Платье из черного бархата

– До свидания, мистер Джонсон, – ответил Лоуренс.

Пройдя около мили, они встретили Тола, который правил повозкой, до половины заполненной дровами. Мэгги кое-как пристроилась среди них, а Лоуренс и Бидди втиснулись на сиденье рядом с возницей.

– Не все прошло гладко, сэр? – спросил Тол, глядя на их лица.

– Да, похвастаться нечем, – согласился Лоуренс.

Всю оставшуюся дорогу они ехали молча. Тол высадил их у ворот, и только тогда Лоуренс предупредил его:

– Если узнают, что ты делал утром, тебя могут уволить.

– Меня это не очень волнует, сэр, – улыбнулся в ответ Тол. – В любом случае вы надоумили меня, сэр. Признаться, я давно уже подумывал о том, что неплохо было бы торговать на рынке. И не только я так думаю, – он кивнул в сторону дома.

– Спасибо, Тол, что подвез, – поблагодарила Бидди, вид у нее был мрачный.

– Был рад помочь, Бидди. И хочу вам сказать, – он по очереди посмотрел на них, – надеюсь, в будущем вас ждет такое же счастье, какое подарила мне твоя мама, Бидди.

Бидди прижала к себе ребенка и почти бегом направилась к дому, чувствуя, как из глубины души поднимается волна, которой можно было дать волю только после того, как она войдет в дом. Они вошли в кухню.

– А ты что здесь делаешь? – спросила Рия, увидев Мэгги.

Бидди вручила ей ребенка и попросила:

– Подержи его немного и дай мне побыть одной несколько минут. – Она выскочила из кухни в холл, а оттуда – побежала в библиотеку. Там девушка бросилась в кожаное кресло, в котором так часто сидел хозяин. И только теперь Бидди позволила себе дать волю чувствам.

Спустя какое-то время ее рыдания стихли. Девушка задумчиво обвела глазами комнату, и ей показалось, что хозяин рядом, что она слышит его голос: «Ты еще очень мало знаешь, но ты расширишь свои знания, когда станешь учить других. Когда учишь других, учишься сам. А иногда становится ясно, что ученик умнее учителя!»

Бидди слышала, как открылась дверь и вошел Лоуренс. Она заметила его, только когда он уже стоял перед ней. Лоуренс протянул к ней руки и привлек к себе.

– Мне искренне жаль, моя дорогая, – произнес он, нежно обнимая возлюбленную, – что тебе пришлось все это пережить. Ты хочешь, чтобы мы сами ее растили? Знаешь, я могу сделать, как сказал: привезти сюда доктора и мадам Арно, подать в суд. Письма докажут, что…

– Нет, нет, – запротестовала Бидди, поднимая голову с его плеча. – Я хочу оставить малышку. Это кажется странным, но… с той минуты, как она появилась на свет, у меня появилось чувство… мне трудно это объяснить. – Она вытерла слезы. – Мне казалось, что она моя. Признаюсь честно, мне было бы тяжело оставить ее там. А плачу я не из-за ребенка, меня заставили плакать слова мадам, все то, что она сказала мне и обо мне. И я задумалась, что я буду значить для тебя, если мы поженимся.

– Никаких «если», – слегка отстраняя ее от себя, произнес Лоуренс, прищуриваясь. – Мы обязательно поженимся. Я люблю тебя. Когда я называю тебя единственной… я имею в виду, что никого я так не любил, и едва ли полюблю. И еще добавлю, что многие на моем месте сказали бы тебе то же самое, зная, что в жизни нет ничего постоянного, чувства тоже меняются; и они со временем забыли бы свои слова, а если бы и не забыли, то повторили бы кому-нибудь еще. Но я могу поклясться, Бидди, что со мной такого не произойдет. Помнишь, я уже говорил тебе, что с самого начала знал: ты создана для меня, а я – для тебя. Должен честно признаться, я пытался уйти от этого вопроса и одно время считал, как мадам, что единственный выход – сделать тебя своей любовницей. Но я также знал, что ты на это никогда не согласишься. – Он улыбнулся ей и продолжал: – Я старался держаться подальше от тебя, так как считал, что наш союз невозможен из-за непреодолимых проблем, которые неминуемо возникли бы. Но сейчас я твердо уверен: нет такого препятствия, которое я не смог бы преодолеть, для того чтобы сделать тебя своей женой. А ты получаешь не такое уж сокровище, – еще шире улыбнулся Лоуренс, – все, что я имею, по крайней мере, на следующий год, это: восемьдесят фунтов в банке, несколько пар золотых запонок и двое золотых часов. И с этим я не только рискую делать предложение самой красивой и умной молодой женщине, но она еще предлагает мне чудесный дом, в котором я могу осуществить свою мечту: открыть школу для молодых людей.

– Нет, нет! – воскликнула Бидди. – Это будет школа не только для молодых мужчин, но и для женщин. Обязательно для женщин тоже.

Он закрыл глаза и опустил голову, пряча улыбку.

– Конечно, мэм, это школа и для молодых женщин, их тоже будут принимать в нашу школу.

– И чтобы их было поровну, сэр.

– Да, мэм, – он смотрел на нее, и глаза его смеялись, – естественно, их будет принято поровну.

– И внимание ко всем будет одинаковое.

– Вне всякого сомнения, мэм, – Лоуренс энергично закивал.

– И предметы для всех одни.

– Как скажете, мэм. Я со всем соглашусь, более того, я все подробно запишу в первый же день, как вы подпишитесь новым именем: миссис Лоуренс Фредерик Кармихель.

– Твоя фамилия Кармихель? – удивилась она.

– Да, это моя настоящая фамилия.

– О, Лори, Лори. Она такая красивая. Спасибо, что ты даешь мне ее. – Она снова вернулась к нему в объятия. – Я всю жизнь буду почитать ее и тебя.

Они обвенчались ветреным днем в конце марта в деревенской церкви. Обряд совершал, как казалось, без особого удовольствия, преподобный Уикс. Невесту подвел к венцу ее приемный отец мистер Тол Бристон. На свадьбе отсутствовал один член семьи. На следующий день после визита Бидди в «Холмы» Дэйви ушел оттуда. Но домой он не пришел, а через Тола передал матери, что не стал дожидаться, пока его выгонят. Еще он сказал Толу, что ему пообещали место в кузнечной мастерской в Гейтснед Фелле. Как потом выяснилось, дела у кузнеца шли хорошо. К тому же у него была дочка на выданье, с которой Дэйви познакомился в одну из своих поездок в город.

Невесту сопровождали ее сестра Мэгги и подруга Джин. Со стороны жениха присутствовали двое его друзей, приехавших из Оксфорда.

Непосредственным участникам церемонии с лихвой хватило бы места на двух первых скамьях, но вот любопытных собралось столько, что яблоку негде было упасть. Это и понятно. Не каждый день случается взглянуть на свадьбу джентльмена из такого богатого дома, как «Холмы», и служанки, пусть даже очень умной и образованной, к тому же вернувшейся из-за моря с ребенком. В этом таилась загадка. А может быть, загадки никакой не было. Поговаривали, что ребенок не ее. А если так, то почему он женился на ней? Ходил слух, и довольно упорный, что матерью ребенка была Люси Галлмингтон. Скажут же такое! Но неоспоримым оставался факт, что экономка видела нынешнюю невесту в измятом и разорванном платье в тот день, когда, скорее всего, ребенок и был зачат. И пусть с того времени не успело пройти девять месяцев, это еще ничего не доказывало, потому что немало младенцев появлялось на свет семимесячными, разве не так? Так или иначе, но вот она стоит у алтаря, такая же красивая, как и любая другая невеста, когда-либо преклонявшая перед ним колени, а жених рядом с ней – необыкновенно радостный и довольный. Словно у него выросли крылья. И стоило посмотреть на светившиеся счастьем лица жениха и невесты, становилось ясно, что еще один малыш скорее всего присоединится к первому через семь или девять месяцев, а за ним последуют и другие.

А если подумать, то все это произошло потому, что мистер Миллер восемь лет назад взял ее к себе в дом вместе с матерью, братьями и сестрой, когда у них не было даже крыши над головой. А это говорит о том, что совершать добрые дела нужно, но следует не забывать об осмотрительности.