Бегство от грез

– Экипаж для молодых леди подан, – доложила Берта.

– Это Гросвенор-Винтоны! – воскликнула Мадлон, торопясь к длинному зеркалу, висевшему на стене. Критически оглядев себя, она не смогла найти никаких изъянов в струящемся белом бальном платье и в каскаде вьющихся каштановых волос, ниспадавших на плечи и спину. Перегнувшись через кресло, она поцеловала мать в щеку.

– Благодарю тебя за разрешение поехать на вечер, мама, хотя ты не чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы поехать с нами.

Тетя Софи слабо улыбнулась.

– Ерунда. Я знаю, насколько это важно для тебя, и, конечно, мне бы не хотелось, чтобы Ровена упустила возможность попрощаться с герцогом Веллингтоном. Я не могу поверить, что утром он уезжает в Вену.

Раздался громкий стук в парадную дверь, и Джерард открыл, бормоча слова приветствия.

– А теперь иди, – приказала тетя Софи. – Ты не должна заставлять их ждать. Очень любезно с их стороны предложить подвезти тебя.

Джон Гросвенор-Винтон стоял в холле, разговаривая с Ровеной, когда Мадлон спустилась к ним. Это был безупречного вида стареющий джентльмен, высокий, тяжеловесный, с волнистыми белыми волосами. Его жена и дочь Арабелла ждали в карете. Мадлон и Ровена, взяв свои шали, присоединились к ним.

Кучер щелкнул кнутом, и карета понесла их сквозь морозную ночь.

Окна британского посольства были ярко освещены, и ливрейный лакей, держа в руках канделябр со свечами, торопливо сходил по ступенькам, чтобы помочь им выйти. Ровена дрожала, плотно прижимая к горлу воротник своей пелерины. Февральская ночь была холодной, а ее атласное бальное платье – тонким. Она уже знала, что Квин будет присутствовать на сегодняшнем вечере. Она готовилась к встрече с ним с тех пор, как Карно получили на прошлой неделе приглашение герцога Веллингтона на прощальный бал. Она чувствовала себя спокойной, уверенной и очень взрослой, входя в этот блестящий особняк. На ее плечах была вечерняя шаль верескового цвета из шевиота – новогодний подарок от кузины Катрионы, которая прислала ее с восторженным известием о том, что она и Стейплтон Гилмур в мае поженились: множество шелковых цветов украшало тщательно уложенную прическу.

Она будет грациозной и очаровательной, беседуя с Квином сегодня ночью. Она искренне поздравит его с назначением в Вену и пожелает приятного путешествия. Она попросит извинения за свое шокирующее поведение во время той болезненной сцены, которая произошла между ними последней ночью в Шартро, и затем расскажет о выздоровлении его брата, о праздниках, которые прошли очень весело, о своей поездке в Париж с тетей Софи, дядей Анри и Мадлон в конце января среди неожиданно разыгравшейся снежной бури.

Мажордом объявил ее имя, и Ровена, подняв подбородок, последовала за Гросвенор-Винтонами через отделанное мрамором фойе в длинную приемную. Протягивая руку в перчатке то одному сановнику, то другому, Ровена продвигалась вперед, шелестя платьем, наклоняя голову в вежливом обмене любезностями.

Только герцогу Веллингтону удалось растопить ее холодную отчужденность, и на какое-то время она стала прежней беззаботной Ровеной. Казалось, она даже расцвела – так ей было приятно в обществе герцога.

– Обещайте мне танец, – потребовал он, перед тем как расстаться.

– Только один? Клянусь, я оставлю для вас целую дюжину.

На его ясный смех оборачивались улыбающиеся лица вокруг. Затем Ровене представился министр сельского хозяйства и другие. Она глубоко вздохнула, входя в бальный зал, обнаружив, что Квина среди присутствующих не было. В конце концов их встреча, может быть, произойдет и не на глазах у всех собравшихся.

Нервозно раскрыв веер, Ровена лучезарно улыбнулась окружавшим ее молодым женщинам и мужчинам и принялась непринужденно болтать с ними, в то время как ее глаза тщательно обследовали блестящее пространство парадного зала.

Квина там не было.

– Можно пригласить вас танцевать, мисс де Бернар? – спросил чей-то голос, и, обернувшись, она с радостью приняла приглашение. Квин не пришел. Все ее тревоги оказались напрасными. Теперь она может развлекаться и забыть те слова, которые она так тщательно готовила всю неделю. Ее фиолетовые глаза загорелись, остановившись на лице партнера, она решила весело провести сегодняшнюю ночь.

К полуночи танцевальное пространство зала занимала молодежь, а уставшее старшее поколение собиралось в маленькие группы, смеясь и тихо разговаривая друг с другом. Атмосфера праздничного веселья слегка улеглась, хотя шампанское и подогретое вино лились рекой. Оркестр играл, не переставая, вальсы Вебера, кадрили, быстрые шотландские танцы и, конечно, популярные французские мелодии в честь присутствующих на балу парижан. Во время одной из танцевальных фигур, проносясь мимо Этьена Маликле, Ровена наконец увидела Квина.

Он стоял перед одной из дверей, ведущих в салоны и приемные западной части посольства, поглощенный беседой с дамой, которую Ровена никогда раньше не видела. Она была заметно старше Ровены и, бесспорно, красавица: ее волосы цвета светлого меда сверкали от бриллиантовых украшений. Ее бальное платье мерцающего лазурного шелка с низким декольте открывало пышный бюст, и, казалось, она наслаждалась производимым ею впечатлением. Одетый во все черное, Тарквин выглядел удивительно стройным рядом с ней. Сшитый портным вечерний костюм выгодно обрисовывал широкие плечи и грудь, его красивое лицо выглядело похудевшим и суровым. Женщина сказала что-то, показавшееся ему забавным, так как Ровена услышала его смех, и ее более всего задело за живое выражение удовольствия на его лице. Танцы только что закончились, и Ровена увидела, как Квин уводит женщину, фамильярно обнимая ее за талию. Они шли через зал по направлению к ряду стульев, занятых герцогом Веллингтоном и его гостями, и только когда они достигли их, Ровена заметила, как тяжело шел Квин. С того места, где она стояла, казалось, что он очень плохо владеет левой ногой, и острый болезненный спазм сдавил ее легкие. Конечно, в этом была ее вина! Она могла сильно повредить его рану, когда ударила его той ночью в Шартро.

Сухие рыдания подкатили к ее горлу, и, не говоря ни слова испуганному окружению, Ровена, схватив шаль, бросилась бежать из бального зала. К ее огорчению весь выход был заполнен отъезжающими гостями. С трудом пробираясь сквозь толпу, она проскользнула по лестнице на второй этаж и попала в большой салон, который, к счастью, был пуст. Канделябры бросали свет на изящную позолоту фризов и инкрустированную мебель, и воздух был напоен запахами огромных букетов, стоявших в массивных вазах на элегантных подставках.

Ровена бросилась на софу, закрыв лицо руками, и ее тонкие плечи сотрясали рыдания.

Она сначала не обратила внимания на то, что дверь сзади нее отворилась и в комнату вошел кто-то еще. И только подойдя к зеркалу, чтобы скрыть следы слез, она заметила Квина, стоявшего напротив двери и наблюдавшего за ней. Равнодушие и сдержанность, которыми она собиралась встретить его, исчезли, и осталась только бледная взволнованная красавица, которая настолько очаровала всех этой ночью, что генерал Фрай вынужден был признаться своему другу, герцогу Веллингтону, что она была прекраснее всех созданий, каких он когда-либо видел.

В эту минуту Ровена выглядела почти как семилетний ребенок, шмыгающий носом, икающий и вытирающий слезы тыльной стороной ладони. Ее великолепные огненно-рыжие волосы в беспорядке рассыпались по плечам и ее темно-фиолетовые глаза опухли от плача. Стараясь выглядеть спокойной, она придала своему взгляду вызывающий вид, который получился тем не менее безнадежно юным и неуверенным.

– Я увидел вас внизу на ступеньках, – сказал наконец Квин. – Когда вы приехали в Париж?

– Я... я вернулась с моей семьей неделю назад. Дядя Анри и Мадлон приезжали в Шартро на праздники.

– Я знаю. Как чувствует себя мой брат?

– Поправляется, хотя и слишком медленно, на взгляд Жюсси.

Ровена погрузилась в молчание, осторожно наблюдая за Квином. Он не выглядел очень сердитым, но выражение его лица было замкнутым, а губы плотно сжаты, чего она не любила. Она подождала, не скажет ли он еще что-нибудь. Но Тарквин тоже молчал, и тишина начинала тяготить ее.