Сиротка. Нежная душа

— Никогда бы не подумала, что вчера ты родила двух деток! — восхитилась Бетти, подойдя поближе. — Ты такая хорошенькая! И не выглядишь усталой!

— Спасибо, Бетти! В этот раз мне не было больно, — призналась Эрмин. — Ну, почти не было, если сравнивать с первыми родами. Мадам Маргарита сказала, что такое иногда случается у женщин, которые носят двойняшек: живот так напряжен, что потуги почти не ощущаются. Мари родилась всего через пятнадцать минут после Лоранс, родовые пути были открыты. Все случилось само собой.

Элизабет кивнула, но то, как открыто молодая мать говорит о таинстве деторождения, привело ее в смущение. Однако она позабыла о своем замешательстве, стоило ей заглянуть в колыбель, где спали новорожденные, в одинаковых чепчиках из белого ситца. Девочки лежали рядышком, и были видны их крохотные ручки.

— Господи, как же они похожи! — с восхищением выдохнула женщина. — Их будет нелегко отличить друг от друга, Мимин!

— О нет! Им нет еще и суток, а я прекрасно их различаю! Мари иногда сосет пальчик. Я повязала ей на запястье розовую ленточку. Лоранс почти не плачет, она очень спокойная. Они обе — настоящие ангелочки, мои красавицы!

И она улыбнулась, испытывая гордость. Ее вчерашние страхи улетучились, однако чувство стыда осталось. На протяжении многих месяцев Эрмин упрекала себя за то, что думала, будто двое детей — это слишком большая обуза, и что о карьере певицы теперь можно забыть навсегда. Теперь она стыдилась этих мыслей, что только усиливало ее любовь к новорожденным дочуркам, как если бы незначительное проявление эгоизма могло сделать ее плохой матерью.

— Наверное, накормить двоих непросто? — спросила Бетти.

— Эрмин и слышать не хочет о кормилице, — пожаловалась соседке Лора. — Она подорвет себе здоровье! Полчаса назад дочка побледнела как полотно у меня на глазах, потому что кормила обеих малышек одновременно! Мирей пообещала, что у нее не будет недостатка в мясе, молочном и пирожках, но было бы проще нанять кормилицу.

— Я против таких методов, мама! — возразила Эрмин. — Молоко матери — самое лучшее для ребенка, которому она дала жизнь. И я полагаю, что это грустно и унизительно для женщины — кормить чужого малыша за деньги. Если понадобится, мы купим бутылочки и заменитель материнского молока. Его продают в виде порошка, который нужно разводить кипятком. Производитель — какая-то швейцарская компания. Это молоко спасло жизни многим грудничкам, я читала об этом в твоем французском журнале.

— Боже правый, и ты будешь кормить этим своих ангелочков? — поразилась Элизабет. — Симон уговаривал меня попробовать сгущенное молоко из банки, но я отказалась наотрез!

— Нужно идти в ногу со временем, — заметила Лора. — Консервы — очень практичная вещь.

Эрмин встала, чтобы поближе подойти к Бетти. Акушерка советовала ей немного подвигаться, поскольку роды прошли прекрасно, без каких бы то ни было осложнений.

— Это странно, — сказала она тихо, — я ощущаю себя стройной и легкой… И я так счастлива!

Она с нежностью прижалась к Элизабет. Прошли годы, но они были по-прежнему очень привязаны друг к другу. Вот так, почти щека к щеке, они стояли и любовались милыми личиками спящих младенцев. Лора ощутила укол ревности.

— Ты тоже немножко их бабушка, Бетти! — сказала Эрмин. — Очаровательная бабушка, у которой собственной дочурке всего год и пять месяцев!

Лора поджала губы. Она намеревалась выйти из комнаты, как вдруг Лоранс вскрикнула. Эрмин тотчас же взяла дочку на руки.

— Посмотрите на нее! — с восторгом сказала молодая женщина. — Она открывает глазки, и ротик у нее изящный, как крохотный цветок! Моя дорогая крошка, моя маленькая принцесса!

Но тут пришел черед Мари испустить куда более громкий крик. Лора подошла и взяла ребенка на руки раньше, чем это успела сделать Элизабет.

— Мне кажется, у Мари личико не такое круглое, как у Лоранс, и пушок у нее на голове темнее, особенно тут, на лобике! И волосы растут так, как у Жослина!

— Нет, мама, как у Тошана! — поправила ее Эрмин. — Если тебя послушать, мои дочки похожи только на вас с папой, а от нас, своих родителей, они не взяли ничего! Они, конечно, белокожие и светловолосые, но и в их жилах течет кровь индейцев монтанье! Я хочу их сфотографировать и послать фотографии Тале.

— Конечно, дорогая. Не сердись, пожалуйста, — отозвалась ее мать.

На этот раз Лора все-таки вышла. Эмоции захлестывали Эрмин, и Лора не понимала, что тому причиной. Отрадное зрелище ожидало ее в гостиной: Тошан с Жослином дружно, как старые приятели, развешивали над окнами гирлянды из золотистой бумаги. На елке, верхушка которой касалась потолка, сияли разноцветные стеклянные шарики. Из электрофона лился рождественский гимн. Звук у дорогого аппарата был куда лучше, чем у граммофона Мирей, и последняя как раз задержалась у чугунной печки, чтобы послушать «Adeste Fideles».

— Моя славная Мирей, похоже, ужин не будет готов вовремя, — сказала ей Лора. — И, если ты не забыла, сегодня мы составляем меню рождественской трапезы.

— Да, мадам! Отправляюсь в кухню!

Жослин уловил в голосе супруги нотки недовольства. Он спустился с табурета, подошел к Лоре и приобнял ее за талию.

— Что случилось, моя любимая Лора? Мы впервые за многие годы будем отмечать Рождество вместе, с нашей дочкой и внуками. Ты осознаешь, как нам повезло? В прошлом году в это время я был в санатории в Лак-Эдуаре и хотел только одного — как можно быстрее умереть. Господь в своей бесконечной доброте собрал нас всех в этом доме! Каждый день, который я провожу с тобой и Эрмин, делает меня лучше. И сейчас для полного счастья мне не хватает только твоей прекрасной улыбки!

Она посмотрела на него, не зная, чего больше хочется — смеяться или плакать.

— Дело в нашей дочери, — шепнула она мужу на ухо. — С Бетти Эрмин — сама ласка, а меня все время отталкивает и одергивает. Но я ведь не сделала ничего плохого с того момента, как малышки появились на свет.

У Тошана был прекрасный слух. Но в так называемые «женские» дела он предпочитал не вмешиваться. Однако стоило Лоре сказать, что Жозеф Маруа просил Жослина с Тошаном зайти к нему, чтобы поговорить о каком-то колядовании, как он проявил больше любопытства.

— Дорогой зять, подойдите ко мне, пожалуйста, — сказала она тоном, в котором все еще угадывалось раздражение. — Жо и Симон хотят с вами поговорить. Сходите к ним, а я закончу украшать гостиную.

Жослин стал одеваться, объясняя Тошану, о чем идет речь.

— Это милый христианский обычай! В Труа-Ривьер на Новый год мы всегда ходили от дома к дому, и люди от чистого сердца давали нам овощи, куски сала, горшочки со сливками, брюкву, молоко… Бедняков было много, хватает их и в наши дни. Помню, как ребенком я вместе со сверстниками бегал впереди колядующих. Мы стучали палками, оповещая хозяев дома о том, что к ним идут за пожертвованиями!

— Папа говорит, что я тоже пойду! — воскликнул маленький Эдмон, крутившийся рядом. — И друга Урбана с собой возьму!

— А я? — спросила Шарлотта. — Мне можно с вами?

— Посмотрим, — отрезал Жослин. — Колядуют обычно вечером 31 декабря, на улице может быть очень холодно.

Тошан слушал с интересом, хотя и не без улыбки. Его детство прошло в обществе отца-ирландца и матери-индианки, в глубине леса. Чаще всего ссоры между родителями случались в праздничные дни: Тала отказывалась исполнять католические обряды, а Анри Дельбо насмехался над верованиями супруги, почитавшей природу и силы кормилицы-земли.

— В этот день мой дед Эльзеар благословлял членов семьи, собравшихся вместе. Все ссоры забывались, потому что в новый год следовало вступать в мире и согласии. И мы все желали друг другу жить в любви и счастье до конца наших дней!

И он замолчал, взволнованный своими воспоминаниями. Лора подошла и поправила кончиками пальцев воротник его пальто. Она боялась за мужа, опасалась ветра, снега, холода… Их любовь сумела возродиться, одной искорки хватило, чтобы снова вспыхнуло яркое пламя.