Леди и авантюрист

– Негодяй, лучше убей меня! – воскликнула она. – Потом тебя все равно повесят. Мой конюх видел, как ты приехал. Он засвидетельствует.

И Нейт, вспомнила она. Нейт ведь наверняка его видел и, может быть, запомнил сам фаэтон ...

– Ты меня, похоже, начинаешь утомлять, – Вост притворно тяжело вздохнул, – тогда, боюсь, произойдет несчастный случай с фаэтоном, моя дорогая.

– У тебя все равно ничего не получится!

Вост продолжал говорить, не обращая внимания на ее слова.

– Ведь тебе вдруг понадобилось съездить за лентами, – откровенно издевался он; – Желание дамы – закон! Вперед! И поскорее! К несчастью, я потворствовал твоему желанию. Увы, экипаж перевернулся.

Нож почти любовно погладил ей горло.

– Какая шейка! Жаль, сломается она сразу. Потрясенный, я, конечно, сразу брошусь на помощь. Но, увы, окажется слишком поздно.

– Глупец, мой слуга тебя видел! Да кто тебе поверит, что ты ни при чем!

Вост откинул голову назад и расхохотался.

– Амелия – вот она поверит, – ответил он. – Простушки всегда готовы простить красавцу повесе что угодно. Она уже солгала полиции – и по своей собственной воле, между прочим, никто ее не принуждал, – чтобы спасти нас от позорного публичного скандала. Забавно, не правда ли? Что же до остальных, вроде неуклюжего ублюдка де Роуэна, – да, они будут подозревать. Только доказать ничего не смогут.

Кэтрин попыталась вывернуться из его рук.

– Ты разоришься!

– Вряд ли, дорогая. У папаши Амелии денег хватит на всех.

– Так вот зачем ты убил свою жену! – воскликнула Кэтрин.

Она сдержала нахлынувший порыв вырваться и броситься бежать куда глаза глядят. Но решила, что еще слишком рано. «Позже. Морочь ему голову. Пусть болтает, и подольше. Отвлекай внимание. И следи за ножом».

– Твоя жена, эта актриса, Нэнси ... Она ведь хотела тебя разоблачить, ведь так? До того как Амелия Лейн влюбилась в тебя, ты был всего лишь мелким шантажистом, каких везде пруд пруди, – зашептала Кэтрин. – Ты украл сапфир и убил свою жену, потому что знал, что, как только женишься на Амелии, Нэнси не преминет отомстить тебе сполна.

Вост непроизвольно стиснул ей грудь.

– Да, черт бы ее побрал! Ух и хитра же она была! Все улыбалась и желала мне счастья, стерва! Но я знал, что в ту самую минуту, когда Гарри с ней разведется – а он твердо собирался это сделать! – она начала бы меня шантажировать. Будь я проклят, если она не хранила в своем ящике свидетельство о нашем браке. Я рисковать не собираюсь. Ни теперь, ни тогда, когда заберу сапфир из тайника. Я с ней давно хотел разделаться. Толку от нее все равно не было никакого.

– Но она же была твоей женой! – воскликнула Кэтрин. – Ты же ее когда-то любил!

Вост злобно притянул ее к себе.

– Она была самодовольной шлюхой и больше никем! – прорычал он в ответ. – Она смылась из Бостона и ни слова мне не сказала! Окрутила придурка Сэндса и заставила на себе жениться. И вдобавок избавилась от моего ребенка – от дитяти своего законного мужа! – как будто считала выше своего достоинства выносить его!

Кажется, Кэтрин отыскала слабое место.

– Она... сохранила сувенир на память, запинаясь, проговорила она, – театральную афишу. А ты – Ричард. Ричард Вентор. Вы тогда последний раз сыграли вместе, так ведь? Нэнси не смогла пересилить себя и выбросить ее. Она тебя любила.

– Заткнись, великосветская стерва! – прорычал он.

Его рука снова накрыла ей рот. Он принялся что-то заталкивать ей в рот. Господи, носовой платок! Боже! Она отчаянно замотала головой, но бесполезно, и тогда она закричала криком, которого никто не услышал.

ГЛАВА 20

Вост поволок Кэтрин в глубину разросшихся рододендронов, подальше от дорожки. Он бросил ее лицом вниз на траву и уселся на нее верхом, больно вдавив в землю ее грудь и живот. Кэтрин уперлась сжатыми кулаками в дерн и попыталась извернуться и откатиться в сторону. Он рывком перевернул ее на спину и больно заехал локтем в висок.

– Вопи сколько душе угодно, миледи, – прошипел он, не обращая внимания на текущие у нее по щекам слезы, – никто тебя все равно не услышит. Меня ничем не разжалобишь. Не разжалобишь!

Он подмял ее под себя; кончик ножа больно колол ей шею чуть ниже уха. Свободной рукой он смял и задрал ей юбки. От прикосновения холодного воздуха к нагой коже она задрожала. По правде говоря, воздух ей показался не холодным, а просто обжигающе-ледяным. К горлу подступила тошнота. Вост немного приподнялся, и она почувствовала, как он нетерпеливо теребит свои брюки, спеша их расстегнуть. Кэтрин почувствовала, что еще немного – и ее просто вытошнит, и препятствовать рвотному позыву она не будет. Она должна драться за себя. Драться! Лучше умереть, чем позволить сотворить с собой то, что он собирался сделать. Она принялась извиваться, несколько раз безуспешно пыталась кричать, упираясь ладонями в землю, старалась приподняться и сбросить с себя насильника. А потом холодный кончик ножа впился ей в шею. Вост заворчал, приподнялся и начал оборачиваться, бросая взгляд себе за плечо. С его губ слетело что-то неразборчивое. Ругательство? Стон? Кэтрин так до конца и не поняла, потому что неясный звук внезапно оборвался.

Дикий грохот буквально оглушил Кэтрин. Тело ее дернулось и изогнулось в конвульсиях. Обожгла боль, жаркая и пронзающая. Но не у нее в горле. И не от ножа. Где-то еще. В глазах потемнело. Кэтрин попыталась собраться с мыслями. Попыталась вдохнуть. Ни то ни другое не получилось. Вокруг нее царила кошмарная какофония из рычания, хрипения и хруста, как если бы вокруг все врата ада распахнулись разом. Она смутно чувствовала, как кто-то или что-то стаскивает с нее Воста. Тут к ней подступила такая боль, которая затопила все и вся. Разверзлась угольно-черная воронка, и Кэтрин все быстрее и быстрее начало в нее затягивать. А потом пришли тьма и забвение.

Возможно, именно при Божьем благословении самое мрачное и ужасное в жизни человека проживается в каком-то тумане, и после очень трудно вспомнить, как все, собственно говоря, происходило. Макс де Роуэн относился к одному из тех редких самонадеянных людей, которые каждый Божий день сталкиваются с самыми уродливыми, самыми отвратительными мерзостями человеческой натуры, проходят через них невредимыми душевно и никогда не задумываются о мудрости избранного действия, никогда не сомневаются в правильности выбранного пути. Но в какой-то момент у него все изменилось мгновенно и сразу. Макс нажал на спусковой крючок, почувствовал сильную отдачу револьвера в руке и внезапно понял, что его уверенность в собственной добропорядочности разлетается вдребезги. Как и уверенность в собственной непогрешимости. Как, возможно, и самые затаенные мечты.

Люцифер, рыча, оттаскивал в сторону безжизненного Воста, чью манишку заливала кровь. Макс бросил в траву револьвер Делакорта и упал на колени рядом с Кэтрин. Не обращая внимания на озлобленное рычание Люцифера, он бережно перевернул молодую женщину. Ярость уступила место неподдельному ужасу, когда он поспешно разорвал на ней платье.

– Боже мой – с отчаянием обратился он к присевшему рядом на корточки Кемблу. – Господи, Кем, я ... я хотел подстрелить его через плечо.

Кембл уже стоял на коленях.

– Так ты его и подстрелил, – быстро ответил он и склонился над Кэтрин. – Как тяжело она ранена?

Макс поднял подол ее мантильи. Платье под грудью разорвано, все вокруг пропитано кровью. Кэтрин жалобно простонала.

Макс в отчаянии вскрикнул и принялся рвать на себе ворот рубашки.

– Кем, Господи, что я натворил!

– Макс, у тебя же не оставалось выбора!

Кембл бросил быстрый взгляд в сторону Люцифера. Мастиф, мотая головой из стороны в сторону, с рычанием продолжал тащить то, что осталось от Руперта Воста, оставляя за собой на траве широкий кровавый след.