Любовь Белого волка. Любовь Волков (СИ)

Черноволосый припал к беленькому плечику, затем к ключице, к груди, к шее. Андреас не мог остановиться. Простой омега из обычной, обедневшей семьи, действовал на него, словно дурман и наркотик. Лирому никто не был нужен, кроме этого паренька.

Андреас хотел зацеловать, залюбить свое любимое чудо, каждый день нежиться в постели, даря омеге всю свою любовь и ласку. Сын лекаря хотел, чтобы строптивый юноша любил и отдавал всего себя, без остатка. Желал, чтобы младший сам бросался на мужа во время течки, чтобы кричал, моля альфу войти, чтобы мечтал о детях и сам просил черноволосого зачать волчонка.

Холодный Лирый желал этого всем своим нутром. И пусть Андреас пока не видел особой отдачи или желания со стороны супруга, он был уверен на все сто, что рано или поздно юноша покориться и влюбиться в своего спасителя — мужа без остатка.

— Никки, — простонал альфа, положив руку супруга на свой стоячий орган. — Я хочу, чтобы ты сам избавил меня от белья. Давай же, любовь моя… — нетерпеливо простонал Лирый.

— Другим омегой, — произнес младший в ответ.

— Что? — не понял мужчина. — Что ты сказал, малыш?

— От тебя пахнет другим омегой! — отчеканил Николас, после чего отдернул руку.

========== Часть 64 ==========

Комментарий к

Одна из карт раскрывается:)

Разозленный Андреас кругами ходил по кухне, пытаясь придумать хоть какие-то оправдания и объяснения, но супруг был упрям. Николас, скрепя зубами, нарезал мясной пирог, не замечая, что выпечка разламывается от неаккуратных и резких движениях ножа. Открыв дверцу шкафа и достав оттуда тарелку, уронив при этом банку соли, юноша рыкнул и положив кусок на стол, кивнул мужу, покидая кухню.

Недовольный таким резким поведением и выходкой супруга Андреас рыкнул и направился на поиски юноши. Застал мужчина его сидящим возле окна. Омега яростно пытался просунуть нитку в иглу, однако выходило плохо. Чертыхнувшись, Николас отставил занятие вышивки и, взяв какую-то старую книгу, принялся якобы читать.

Андреас показательно фыркнул и подошел к небольшой тумбе, возле которой стоял сундук с вещами и украшениями его молодого супруга. Не спрашивая разрешения, альфа аккуратно приоткрыл его, принимаясь глядеть на одеяния, подаренные любимому. Николас с ненавистью посмотрел на мужа, благо дело, тот не заметил взгляд, и вновь уткнулся в книгу.

Мужчина прикоснулся рукой к нежным туникам, тканям и украшениям. Улыбнувшись, он стал вспоминать и произносить вслух где и у кого приобрел сию роскошь. Омеге было всё равно что и где было куплено. Он в основном носил свои старые вещи. Нет, они, разумеется, не были какой-то серой тряпкой, но Ник предпочитал носить то, на что заработал сам и своим трудом. Лирого выводило это из себя. Далеко не всем омегам везло в плане замужества. Молодые, красивые и здоровые юноши, способные родить волчонка, делили со своими мужьями не только счастье и горе, но и бедность и достаток.

Только сейчас мужчина заметил, что шкатулка его супруга отсутствует. Задав вопрос, сын лекаря узнал, что шкатулку с украшениями и дорогими вещами, юноша положил в небольшой шкаф. Открыв деревянную дверцу и достав шкатулку, мужчина охнул. Охнул, потому что внутри обнаружил лишь тот самый уже известный медальон, на котором было изображение какого-то волчонка и небольшую заколку, сделанную из бирюзы.

— Ты сказал, что будешь складывать в эту шкатулку дорогие вещи, — напомнил Лирый. — Однако здесь ничего нет, она пуста.

— Посмотри внимательней, муж мой, — сквозь зубы процедил омега. — В ней лежат две самые дорогие и любимые для меня вещицы.

— То есть, — нахмурился мужчина, — ты хочешь сказать, что твой медальончик и какая-то ерундовая заколка для тебя лучше и дороже всех моих подарков?

— Буду честен, так и есть, — признался юноша.

— Так и есть? — разозлился Андреас, преодолев расстояние между собой и любимым, отчего Николас весь сжался. — Овца паршивая! — оскорбил супруга. — Я всё для тебя делаю, а ты? У тебя язык даже на простой булыжник повернется сказать «любимая и дорогая вещь», нежели на мои подарки. Венец из черного жемчуга, рубиновый кулон, кольцо из агата, брошь из сапфира! Неужели тебе совершенно ничего не нравится из того, что я подарил? А ткани? Знаешь чего мне стоило перебраться за границу земель Черного клана и уговорить…

— Муж мой! — Николас встал и посмотрел прямо в глаза Лирого, — Не всем волкам дано понять истинные ценности вещей, чувств людских и истинного смысла счастья. Для меня ценней и важней семьи и счастья моих любимых ничего нет. Да, у меня нет семьи, но это не значит, что я не умею любить. В медальоне изображение очень важного для меня волка, смысла всей моей никчемной жизни, — выплюнул юноша. — А заколка мне досталось в память от одного волка, который очень любил меня и которого я тоже очень любил, — голос слегка задрожал. — Для меня нет ничего важней моей семьи. Прости, но… все эти жемчуга и ткани для меня ничто иное, как стекляшки и яркие тряпки, — в конец осмелел парень.

— Вот как значит, да? — альфа схватил супруга за руку так, что на нежной коже в скором времени могли появиться следы. — Значит, что бы я ни сделал, тебе всё не нравится? И всё тебе противно, поди? А я? Я твой муж и истинный альфа, будущий отец твоих волчат, тот, кто спас тебя от погибели и позора, тот, благодаря которому ты живешь в безопасности, достатке и не боишься за свою жизнь, тоже противен тебе? — не понимал брюнет.

Николас стыдливо опустил голову, после чего поднял на мужа глаза, полные решимости.

— Прости, но всё, сказанное тобой, является правдой. Мы не семья, — младший медленно подошел к шкатулке. — И никогда ею не были. Я не люблю тебя, Андреас. Я всегда любил лишь его, — рука опустилась к бирюзовой заколке. — Гастона. Он подарил мне заколку из бирюзы, под цвет моих глаз. Тогда он говорил, что любит меня. Мне никто не нужен, кроме него, и пусть я умом понимаю, что он трус и подлец, но сердце не принимает данного факта.

— Не любил меня никогда, — вздохнул альфа. — Ты просто маленькая, подлая дрянь. Не хочу тебя видеть, — лирый яростно замотал головой в стороны. — Убирайся! Уходи отсюда!

— Андреас, — супруг видел, что с чужеземцем что-то не так. — Андреас, прошу тебя, успокойся. Я ведь твой супруг и от моего мнения ничего не зависит. Я дал клятву и я всегда буду принадлежать тебе и душой и телом, — было видно, что юноша резко опомнился и испугался.

— Душой? О какой душе ты сейчас речи ведешь? Ты сам только десять секунд назад признался, что до сих пор сохнешь по Гастону. Чего ты хочешь от меня, Николас? — отчаянно выкрикнул Лирый. — Я устал отдавать тебе всего себя, не получая даже улыбки в ответ. Уходи отсюда! Я хочу, чтобы меня тоже любили, чтобы ждали, когда я вернусь домой, чтобы нравились мои подарки, чтобы мне улыбались, хочу видеть искреннюю улыбку на лице своего любимого, а не какой-то оскал, который ты каждый день выдавливаешь из себя с большим одолжением. Зачем мне твоя жертва? Ты сам себя насилуешь, Николас. Омегой от меня пахнет, да? А кем от меня должно пахнуть? Тобой, что ли? — горькая усмешка. — Ты ведь ненавидишь меня, так как мне проводить с тобой ночи? Распутники удовольствие получают и говорят, мол, как моему супругу повезло со мной, однако они настолько глупы, что понять не могут. Если бы нам обоим повезло и я был бы счастлив, то я бы не бегал к ним, дабы напряжение снять. Уходи, Ник, уходи, прошу, — в последний раз произнес старший, после чего лег на кровать, закрывая лицо руками.

Николас прикусил нижнюю губу. Взяв в руки шкатулку с заколкой и медальоном, юноша кое-как одел свою накидку и, произнеся: «Прости меня и… прощай», покинул усадьбу.

Шел блондин с бесцветным выражением лица. Омега пытался осознать, что только что произошло. Не только сам Ник, но и его муж признался в своих искренних желаниях. Николасу стало стыдно и одновременно паршиво. Его тошнило от самого себя и в то же время стало ужасно жалко Лирого.

«Он прав. Я ведь даже улыбки искренней подарить ему не мог. Гастон бы не спас меня, а он честью пожертвовал. Что было бы с Миком, если б меня унесли Боги? Я всему должен быть благодарен лишь ему одному. Если бы не Андреас… да я просто неблагодарная скотина!» — именно такие мысли посещали юношу на данный момент.