Династия Рейкхеллов

— А как Чарльз будет рад этому! — воскликнула Джессика.

Джеримайя взял письмо сына и поискал глазами нужные строчки.

— А, вот они: «Перевозка опиума значительно страшнее и вреднее, чем мы себе представляли. В ближайшие годы, а я уверен, что это будет скоро, котел взорвется, и обожгутся как иностранцы, так и китайцы». Я не понимаю, зачем кому-то из нас обжигаться на деле, которое не только аморально, но и незаконно.

— Я мог бы поспорить с тобой насчет законности, — сказал сэр Алан, — но я ограничусь фактами. За последние четыре года одна шхуна Бойнтонов ежегодно доставляла в Китай груз опиума. Одно такое плавание приносило нам такой же доход, как все наши другие операции за год, вместе взятые.

— Флот клиперов при умном руководстве и использовании, — сказал Джеримайя, — должен принести и английской, и американской ветвям новой компании, действующим независимо друг от друга, значительно более высокий доход, чем флот обычных торговых судов. Рискуя показаться прямым и непоколебимым, Алан, я не только заявляю, что твое согласие об отказе от перевозки наркотиков обязательно для нашего партнерства, но и пойду еще дальше. Ни один клипер Рейкхеллов не будет продан тем, кто намерен перевозить на нем опиум.

— Ах ты чертов янки! — воскликнул сэр Алан. — Ты же приставил пистолет к моей голове.

— Совершенно верно, — весело признал Джеримайя.

Джессика благоразумно воздержалась от каких-либо комментариев.

— Ты не только вынудишь меня покупать клиперы у других, что, вероятно, означает, что придется ждать несколько лет, — заявил ее муж, — но еще и Чарльз покинет компанию Бойнтонов и перейдет на постоянную работу к Рейкхеллам.

— Думаю, он может, — признал Джеримайя.

Сэр Алан сердито посмотрел на него.

— Интересно, — сказал он, — есть ли в этом отсталом доме хорошее шотландское виски. Я отказываюсь пить отраву, сделанную из кукурузы, которую вы тут, в колонии, упорно называете виски-бурбон.

— Зная о вашем приезде, — сказал Джеримайя, — я принял меры и поручил одному из моих бригов доставить виски из Эдинбурга. — Он подошел к столу в другом конце комнаты, налил в стакан виски, добавив туда воды.

Сэр Алан понюхал напиток с подозрением, но остался доволен и поднял стакан.

— Да поможет нам Бог, — сказал он. — За новое партнерство, и да здравствует его процветание!

Оуэн Брюс был обеспокоен. Избиение голландских солдат и смерть одного из них задержали восстановление нормальных отношений. Но это как раз беспокоило его меньше всего. Слишком много людей, и иностранцев, и китайцев, хорошо зарабатывали на торговле, и нынешняя ситуация не могла долго оставаться без изменения. Через неделю, максимум через две, неприятности забудутся, и деньги вновь потекут рекой.

Брюса больше расстраивало то преимущество, которое получил «Летучий дракон». Его стремительное плавание не только приносило огромные доходы владельцам корабля и Сун Чжао, но и также способствовало распространению мнения о том, что этот корабль может делать то, что не под силу обычным торговым судам. Толстый шотландец завидовал и понимал это.

Еще более неприятным было высокомерное презрение американского капитана и его английского первого помощника к перевозке опиума. Безусловно, были и другие, думавшие, как они, но эти капитаны молчали, занимались легальной торговлей и не лезли в чужие дела. Рейкхелл и Бойнтон столь горячо высказывались против перевозки и продажи опиума, что тем самым активно побуждали и другие корабли следовать их примеру, а это уже было опасно.

Брюс богател на перевозке опиума и не собирался терять этот доход. Поэтому ему было необходимо нейтрализовать усилия этих двух молодцов.

Нынешний кризис предоставил ему такую возможность. Он уже высказал жалобу сэру Уильяму Эликзандеру, но коммодор едва удостоил его вниманием. Это вынудило Брюса действовать более решительно. Он составил петицию, а затем показал ее владельцам всех английских факторий и управляющим в Вампу.

— Капитан «Летучего дракона» Рейкхелл подрывает наше дело и действует против наших интересов. Он не только работает на Сун Чжао, вынимая деньги из наших карманов и хлеб из наших ртов, но в этот трудный период он стал просто невозможным. — Брюс говорил с большой искренностью. — Мы сидим тут, в Вампу, каждый день теряя деньги, ожидая, когда возобновится торговля. А Рейкхелл в Кантоне — единственный белый человек в городе — составляет новые планы вместе с Сун Чжао. Если мы не займем твердую позицию все вместе, Рейкхелл монополизирует рынки Востока. Его чертов корабль так быстр, что он сумеет сделать это, будьте уверены.

Он был настолько убедителен, что все шесть других представителей английских факторий, включая местного управляющего влиятельной Ост-Индской компании, подписали петицию, требуя, чтобы сэр Уильям Эликзандер ограничил деятельность Рейкхелла.

Брюс отправился и на американский склад, но два представителя Новой Англии, работавшие там, даже не захотели слушать его.

— Компания Рейкхеллов одна из самых достойных в Соединенных Штатах, — сказали они. — И если Джонатан Рейкхелл так умен, что сумел добиться полного доверия столь влиятельного человека, как Сун Чжао, то удачи ему.

Столкнувшись с отпором, Оуэн Брюс все же не потерял надежды и отправился опять к коммодору.

— Сэр Уильям, — сказал он, — здешние единодушны. Это просто возмутительно, что, когда мы все страдаем, хозяин «Летучего дракона» извлекает выгоду из нашего тяжелого положения. Он провел все время, пока действовало эмбарго, в доме Сун Чжао в качестве гостя, а это неправильно. Мы отправляем копию нашей петиции в Адмиралтейство в Лондоне и считаем своим долгом предупредить вас об этом.

— Разумеется, — сухо сказал коммодор, прекрасно понимая, что его ставят в такое положение, когда он просто будет вынужден принять меры. Лорды Адмиралтейства совершенно не представляли, что происходило на Востоке, и единственное, что их беспокоило, так это поддержание мира в интересах владельцев факторий и тех, кто занимался морскими перевозками.

— Я уверен, сэр Уильям, — сказал Брюс, — что вы захотите наказать молодого Рейкхелла, чтобы он понял, насколько важно всем белым действовать единым фронтом.

— Совершенно верно. — Сэр Уильям постарался скрыть свое презрение к алчному шотландцу.

Позднее, оставшись один, коммодор обдумал проблему со всех сторон. Если он не накажет каким-то образом Джонатана Рейкхелла, то у него самого будут неприятности дома. Взвесив все, он написал тщательно сформулированное письмо императорскому наместнику. Дэн Дин-чжань был прозорливым человеком, умевшим читать между строк, и он соответствующим образом разберется с американцем, завоевавшим доверие Сун Чжао — главного представителя наместника в международной торговле.

Выполнив свой долг, сэр Уильям отправил письмо во дворец наместника, вручив его китайскому курьеру, пользовавшемуся доверием. После этого он вздохнул с облегчением и продолжал мечтать о том, что будет переведен обратно в Англию или в худшем случае пробудет здесь еще несколько лет, прежде чем сможет уйти в отставку. Стоило ему лишь закрыть глаза, и перед ним, словно наяву, представал собственный сад с розами.

Никто в имении Сун Чжао не знал, что назревает, и Джонатан, если бы ему сообщили, посмеялся бы над проделками Брюса. Они с Лайцзе-лу были полностью поглощены друг другом, и он так ценил каждый момент, проведенный в ее обществе, что, несмотря на стремление вернуться к работе, ему было почти жаль, что нынешняя ситуация не могла длиться бесконечно. Он и Лайцзе-лу потеряли счет времени, и Джонатан никогда не был так счастлив.

Сара Эплгейт, однако, совсем по-иному смотрела на роман, и как-то ближе к вечеру она отправилась к Сун Чжао, сильно взволнованная.

— Боюсь, что визит женщины, которая провела ночь с Джонатаном, не дал того результата, на который мы рассчитывали.

Протирая очки, Чжао, делавший это всегда в моменты беспокойства, вздохнул.