Фаворитки французских королей

— Какой мощной монархией стала теперь Франция! — с тревогой воскликнул однажды Лоренцо Медичи.

— И какой опасной, — вторил ему испанский король Фердинанд.

Англия же хранила молчание, но если бы у английского короля Генриха VII спросили, какого он держится мнения на этот счет, ответ, без всякого сомнения, был бы приблизительно тот же самый. Против Франции начинала складываться коалиция, но тонкими дипломатическими усилиями и ухищрениями Анны де Боже военного конфликта удалось избежать. Словом, так или иначе, но все складывалось благополучно не только для короля Франции, но и для его королевства.

Маленькая Маргарита Австрийская тем временем по-прежнему оставалась во Франции. Ее почетный плен продолжался полтора года. В мае 1493 года война между Максимилианом и Францией прекратилась, и Карл VIII согласился отпустить Маргариту на родину.

13 июня 1493 года она покинула город Мо, в котором пребывала до сего времени. Анна Бретонская осыпала ее на дорогу подарками, Маргарита холодно ее поблагодарила, но более уж во всю жизнь не испытывала и тени симпатии или расположения ни к королеве, ни к королю, ни к народу Франции. Особенно горестным казалось ей странное равнодушие подданных французского короля к ее судьбе. Эскорт самых родовитых дворян Франции сопровождал ее до Валансьена. Когда экипаж ее пересекал Аррас, местные горожане кричали:

— Да здравствует Рождество! — ибо то было время Рождества, но она прервала их, воскликнув:

— Уж лучше кричите: «Да здравствует Бургундия! Быть может, хоть это доставит неудовольствие вашему королю!» ^[26]

Вскоре она была в объятиях своего отца, но так никогда и не забыла обиды, нанесенной ей Карлом VIII, из-за которой, если верить словам историка Эно, и зародилась длительная вражда между французскими и австрийскими королевскими домами. Впрочем, судьба еще преподнесла Маргарите Австрийской скромный дар. Четыре года спустя она была обручена с Хуаном Кастильским, инфантом Испании.

Но одним — страдания, другим же — радости бытия, как это обыкновенно и бывает в жизни. Маргарита Австрийская, отвергнутая Карлом VIII, направляясь к своему новому супругу и, попав в страшную бурю, изливала свою печаль и ожидание неминуемой смерти в словах горестной эпитафии, оказавшейся впрочем явно преждевременной, а ее обидчик Карл VIII, безумно влюбившийся в Анну Бретонскую, теперь мог без всяких угрызений совести посвятить себя супруге. Герцогиня после ночи в Ланже испытывала постоянное влечение к королю. Она оказалась на редкость пылкой, требовательной и изобретательной партнершей и постоянно принуждала мужа к самым изнурительным подвигам сладострастия. Этот любовный голод и неуемное сластолюбие были подмечены Дзаккарией Контарини, венецианским послом во Франции, написавшим как-то в одной из своих депеш: «Королева необыкновенно ревнива и питает сладостное влечение к Его Величеству сверх всякой меры, и с тех самых пор, как стала его женой, редкую ночь позволяет ему не спать с собой».

Конечно, Карл VIII обожал любовные игры, этот утонченный вид любовных турниров не рыцаря с рыцарем, а рыцаря с дамой, не только позволяющий себя победить, но и частенько побеждающий якобы неодолимого соперника своей слабостью, сладострастной истомой, искусством пылкого и опытного тела. Но ради своей сладострастной королевы, надолго изгнавшей из постели короля всех незаконных любовниц и фавориток, он даже приказал украсить замок Амбуаз, построить там новые башни, возвести новые великолепные здания, украсить покои чудными гобеленами и устроить необычайно изысканную ванную комнату. Однако страсть подвигла его на большее, гораздо большее. Ради прекрасных глаз своей молодой супруги король начал готовиться к завоеванию Неаполя, хотя город этот лежал за тридевять земель от его владений, что требует некоторых пояснений.

Глава 2 Итальянские деяния короля Карла VIII

Некогда независимое герцогство Анжуйское, которое теперь принадлежало Франции, в довольно далеком прошлом среди своих лучших украшений имело и неаполитанскую корону. Карл VIII считал себя прямым наследником анжуйских государей, владения которых еще столетие назад распространялись на южную Италию и Сицилию, а потому считал свои претензии вполне обоснованными, а возможность проявить свое совершенно королевское великодушие в благодарность за ночи любви совершенно необходимой. В течение года длились приготовления, и осенью 1493 года королевские войска выступили в поход. В сентябре 1493 года Карл во главе великолепно снаряженного и экипированного войска покинул Амбуаз и направился к Лиону, где должен был расстаться с супругой и в печальном, но героическом одиночестве следовать в Италию.

Но, думая о предстоящих трудах бога войны Марса, король не мог, не умел унять сладостного безумия, зароненного в его сердце и чресла королевой.

Думая о том, чтобы покрыть себя неувядающей славой на полях Италии и, более того, предпринимая все это ради прекрасных глаз своей супруги, он вез с собой в особой, необыкновенно удобной, просторной и красивой повозке несколько молодых, красивых и весьма благосклонных к нему дам, в обязанности которых входило ни в коем случае не допустить вынужденного охлаждения его любовного пыла и ослабления или увядания копья Венеры. Итак, за ним следовал маленький гарем, ибо бедное истосковавшееся по маленькой королеве Анне тело его, как утверждает французский автор Ги Бретон, находилось во власти какого-то удивительного необъяснимого сексуального безумия, вынуждавшего его буквально против воли сходиться одновременно или почти одновременно с несколькими темпераментными и весьма опытными любовницами.

Во время путешествия король верхом на своем белом иноходце постоянно, пока не простился со своей супругой в Лионе, путешествовал между экипажем королевы и повозкой с придворными дамами. Иногда он останавливал кортеж и помогал одной из длинноногих стройных девиц сойти на землю. После этого они уединялись в кустах или за деревьями, росшими вдоль дороги, и отсутствовали, как правило, довольно краткое время. Королева плакала, но делала вид, что ничего не замечает, а вельможи и придворные с улыбкой отмечали и оценивали между собой достоинства одной из избранных королем дам, с готовностью даривших свой пыл и им, но сейчас занятых удовлетворением лишь прихотей короля.

После галантных привалов Карл VIII, отпустив любезную особу к ее подругам, возвращался к жене улыбающийся и довольный.

— Льщу себя мыслью, мадам, — говорил он тогда ^[27], — что вся слава экспедиции будет по праву принадлежать вам, ведь это вы вдохновили меня на подвиг. Королева, низко опустив глаза и тихо вздыхая, слушала его, хорошо сознавая, что объятия ее супруга были бы ей неизмеримо милее этих возвышенных, но пустых слов.

Войска шли вдоль Луары, затем повернули в сторону Орлеана, Жьена, Кона и Невера и остановились в Мулене. Здесь после окончания своего регентства жила Анна де Боже. Брантом, называвший ее «королем Франции», не ошибался. Она, даже теперь, выпустив ил рук бразды правления страной, пеклась о ее интересах и потому пыталась отговорить Карла от предстоящего похода, но тот не желал ничего слышать.

— Я уверен в совершенном успехе моего дела. Да и кто посмеет усомниться в этом, когда мы пользуемся поддержкой герцога Миланского, Лодовико Сфорца. Конечно же, я не могу иметь и тени намерения укорять вас за ваше правление, но не слишком ли в годы вашего регентства стала робкой Франция. Не ваша ли мудрость или излишняя осторожность передались ей. Я же мечтаю о подвигах и походах. Завоевав Неаполитанское королевство, я отправлюсь воевать с неверными турками, устроив новый крестовый поход. А королева Анна станет повелительницей не только Франции, но и Неаполя и Константинополя.

Через два дня после отбытия из Мулена король прибыл в Лион. Здесь в честь королевской четы были устроены грандиозные празднества.