Фаворитка короля

Ясное и недвусмысленное предупреждение. Даже мороз по коже продирает. Оставив уснувшего беспокойным сном Дженина, я приступила к поискам.

Ничего! Совсем-совсем ничего!

Пока ее брат лежал при смерти, синьора Дамиата постаралась на совесть. Ни в его кабинете, ни в целом доме не осталось ничего мало-мальски ценного. В сундуках Дженина не нашлось ни единого кошеля с золотом. Не нашлось там ни свитков, ни учетных книг, ни даже счетных палочек. Она как метлой вымела дом, забрав все, что могло представлять малейший интерес для грабителей. И для меня тоже. Исчезло все и из моей собственной каморки, даже новая накидка — единственная ценная вещь, которая принадлежала мне и на которую могла положить глаз Синьора.

У меня не осталось ровным счетом ничего.

В спальне наверху Дженин испустил крик нестерпимой боли, и я возвратилась к нему. Я сделаю для него все, что в моих силах, буду омывать его и стараться облегчить страдания, хотя он уже мало чем отличался от гниющего трупа.

Конец наступил неожиданно быстро. Думается, меня саму спасло вино из запасов Дженина, а вот отвар из зеленых побегов шалфея (была у синьоры Дамиаты грядочка на ее крохотном огородике), помогавший лечить язвы и ожоги, ему совсем не помог. К вечеру второго дня он перестал дышать. Как быстро может здоровый человек расстаться с жизнью — всего лишь за то время, какого хватило бы, чтобы ощипать и сварить курицу! Он даже не осознал того, что я находилась рядом с ним. Молилась ли я о нем? Да, если считать молитвой прокалывание бубонов, чтобы выпустить из тела отвратительно пахнущий гной. Вот теперь во всем доме воцарилась полная тишина. В этой тишине я накрыла лицо мужа чистым полотном, подхватив выпавший из складок простыни документ. Потом села на табурет рядом с телом Дженина, не смея шелохнуться из страха, что смерть заметит и меня тоже.

Очнулась я от шума крыльев птицы, взлетевшей с каминной трубы на крыше. Моя душа смерти явно не понадобилась, поэтому я развернула попавший в мои руки документ и прочитала. То было свидетельство, подтверждавшее права Дженина на поместье в Уэст-Пекеме, где-то в графстве Кент. Я дважды перечитала, и в уме стало прорастать зернышко замысла. Этот документ открывал передо мной некие возможности. Как извлечь из него пользу, я не знала, зато знала человека, который в этом разберется. Только как его отыскать?

Я медленно спускалась по лестнице, но остановилась на полпути, заметив внизу фигуру — в тесной прихожей меня поджидала синьора Дамиата.

— Он умер?

— Да.

Она наспех осенила себя крестным знамением. Потом распахнула входную дверь и указала мне на порог.

— Я договорилась, чтобы забрали его тело. Сама я вернусь, когда минует эпидемия.

— А я?

— Не сомневаюсь, что ты найдешь, чем заняться, — бросила она, уже почти не замечая меня. — Чума отнюдь не умеряет аппетиты мужчин.

— А моя доля?

— Какая такая доля? — фыркнула Синьора.

— Вы не можете так поступить! — возмутилась я. — У меня есть права по закону. Не можете же вы оставить меня без крова и без денег.

Еще как могла.

— Вон!

И она вытолкала меня за двери, на улицу. Размахивая рукой и позванивая ключами, синьора Дамиата заперла дверь и удалилась, шагая прямо по лужам и кучам отбросов.

Я получила наглядный урок — до какой душевной черствости может дойти человек, когда речь идет о деньгах и выживании. И вот в свои шестнадцать лет, овдовев после длившегося чуть больше года замужества, я оказалась выброшенной за дверь, бездомной, стоящей посреди улицы. Казалось, ноги мои прикованы к мостовой. Куда мне идти? Кто предоставит мне крышу над головой? Действительность оказалась очень горькой. Вокруг бурлил Лондон, но преклонить голову мне было негде.

— Мистрис Перрерс!..

— Мастер Гризли!

Это и вправду был он — значит, не нужно даже искать его по всему городу. Он вынырнул из грязного переулка и, ссутулившись, встал рядом со мной. Я никогда еще никому так не радовалась, хотя к радости примешивалась толика злости. Да, он тоже потерял хозяина, но всегда сумеет найти и работу, и крышу над головой в доме какого-нибудь торговца. Он окинул взглядом запертую дверь, потом посмотрел на меня.

— Что вам дала эта старая метла? — спросил он без предисловий.

— Ничего, — сердито буркнула я. — Старая метла начисто вымела весь дом. — Потом я улыбнулась и помахала у него перед глазами документом. — Только это осталось. Она как-то пропустила. Это право на владение поместьем.

— Вот как? — Глаза Гризли засверкали. — И что вы намерены с этим делать?

— Мое намерение состоит в том, чтобы вы сумели сделать это поместье моим, мастер Гризли. Кажется, вы называли это правом на пользование собственностью. — Я вполне способна учиться быстро, и здесь я видела открывшуюся передо мной возможность. — Сможете этого добиться?

Он потер пальцем нос.

— Для понимающего человека это нетрудно. Можно — если меня это устроит — перевести имение на вас как вдову мастера Перрерса, ныне ставшую femme sole^[12].

Одинокая женщина. С земельным участком. Эта мысль была достаточно приятна, чтобы улыбка моя сделалась шире.

— А вас это устроит, мастер Гризли? — поинтересовалась я, стараясь смотреть на него как можно увереннее. — Сможете вы сделать это для меня?

Под моим взглядом он покраснел, напряженно раздумывая. Я заговорила мягче, придав голосу просительные интонации.

— Сама я же никак не смогу этого добиться, мастер Гризли. А у вас имеются необходимые знания, опыт…

Его тонкие губы разошлись в усмешке, на мгновение обнажив пожелтевшие зубы.

— А почему бы и нет? Как я полагаю, мистрис Перрерс, это может стать основой для делового партнерства. Я стану работать на вас, а вы станете вести дела под моим руководством — когда у вас будет такая возможность. Поместье я передам в пользование какого-нибудь рыцаря, живущего по соседству… и себя самого.

Значит, вот так. Мастер Гризли не был законченным альтруистом, но маленькими женскими хитростями его можно было склонить на свою сторону. Как легко мужчины поддаются женской улыбке и откровенной лести, когда ее произносят с самым милым видом! Он протянул руку. Я присмотрелась: не то чтобы слишком чистая рука, но с длинными, удивительно изящными пальцами, которые могли колдовать над цифрами куда лучше, чем это удавалось мне, и ум его, как мне было известно, пальцам ни в чем не уступал. Здесь, на крыльце своего бывшего дома, я вручила Гризли документ, и мы пожали друг другу руки, как делал Дженин, заключив сделку с клиентом.

Ощутив пожатие его грубой руки, я задумалась о том, на что решилась. Самое удивительное для меня заключалось в том, что я перестала обращать внимание на его неприятную внешность. Теперь у меня появился деловой партнер, как называл это сам Гризли.

— Вы же не обманете меня, ведь правда? — Я нахмурилась и постаралась выразить голосом глубокую озабоченность.

— Ну конечно же нет! — Его возмущение позабавило меня. Потом его брови сошлись на переносице. — Куда же вы пойдете?

— У меня есть только один путь. — Это решение я уже успела принять. Другого выхода и впрямь не было. У меня появится крыша над головой, в желудке не будет пусто, и там я заживу куда лучше, чем на улице или в порту, где вынуждены обретаться обыкновенные блудницы. — Вернусь в монастырь Святой Марии, — объяснила я. — Там меня примут. Поживу у них, дождусь лучших времен. Что-нибудь да подвернется.

— В целом неплохая мысль, — кивнул Гризли. — Но вам потребуется это. Вот, держите… — Он порылся в висевшем на поясе кошеле и выудил оттуда два золотых. — Возвращаю вам. Они помогут убедить настоятельницу открыть вам двери — во всяком случае, на какое-то время. Однако запомните: вы теперь у меня в долгу. Я буду ждать, когда вы мне его вернете.

— Где мне вас найти? — крикнула я пронзительно, как торговка рыбой, когда он стал удаляться, унося с собой свидетельство о владении поместьем Уэст-Пекем.