощущает? Что он длинный, толстый и может двигаться по собственной воле? Или все это делает с ним желание? Сквозь тонкое платье чувствуется малейшее шевеление.

Твердая ладонь все еще ласкала ее грудь. Сам Джереми изучал ее лицо со скрупулезностью ученого, прежде чем наклонить голову и захватить в плен ее губы. На этот раз поцелуй был призван покорить, поработить, захватить в чувственный плен. И все это время его пальцы играли с ее грудью, проникнув под платье и найдя тугой острый сосок. «Я сама напросилась. Хочу всего, что он сделает со мной», — думала Реджина.

Утопая в поцелуе, она все же ощутила острое наслаждение, когда он стиснул кончик соска, сначала нежно, потом тверже. Утонченное удовольствие пронзило тело, сосредоточилось между ног расплавленной лавой. Влажное, восхитительное, бесконечное.

Она почти теряла голову, извивалась, билась, дергалась, словно хотела избавиться от его ласк. И одновременно выгибалась, подавшись к нему, так, чтобы он не разжал сомкнутых на соске пальцев.

Но, прервав поцелуй, Джереми свободной рукой рванул лиф ее платья, окончательно обнажив груди.

— Аппетитные соски.

Он накрыл ладонью вторую грудь и задел большим пальцем напряженный бугорок.

— Соски, созданные, чтобы, обнаженными, завлечь мужчину.

Он поднял ее грудь и припал губами к горячему твердому узелку.

Реджина судорожно дернулась, охваченная водоворотом ощущений. Наслаждение и жар несли ее бурным огненным потоком, оседавшим в самом низу живота. Джереми неожиданно оторвался от соска, и горячий язык стал обводить влажными кругами ее грудь, от верхушки до основания. Все это время пальцы терзали второй сосок.

Ее тело наполнялось и наполнялось мучительным желанием. Он снова вернулся к ее губам, клеймя их жесткими быстрыми поцелуями. Она не могла оставаться неподвижной, каждое движение его пальцев казалось единственно нужным, необходимым, и она словно раскрывалась ему навстречу.

— Может, ты права, — прошептал Джереми, почти не отрываясь от ее губ. — Может, ты и в самом деле рождена для этого. Твои соски сводят меня с ума.

Он впился в ее губы, грубо, требовательно, впитывая ее свежесть, пожирая… Пальцы напряглись, сжимая сосок все крепче.

— Я сделаю так, что ты никогда не забудешь эти ощущения, — прорычал он Прямо ей в губы. — Даже когда меня нет, я хочу, чтобы ты чувствовала, как мои пальцы ласкают, стискивают, разогревают, перекатывают сосок… — Он впился в ее губы. — Разогревают для меня… Делают твердым… для меня. — Он все сильнее кусал ее губы, не давая вздохнуть, проникая языком едва ли не в горло.