Гвиневера: Королева Летних Звезд

Но будущее решилось не летом, а в тот горестный месяц, когда в Камелот явилась Моргауза.

ГЛАВА 34

МОРГАУЗА

– Она стоит на дожде, госпожа, насквозь промокшая, – торопливо сказал привратник. – Я знаю, как король относится к своим сестрам, и не осмелился впустить ее, но поскольку его нет… – Лукан нерешительно умолк.

– Веди меня к ней, – ответила я, быстро вставая и делая знак Ламораку идти со мной.

Я понятия не имела, с кем мне предстоит встретиться то ли с великаншей-людоедом, то ли с женщиной, незаслуженно вызывавшей у Артура гнев, причины которого я не понимала. По крайней мере, сейчас у меня появилась возможность составить о Моргаузе собственное мнение.

Она стояла посреди мощеного двора, не пытаясь спрятаться от грозы. Плащ и платье, башмаки и багаж поливали потоки дождя. Ее волосы и волосы мальчика, которого она прикрывала рукой, слиплись от воды, а по цвету ее лица было ясно, что она продрогла до костей. И все же она не ушла под защиту навеса у двери, когда Лукан ушел звать меня. Кельтская гордость запрещала ей заходить туда, где она была нежеланна.

– Ты, должно быть, жена моего брата? – предположила Моргауза, когда я вышла из двери. – Мы на севере много слышали о его кумбрийской жене. Это было сказано так любезно, будто она чрезвычайно радовалась встрече со мной, а ее голос удивительно напоминал голос Игрейны. Кокетливая улыбка не сходила с ее лица, пока она сверху донизу оглядывала Ламорака.

– Но ты, конечно, не Артур.

Рослый воин покраснел, а я торопливо объяснила, что верховный король утром уехал на охоту и вернется не раньше, чем через несколько дней.

– Что заставило тебя приехать, да еще в такую ночь? – спросила я.

Апрель со своей непостоянной погодой – неподходящий месяц для путешествий, и меня удивило, что она не подождала, пока потеплеет.

– Я должна была сдержать слово, данное Мордреду, – ответила она и посмотрела на мальчика. – Когда старшие дети уехали ко двору своего дяди, Гарет и Мордред очень огорчились из-за того, что их не пустили. Я обещала им, что, когда они дорастут до того возраста, когда смогут стать пажами, я отвезу их к Артуру, чтобы они служили ему так же преданно, как Гавейн, Гахерис и Агравейн. Мордреду на следующей неделе, в первый день мая, исполнится одиннадцать, а слово, данное ребенку нельзя нарушать ни из-за погоды, ни из-за политики, ни по другим причинам, – решительно добавила она.

Я улыбнулась ее рассуждениям и подумала, что, будь я матерью, чувствовала бы то же самое.

Дождь лил как из ведра, сопровождаемый холодным ветром, и, вспомнив о похлебке в наших котлах и тепле нашего очага, я пригласила ее войти. Несмотря на приказ Артура, я не смогла оставить на улице женщину и ребенка, дрожащих от холода.

– Но только на одну ночь, – предупредила я.

Я не знала, как объяснить, что мой муж приказал гнать ее от наших ворот, но, так как она уедет задолго до его возвращения, решила забыть про это. Сейчас это был единственно возможный поступок.

Они прошли за мной на кухню, пар поднимался от их одежд, как туман, который умели нагонять жрецы. В этих испарениях они казались нереальными, и я вспомнила хвастовство Гавейна, сказавшего однажды, что его мать так же могущественна, как фея Моргана. Но, переодевшись в сухие одежды, которые Линнет достала из моего шкафа, они оказались похожими на любых других путников, застигнутых ночным, ненастьем.

Ламорак внес их вещи и не уходил, надеясь, что сможет еще чем-нибудь помочь. Он просиял от удовольствия, когда Моргауза поблагодарила его за помощь – при этом оркнейская королева бросила на него игривый взгляд и взбила прическу.

Она была выше и полнее Морганы и, должно быть, красотой когда-то напоминала Игрейну. Сейчас Моргауза непомерно расплылась, а губы и глаза были накрашены. Родимое пятно на щеке не умаляло ее красоты. Понятно, что Ламораку она понравилась.

Наблюдая за их флиртом, я подумала, что эта гордая, страстная женщина, в одиночку правящая холодными северными островами, вероятно, изголодалась по мужскому вниманию… А может быть, как и ее сестра, просто любила молодых мужчин.

Мордред был тихим, застенчивым, мальчиком и, как когда-то сказала Игрейна, действительно гораздо больше походил на Моргану, чем на Моргаузу. Как и тетка, он был худощав, а глаза быстро и неумолимо обшаривали все вокруг. Но, по крайней мере, они были карими, а не зловеще зелеными, как у Владычицы.

– Он хороший мальчик, – ласково сказала Моргауза, когда мы вошли в зал. – Выучился всему, чему я его учила. Дети – такое счастье в старости, ты согласна?

Когда я молча кивнула, она растерянно посмотрела на меня и, положив руку на мой рукав, заглянула мне в лицо.

– О, дорогая, возможно ли, что у тебя нет детей? – Голос был полон жалости и сочувствия, и я торопливо отвернулась. Мне казалось, вся Британия знает, что я бесплодна, но, вероятно, Оркнейские острова были так далеко, что до них не доходили дворцовые слухи. – Прошу прощения, – извинилась она, – я представления не имела… Ну, если не дети, тогда у тебя должны быть другие удовольствия. – Она скользнула взглядом по Ламораку.

Сидя вместе со мной за столом, Моргауза и ее сын ели с жадностью молодых лисят.

– А Гарет решил остаться дома? – спросила я, потому что при дворе он не появлялся.

– Гарет? – Голос оркнейской королевы слегка дрогнул. – Вот уже два года, как я потеряла Гарета… он утонул в штормовом море около острова Хой. Я думала, Гавейн рассказал тебе. Ты знаешь, Гавейн в первый раз приехал к нам после более чем десятилетнего отсутствия, – призналась она, отодвигая пустую миску и отряхивая крошки с колен. – Такой щеголеватый малый, совсем как его отец. Никогда не знаешь, что он вытворит через минуту.

Я засмеялась, потому что мне начинала нравиться моя гостья. В ней не было нервной напряженности сестры, она напоминала спокойную, неряшливо-добродушную девчонку из таверны.

Никогда не подумаешь, что ее супругом был могущественный король, который сражался с моим мужем, или что ее горе после его смерти было так велико, что она отреклась от своего первенца потому, что тот поддерживал Артура.

Пока я не знала, как объяснить ненависть Артура к этой женщине, и уже гадала, как бы смягчить его нрав.

Но времени для примирительных действий не оставалось. Когда она доедала третье блюдо, в зал ворвался верховный король, и мы все замерли.

Скорее всего, Лукан предупредил его о приезде Моргаузы, потому что Артур немедленно прошел к центру зала, разъяренный, как Дикий Охотник. Остановившись, он выпрямился во весь рост и, взмахнув рукой, чуть не ударил сестру по лицу.

– Разве тебе не говорили, чтобы ты держалась подальше от моего двора, или тебе будет грозить отлучение?

Королева Оркнеев не моргая смотрела на брата, потом взъерошила волосы Мордреда.

– Я привезла тебе подарок, господин, – сказала она, и ее голос стал таким же сладким, как у Морганы, когда та бывала довольна. – Я уеду завтра с первым светом, как только уверюсь, что он доставлен в целости.

Артур дал волю чувствам, выругавшись с потрясающей грубостью, и замолчал, стараясь подавить гнев.

– Ты уедешь сейчас, сию минуту и заберешь своего ребенка, – наконец приказал он прерывающимся от ярости голосом.

– Но, Артур, на улице так ужасно, – взорвалась я, и его гнев обратился на меня.

– Не вмешивайся, Гвен. Ты ничего не знаешь. Повернувшись к Моргаузе, он стиснул кулаки так, что побелели косточки. – Ты уедешь сейчас!

Отвергнутая королева подобрала юбки и встала, стараясь держаться с достоинством, но мое внимание привлек мальчик. Он смотрел на Артура с тоской и страхом, и я подумала, что же кроется за этими большими влажными глазами. Только когда Моргауза потянула его за рукав, мальчик оторвал взгляд от верховного короля и пошел за матерью.

– Вон, – ревел Артур, – вон из этого дома, из Камелота, из моей жизни навсегда.