Сладкая месть

Она обхватила его лицо руками. Слезы застилали ей глаза, так что она его почти не видела.

– Но это не значит, что ты воспринимал это как должное или что тебе понравилось. Отец всегда был жесток со мной, другого обращения я не знала. Но мне никогда, никогда это не нравилось.

– Я так устал, Джилли, – прошептал он. – Ты представить себе не можешь, как я устал.

– Тогда ложись спать, – она нежно его поцеловала. Он улегся рядом с ней, свернувшись в клубочек и положив голову ей на колени, как маленький ребенок. Джиллиан сдерживала слезы и гладила его по голове дрожащей рукой.

Солнце палило немилосердно. В шатре стало жарко и душно. Джиллиан долго сидела на полосатом одеяле, не слыша ничего вокруг, кроме ровного дыхания мужа.

Но через какое-то время и ее сморил сон. Она понятия не имела, сколько времени проспала. Сквозь неплотно прикрытое полотнище входа было видно, что наступила ночь, и в призрачном свете звезд и луны песок вокруг их шатра приобрел сероватый оттенок. Что же ее разбудило?

Джиллиан скосила глаза и поняла, что во сне их с Грэмом тела переплелись. Он закинул на нее ногу, а рукой обнимал за плечи. Он не спал и не мигая смотрел на нее.

Муж прижал ее к себе еще крепче, ища губами ее губы. По ее жилам словно разлился жидкий огонь, и она обхватила его руками, отвечая на поцелуй.

Его руки блуждали по ее телу, рывком задрали куфтан и попытались стянуть с нее холщовые брюки.

– Снимай.

Она разделась. Он сорвал с себя темно-синий плащ, расстегнул брюки и перевернул ее на спину, сгорая от нетерпения. Джиллиан не была готова к такому напору и в первый момент вскрикнула от боли. Умерив свой пыл, он начал целовать ее, терпеливо дожидаясь, пока она не начнет извиваться в приступе желания.

Его движения были жесткими, быстрыми, он готов был буквально разорвать ее плоть, и, наконец, она приняла его в себя, обволакивая своим теплом. Он навалился на нее всем весом, прижимая запястья к одеялу, но Джиллиан, закусив губу, терпела, понимая, что ему надо выпустить всю накопившуюся за столько лет ярость. Она раскрывалась ему навстречу, чуть приподнимая бедра при каждом его движении.

В тот момент им было не до нежности. Это было грубое, примитивное совокупление. Грэм был подобен пустынному ветру хамсину, которому нет смысла сопротивляться. Он властно брал то, что принадлежит ему по праву. Зачеркивал прошлое и начинал жизнь с чистого листа.

И она сдалась под его чувственным натиском, вся напряглась и вскрикнула, вцепившись в его напряженную спину. Его наслаждение было не менее острым: он внезапно застыл и испустил стон, в котором было что-то звериное. Грэм дышал хрипло и прерывисто. Затем он обрушился сверху, вдавливая ее в ложе и уткнувшись лицом в нежную ложбинку на ее плече.

Джиллиан долго лежала, почти не дыша. Ей не хотелось его тревожить. Наконец он пошевелился и приподнялся на локте. Его глаза сияли.

– Я люблю тебя, Джилли, – прошептал он. – Мне кажется, я всегда тебя любил.

Она поняла, что он победил в поединке со своими внутренними демонами и что с этого момента воспоминания навсегда прекратят его преследовать.