Кое-что о любви

Алекс кивнул.

– Полагаю, ты охотился за мной по всему городу? – расхохотался Джек.

Закрыв глаза, Алекс снова кивнул.

– Я поднял Амберкромби с постели Камиллы, приняв его за тебя.

– Надеюсь, – фыркнул Джек, – у этого старого развратника начался сердечный приступ. Хотя, если ночи в постели Камиллы недостаточно, чтобы раньше времени свести этого парня в могилу, он, клянусь, будет жить до ста лет – и посмеиваться, переманивая моих любовниц.

Теперь засмеялся Алекс.

Джек шутливо замахнулся, а затем обнял Алекса за плечи и повёл к тротуару. Они поднялись по лестнице в дом миссис Гэннет, и добросердечная женщина принесла им кувшин тёплой воды, таз для умывания, чистые полотенца и остальную одежду Джека. А потом леди, не лишённая здравого смысла, оставила джентльменов одних выяснять правду за бутылкой бренди.

После того как они сделали всё, что могли, чтобы залечить свои раны, Джек сел в кресло и спросил друга:

– Ты хочешь сказать, что не нанимал эту Эммелин?

– Конечно! Вспомни, ведь именно я не хотел, чтобы какая-то надоедливая женщина вторгалась в мою жизнь.

– Есть вещи гораздо хуже, чем присутствие женщины в жизни, – заметил Джек, движением бровей указывая вверх на потолок, где над ними находился уютный будуар миссис Гэннет. – А кроме того, твоя Эммелин – хорошенькая штучка. Просыпаясь по утрам, она будет совсем неплохо выглядеть. – Он усмехнулся. – Почему бы тебе не оставить её в доме ненадолго?

Естественно, Джек – человек, который никогда не заботился о последствиях, – мог предложить именно такое.

Оставить Эммелин? Невозможно. Разве недостаточно, что картина того, как она поднимается с его постели, подобно Венере, будет вечно гореть в памяти Алекса? Вряд ли он теперь когда-нибудь сможет снова войти в собственную спальню без того, чтобы не вспомнить облик этой девушки. Лучше выбросить Эммелин из своей жизни, пока ей не удалось оставить неизгладимые следы в его душе.

– Правда, Алекс, какой от неё вред? Её видели в городе? Но кто видел? Сейчас лето, ничего страшного не будет.

– Например, Хьюберт и леди Лилит.

– Что ты сказал?! – Джек намочил в тазу платок и приложил его к кровоточащему носу. – Конечно, это придаёт делу немного иной оборот, но, быть может, все не так уж плохо. Они не могут пробыть в городе слишком долго, чтобы открыть правду.

– Сколько бы времени эта девушка ни провела в обществе Хьюберта, это просто непоправимая катастрофа.

– Ну что ж, – Джек убрал платок, – это пресечёт его привычку совать повсюду нос. Теперь, когда он увидел её своими глазами, это, возможно, положит конец его непомерному любопытству и всем расспросам по поводу твоей жены. «В этом есть какой-то смысл», – подумал барон.

– Твой глаз выглядит как у самого сатаны. – Взяв другой платок, Джек намочил его в тазу и протянул Алексу: – Прости за это.

– Нет, это ты извини меня за то, что я плохо подумал о тебе, – возразил Алекс и вздрогнул, приложив платок к быстро распухающему глазу.

– Должен признаться, – усмехнулся Джек, – я, кажется, хоть на что-то способен.

– Да, с тобой нужно быть начеку.

– Итак, – кивнув, Джек снова вытер нос, – если ты её не нанимал и я, безусловно, не нанимал, то кто это сделал?

– Не знаю. Но я намерен все узнать. Как только выброшу её из своей жизни.

– Что ж, одно несомненно, – объявил Джек. – Пока она присутствует в твоей жизни, никто больше не назовёт тебя занудой.

К тому времени когда Седжуик вернулся в свой лондонский дом, солнце уже взошло, и день ярко сиял. Настроение Алекса нельзя было назвать весёлым. Он вымок, его побили, и четверо суток он не отдыхал как следует по ночам, но ему нужно было заняться неотложными делами – прежде всего выпроводить Денфордов, а затем Эммелин. И, поднимаясь по лестнице в дом, он расправил плечи перед предстоящим сражением.

Алекс оказался в сложной ситуации. Нельзя было просто выгнать Эммелин, не вызвав этим вопросов – особенно пока Хьюберт и леди Лилит остаются в городе. Нет, единственный выход – это отправить родственников в длительное путешествие, а затем разобраться с неприятностями, причинёнными неуместным появлением Эммелин.

И ещё важнее – выяснить, кто её нанял.

Войдя в дом, Алекс отправился в столовую. Там Эммелин, леди Лилит и Хьюберт утоляли голод за обильно накрытым столом, и запах ветчины и копчёной рыбы напомнил Седжуику, что несколько суток у него не было не только хорошего сна, но и приличной еды.

При виде взъерошенного хозяина Симмонс сначала замер, потом отошёл от него на безопасное расстояние, молча взял тарелку и принялся накладывать на неё любимые кушанья барона.

Во всяком случае, отметил Алекс, кое-что в его жизни все ещё шло заведённым порядком. Пока он стоял на пороге столовой, созерцая эту жуткую сцену семейного счастья, с дальнего конца стола раздался возглас:

– Седжуик! Дорогой мой! Что с вами приключилось?

В мгновение ока оказавшись рядом с ним, Эммелин в ужасе посмотрела на его лицо, а потом так же быстро отступила назад, сморщив нос. Очевидно, она уловила исходивший от него запах – вонь шла до самых небес.

– Сделать вам холодный компресс? Вызвать хирурга? Приготовить горячую ванну?

– Ничего не нужно, – ответил Алекс.

– Вы уверены?

– Да, я в полном порядке, – ответил ей Алекс, проходя мимо неё к столу.

Эммелин нюхала фиалки и выглядела чистой и свежей, как летнее утро. Её светлые локоны были собраны сзади на затылке, а платье, простое и скромное, вновь напомнило ему о соблазнительных изгибах и стройных ножках, которые оно успешно скрывало. Алекс снова взглянул на неё и поморщился. «Проклятие! Нужно сосредоточиться, – сказал он себе. – Сначала Денфорды, потом Эммелин».

– Как это могло произойти? – спросила Эммелин, глядя на его лицо.

– На меня… напали, – сухо ответил он. Лучше ещё одна маленькая ложь, чем правда. Меньше всего Алексу хотелось, чтобы всему городу стало известно, что он подрался с Джеком на Торнтон-стрит.

Нельзя сказать, что пташки из этого менее чем достойного уважения квартала не будут порхать повсюду, с восторженным хихиканьем рассказывая о спектакле, который наблюдали ранним утром, но пройдёт около недели, прежде чем их сплетни достигнут вершин великосветского общества. А к тому времени Алекс благополучно будет находиться в пути на север, и все это недоразумение станет не более чем далёким воспоминанием.

– Преступники! – ужаснулась Эммелин и платком в руке закрыла рот и нос. – Вы уверены, что не пострадали? Но вы же не убили их?

При этом вопросе леди Лилит приподняла изящную бровь.

– Нет, все не столь ужасно, – ответил Алекс, отметив, что ни один из его настоящих родственников не проявил чрезмерного удивления, узнав, что на Алекса было совершено нападение. – Достаточно сказать, что их прогнали, а я не пострадал.

Её забота была бы трогательна, если бы Эммелин была его женой, но при нынешних обстоятельствах её сочувственные реплики только добавились к представлению, которое он не собирался разыгрывать перед обитателями дома.

– Как страшно, – сказала Эммелин. – Просто ужасно для вас.

– Да, невероятно страшно, – эхом подхватила леди Лилит, хотя её ужас, похоже, был вызван тем, что Алекс вынес это суровое испытание.

Вероятно, он должен погубить себя и позволить Денфордам вести дело с этой невозможной Эммелин.

«Именно то, что нужно этой паре», – заняв своё место во главе стола, подумал Алекс. Ему хотелось бы прожить достаточно долгую жизнь, чтобы увидеть лицо Хьюберта, когда тот будет переживать крах всех надежд при виде счётов Эммелин.

Тем временем, налив ему чашку чая, самозваная жена обсуждала с Симмонсом какие-то дела.

– Никогда не беспокойтесь за Седжуика, – сказала она, подойдя и встав позади его стула. – Он чрезвычайно ловок, когда дело доходит до стычки. Знаете, в день нашей встречи он спас меня от трех страшных разбойников. Помните, Седжуик?

Разбойники? День нашей встречи? Предчувствие несчастья мурашками пробежало у Алекса по спине, и ему не помогло даже то, что сейчас Эммелин полностью завладела восхищённым вниманием Хьюберта и леди Лилит.