Лучший мужчина

Дэл зарылся головой в ее черные шелковистые кудри и, крепко обняв ее, сказал:

— Возможно, все равно поеду в Монтану. Посмотрю, может, удастся найти работу. А ты что будешь делать? Поступишь в труппу какого-нибудь театра?

Она молчала так долго, что Дэл уже начал думать, что она уснула.

— Я никому об этом не говорила, — сказала наконец Фредди. — Я вернулась в Клис не потому, что одумалась или повиновалась приказу отца Я вернулась домой только потому, что маэстро меня прогнал. Я попытала счастья в других театрах, но, как ни больно мне об этом говорить, меня нигде не взяли.

Она говорила едва слышно, Фриско видел, как тяжело ей дается правда.

— Мне жаль, Фредди.

— Ты представляешь, каково человеку, который хочет чего-то всем сердцем, но знает, что у него это не получается?

Дэл не думал, что она это пережила. Ее признание отдалось в его сердце острой болью.

— Может, маэстро просто не мог разглядеть в тебе хорошей актрисы? Так бывает.

Фредди поцеловала его, затем села и, обхватив колени руками, уставилась в темноту.

— Я вполне гожусь, чтобы играть перед нашими ковбоями. Но настоящая театральная публика, та, что платит за билеты, никогда не признает меня хорошей актрисой. — Фредди помолчала и, уронив голову на грудь, сказала: — Мне так этого хотелось! Я любила аплодисменты и делала вид, будто они адресованы мне. Но мне никто не аплодировал. Публика восторгалась другими, но не мной.

Фредди сидела сгорбившись, и в ее позе, в изгибе обнаженной спины было что-то до слез трогательное. Дэл не мог смотреть на нее без боли.

— Когда выезжаешь в ночное, — продолжала Фредди, — невольно думаешь о разном. У меня было много времени, чтобы подумать о себе. Я обманывала себя. Обманывала, читая сценарии и заучивая наизусть роли. Мне не стать хорошей актрисой.

Посидев так еще какое-то время, Фредди потянулась за рубашкой.

— Мне остается одно: надеяться на победу. Тогда я смогу построить театр и быть если не на сцене, то по крайней мере рядом. Не знаю, что делать, если мы проиграем.

— Ты могла бы поехать в Монтану, — сказал Дэл, стараясь говорить беспечно и легонько касаясь ее затылка. Фредди выгнула шею, откинувшись на его руку.

— Однажды я видела снег, и мне он не очень понравился. Монтана хороша для вас, суровых ковбоев, но не для актрис-неудачниц, — сказала Фредди и, не глядя на него, спросила: — А ты никогда не думал о том, чтобы устроиться где-нибудь в Сан-Франциско?

— Что такому, как я, делать в большом городе? Все, что я знаю и умею, я смогу применить только на ранчо. — Он осторожно развернул ее к себе лицом. — Фредди, я слышал, как ты читала стихи у костра. Верю, что ты хорошая актриса. Приобрести театр — неплохая идея, но, может быть, ты слишком рано сдаешься, отказываясь от своей мечты?

— Лжец, — мягко возразила она, и он видел, как блеснули благодарностью ее глаза. — Самое страшное во всем этом то, что я опозорила семью, обидела отца, испортила свою репутацию, — и все ради того, что мне совсем не удается. — Горькая усмешка скривила ее губы. — Я никогда не призналась бы в этом даже самой себе, но это, — она обвела рукой вокруг, словно призывала в свидетели землю, быков, костры и сидящих вокруг них людей, — это все слишком настоящее. Здесь нет места притворству. Здесь невозможно спрятаться за чью-то роль. И спину. Этот труд обдирает все наносное и обнажает сердцевину. Здесь открывается сущность каждого. Этот мир, это небо заставляют человека взглянуть себе в душу открыто и честно.

Дэл обнял ее за плечи и прижал к себе.

— У тебя здоровая и крепкая сердцевина, Фредди. Ты очень хорошая, и тебе не надо притворяться другой.

Глядя вдаль поверх ее плеча, Фриско сжимал зубы и молча клялся доставить две тысячи быков в Абилин даже ценой жизни. Она должна получить свой театр в Сан-Франциско. Фредди это заслужила.

Но сдержать обещание будет нелегко. В прошлом году индейцы угнали целое стадо, когда трейл-босс отказался отдать им нескольких быков. Каков урок? Когда к тебе явится индеец, не поскупись и отдай быка. Это ясно. Как и то, что предстоящие три недели обещали быть самыми трудными.

У многих животных оказались сбиты копыта, и Фриско объявил, что стадо останавливается на двухдневный отдых возле реки Уошито. Решено было подождать, пока спадет вода, чтобы не повторить катастрофы, случившейся при переправе через Ред-Ривер. Вода в реке оказалась чистой и приятной на вкус. Самое время искупаться, постирать и пополнить запасы воды.

Фредди развесила мокрую рубашку на ветках ивняка, в изобилии растущего по берегам реки, и, весело напевая что-то под нос, принялась сушить волосы. Удивительно, как поднимается настроение, когда ты вымытая и одежда у тебя чистая.

С улыбкой на губах Фредди шла в лагерь, но улыбка сразу увяла, когда она заметила высокого индейца и рядом с ним мальчика. Замедлив шаг, она смотрела, как Дэл, поджав губы, ведет к ним одного из быков со сбитыми копытами — третьего по счету, отданного индейцам в уплату за проход по их земле.

Но то, что увидела Фредди после, просто взбесило ее. Мужчина и мальчик ушли из лагеря, уводя за собой быка, а следом за ними шел Джек Колдуэлл. Она могла лишь догадываться, что Джек говорил индейцам.

Сжав кулаки, пылая гневом, Фредди побежала к заговорщикам. Она настигла Джека в тот момент, когда он, переговорив о чем-то с индейцами, повернул в лагерь. На губах Колдуэлла играла довольная улыбка.

— Будь я мужчиной, я убила бы тебя! — сказала она, бросая гневные слова ему в лицо.

— Как ты, сладенькая моя, можешь говорить такое? — Улыбаясь, Джек любовался шелковистой копной ее волос, ниспадающих до пояса. — Сегодня ты просто красавица!

— Ты сказал им, чтобы они являлись каждый день и требовали по быку? Ты посоветовал им отправлять к нам своих друзей за мясом?

Фредди знала, что Джек именно это и говорил.

— Меня от тебя тошнит! — бросила Фредди и, развернувшись, направилась в лагерь.

Джек догнал девушку и, поравнявшись с ней, заговорил:

— Еще не поздно, Фэнси. Мое предложение остается открытым. Ты можешь выйти из игры не с пустыми руками.

— Как ни изворачивайся, Колдуэлл, как ни мошенничай, в конце у нас останется достаточно быков, чтобы победить!

— Ой, Фредди, ты меня без ножа режешь! — с насмешкой протянул Колдуэлл, хватаясь за грудь, и, вдруг помрачнев, добавил: — Вам не победить.

Он схватил ее за руку, но Фредди брезгливо стряхнула его пальцы.

— Мне плевать на остальных, крошка, но ты — другое дело; мне становится страшно при мысли, что ты, пройдя через все это, в итоге останешься ни с чем.

Колдуэлл обогнал ее и загородил дорогу.

— Фредди, — проникновенно произнес он, касаясь ее лица, — ты не выходишь у меня из головы.

Фредди ударила его по руке.

— Не трогай меня! — резко сказала она, давая ему понять своим гневным взглядом, что надеяться ему не на что. — Я не испытываю к тебе никаких чувств, а что я думаю о тебе, ты уже знаешь.

— Если ты поставила на Фриско, должен сказать, ты проиграешь.

— Я поставила на лучшего мужчину. И я люблю его!

В первый раз она произнесла эти слова. Они отдались в ушах словно колокольный звон. Фредди напряженно замерла, а затем, расслабившись, опустила плечи. Что толку бороться с очевидным? Все равно ничего не изменишь. Но признание в том, чего она старалась не признавать, не сделало ее счастливее. Она взглянула на табун, возле которого стояли Грейди и Дэл, разговаривая о чем-то. Любовь как-то сразу все осложнила.

— Вопрос о наследстве решится меньше чем через неделю, Фэнси. Позволь мне сказать Лоле, что ты заработала те деньги, которые мы тебе предлагали.

Фредди с размаху ударила его по щеке. Затем, сплюнув на землю, пожалела о том, что не попала на его ботинки.

— Таков мой ответ!

Не оглядываясь, Фредди пошла прямо к Лутеру и рассказала ему о своих подозрениях.

— Возможно, он предложил им даже устроить набег, — с горечью сказала она. — Лутер, вы знаете, что Колдуэлл и Лола мошенничают!