Соловей для черного принца (СИ)

— Ну, что скажешь о Китчестере? Везде уже побывала? Все закоулки осмотрела?

— Разве можно везде побывать! Но теперь могу сказать, что поняла, почему замок для вас смысл всей жизни.

Музыка приглушала голоса. Но все, даже полковник и мистер Уолтер, прислушались к нашему разговору. Я уловила, как кто-то язвительно хмыкнул, наверное, Дамьян. Кто ж еще. Он прошел мимо и остановился недалеко от меня, у камина.

— И что же ты поняла? — дед посмотрел на меня из-под нависших бровей. Я же сделала вид, что любуюсь акварелями, поэтому тяну с ответом. На самом деле, я пыталась подобрать слова.

— Когда гуляешь по старинным комнатам, — начала я немного лирично, — где оставили частичку души жившие до нас люди, не замечаешь, где прошлое, а где настоящее. И чудится, будто пропитанные вековой любовью и заботой камни дышат… «Дышат и чувствуют, как живое сердце в человеческом теле» — так сказал когда-то о замке один…один мальчик. Еще он сказал, что у замка есть своя душа, столь древняя, что уже никто и не помнит, когда она родилась и сколько веков простояла под этим хмурым небом.

Исподтишка я взглянула на Дамьяна. Он стоял лицом к камину, вытянув левую руку и облокотившись ею о каминную полку, а в правой — держал бокал с портвейном. Монотонно перекатывая в бокале янтарную жидкость, он неотрывно смотрел на огонь. Как будто не слышал! И мне, почему-то, захотелось вновь произнести слова. Чтобы он знал, что я помню их.

— Что за глупость наделять дома человеческими свойствами! — чванно высказала Элеонора.

— Но глупость ли? — отозвалась я. — Когда дом стоит уже семь столетий, когда столько всего произошло в их стенах, тогда он начинает говорить. И рассказать может ох как много! Китчестер знал и радости, и печали, здесь разыгрывались и драмы, и комедии. И не могло это не запечатлеться в мощных серых камнях! Каждый камень хранит свою историю, свои секреты.

Мои слова все-таки привлекли Дамьяна. Он залпом допил портвейн, отошел от камина и, поставив бокал на столик, присел на подлокотник дивана. Скрестив руки на груди, он смотрел на меня. Смотрел спокойно и чуть вопросительно.

Покосившись на Дамьяна, леди Редлифф с трудом преодолела недовольство, придала своему лицу выражение светскости и с еще большим усилием вложила в голос мягкие интонации. Сегодня она была радушной хозяйкой.

— Давно мы не проводили такие приятные вечера, как сегодня. Ты согласен, Лемуэл?

— Это то и настораживает!

— Я не куплюсь на твои провокации, братец. Мисс Рассел, освободите место. Пусть и Найтингейл поразит нас своими талантами, — потребовала леди Элеонора.

— Я играю весьма посредственно, — призналась я, усаживаясь за рояль — И единственное чем смогу поразить вас, это безошибочной игрой какой-нибудь легкой польки.

— Так чему же ты училась в своей Академии? В моих пансионах девочки посвящают целый год искусству музицирования.

— Думать и выражать собственное мнение, леди Редлифф, — сказала я без обиняков.

— Наверняка, в этом ты была старательнее всех остальных, — не смог удержаться от шпильки Дамьян. Но я тут же простила его, так как он искренне улыбнулся.

— Ничего, со временем, ты сможешь отнестись к этим навыкам, как к недостаткам молодости. Молодые ведь более податливы в руках, Найтингейл! — Леди Элеонора сдвинула брови и высокомерно отвернулась от меня, дав понять, что занимательный разговор окончен.

В скором времени я поднялась к себе и, тщательно заперла дверь на два оборота, оставив ключ в замке. Немного почитав, я затушила свечу. День выдался насыщенным, и сладкая сонливость одолела меня. Но в тот момент, когда я уже проваливалась в сон, я опять услышала тихие шаги в коридоре. Я села в кровати и прислушалась. За дверью кто-то был. Я увидела, как ручка медленно поползла вниз.

— Кто там? — крикнула я, но голос лишь прохрипел едва разборчиво.

Ручка перестала двигаться. И через мгновение я услышала неровный звук торопливо удалявшихся шагов. Я соскочила с кровати и, открыв дверь, выглянула, надеясь заметить неизвестного. Но коридор лишь тревожно чернел.

ГЛАВА 23

Проезжая мимо мостика, где мы обычно проводили с графом наши встречи, я вдруг увидела его самого. Он сидел на своей любимой скамеечке и пыхтел трубкой, подставляя утреннему солнцу морщинистое лицо.

— Что вы здесь делаете, граф! — крикнула я ему, махнув рукой и пришпорив Дамми. — Вам надо быть в теплой постели и лелеять свою спину. А не холодить косточки на ветру у воды.

— К дьяволу! — пыхнул старик клубом дыма и закашлялся.

— Вы специально поджидали меня. Я угадала? Знали, что я приеду сюда.

— Угу, — кивнул граф и указал трубкой на место рядом с собой. — Давненько мы тут не сидели, укрывшись от всех назойливых взглядов.

Я спрыгнула, привязала Дамми к дереву и села на траву у ног старика. Дед пыхтел, а я любовалась бликами солнца на воде, в которых прыгали и резвились длинноногие водомерки.

— В следующий раз придешь сюда с альбомом, — внезапно сказал дед. — Хочу, чтобы ты опять нарисовала замок. Теперь ты должна по-другому видеть его.

Через небольшую паузу он осторожно заметил:

— Ты так проникновенно говорила о Китчестере. Уверен, ты изменила свое решение!

— Вы ошибаетесь.

— Ты еще не распрощалась со своим капризом, упрямая девчонка!

— Это не каприз, граф! Я не понимаю, почему вы вдруг хотите пойти на такой неразумный шаг. Вы поете дифирамбы Китчестеру и уверяете, что все делаете во благо замку, хотя сами понимаете, что Дамьян был бы куда лучшим владельцем, чем я! Скажите честно, почему вы настаиваете? И не пичкайте меня разговорами о долге. Для вас самого это всего лишь возвышенная чепуха, которой можно пренебрегать, если она противоречит вашим интересам.

Старик улыбнулся, и его улыбка мне не понравилась. Как будто он все принимал как должное, как будто считал, что я в любом случае соглашусь с ним, если он достаточно выждет.

— Так надо, Роби! И прими это… Да, я могу аннулировать документы, где восстанавливаю в правах сына, и все останется так, как было все эти двадцать лет. У меня не будет сына, не будет законной внучки и не будет наследника! Тогда я усыновлю Дамьяна и напишу завещание в его пользу. Но…это не то, чего я хочу! Я буду ждать твоего согласия сколько угодно, до самой смерти, если на то пошло. Я должен искупить свою ошибку. Я знаю, как сделаю это! Когда-нибудь ты скажешь «спасибо» за то, что я был терпелив и настойчив.

Что-то странное звучало в его словах, какое-то скрытое притворство. Не зная, что задумал дед, я настороженно отнеслась к его словам. От старика можно было ожидать любой выходки!

Я легла на траву, перевернувшись на живот и подставив руки под подбородок, устремила взор на замок. Как я вижу Китчестер? В одном граф прав, сейчас я вижу его совсем по-другому, чем в те дни. Тогда он был для меня чем-то нереальным, дивным видением на ничем непримечательном английском лугу. Сейчас же… Мои чувства были противоречивы.

Замок меня околдовывал. И тревожил. Днем меня все радовало в нем, даже то, что я нередко терялась в лабиринтах комнат и коридоров и долго плутала, пытаясь найти дорогу. Но в сумерки, стоило мне остаться одной, я, стыдно в этом признаться, начинала поминутно озираться и оглядываться. А в последнее время стало казаться, что я слышу за спиной тихие, шелестящие шаги, подкрадывающеся ко мне. Мне чудилось, что меня толкают в какой-то опасный водоворот, который поднялся на поверхность с моим появлением в замке. Даже стены могли в любой момент сдавить меня и заключить в прохладном мраке, словно в тюрьму.

Я встряхнула головой, отгоняя эти мысли. Ничто не удерживало меня. Я была абсолютно свободна и могла уйти отсюда, когда пожелаю. Тем более тетушка спит и видит мое долгожданное возвращение в Сильвер-Белл, которое она воспримет с большим облегчением. Но, нет. Дезертирство не по душе мне. Глупо чувствовать, как по спине ползут мурашки, будто я должна была чего-то бояться в Китчестере.