Буду твоим единственным

С пристыженным видом Саутертон положил руку на спинку дивана и откинулся назад, ожидая, пока Норт закончит свое повествование.

– Интересно, как Элизабет догадалась, куда барон с баронессой вас отведут?

Улыбнувшись, Норт повернулся к жене:

– Об этом лучше спросить у нее.

– Элизабет?

– Я кралась за ними по потайному коридору. Норт все время что-нибудь говорил, поэтому я их слышала. Он постарался сделать так, чтобы леди Баттенберн давала ему указания, куда идти. Поняв, что они направляются на крышу, я без особого труда выбралась наружу, уцепившись за выступ в стене. Окно в комнате, где вы останавливались во время визита в Баттенберн, вполне для этого сгодилось.

Саутертон только покачал головой, вспомнив, как тяжело пришлось Норту, когда он полз по стене, каждую секунду рискуя свалиться вниз и сломать себе шею.

– В Баттенберне достаточно широкий парапет. Вам повезло, что вы оказались именно в том месте, куда они привели Норта.

– Дело не только в везении. Я знала, где расположена дверь на крышу, и предположила, что они поведут своих пленников прямо к стене. Это кратчайший путь.

Истлин потер подбородок.

– А как получилось, что леди Баттенберн не заметила вас в потайном коридоре?

Элизабет поставила свой бокал на столик.

– Я услышала ее шаги. Предупредить Норта не оставалось времени, но я смогла убежать дальше по коридору. Когда она скрылась в потайной комнате, примыкавшей к библиотеке, я вернулась и стала ждать. Норт оставил мне свою сумку, но мне даже в голову не пришло заглянуть внутрь. Я думала, что там свечи и какая-нибудь еда. – Она одарила мужа укоряющим взглядом. – Я поверила, что у него и вправду нет с собой пистолета.

Норт посмотрел на друзей жалобным взглядом, умоляя их о поддержке.

– Вы бы сказали ей о пистолете?

– Не втягивай нас в свои разборки, – отмахнулся Ист. – Сам заварил кашу, сам и расхлебывай.

Элизабет прикрыла рот ладонью, пряча улыбку, и кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание.

– Вообще-то я никогда раньше не стреляла из пистолета, – призналась она. – Так что мой муж, возможно, поступил мудро.

Истлин щелкнул пальцами.

– Что я вам говорил? Милые бранятся, только тешатся. Тебе повезло, Норт. Хотелось бы, чтобы София была так же склонна к всепрощению. – Он взглянул на Элизабет. – Вы не могли бы поговорить с…

– Ист! – изумленно вскричали члены Компас-клуба.

– Ладно, – вздохнул он. – Обойдусь своими силами.

Приятели разразились шуточками, лишенными всякого сочувствия, но Истлин утешился тем, что Элизабет украдкой ему подмигнула.

– Продолжай, – обратился к ней Норт.

– Мне осталось только сказать, что если бы я нашла пистолет и попыталась им воспользоваться, то оказалась бы еще худшим стрелком, чем Баттенберн.

– Или лучшим, – заметил Норт, бросив взгляд на свое плечо, где под белой льняной рубашкой виднелась повязка. Спустя неделю рана все еще давала о себе знать, но по всем признакам успешно заживала. Именно он настоял на отъезде из Баттенберна всего лишь через четыре дня после рокового выстрела, хотя Элизабет и предупреждала его, что по возвращении в Лондон их захлестнет поток посетителей. – Думаю, если бы я пригнулся чуть ниже, он бы вообще промахнулся.

Элизабет на секунду закрыла глаза ейдаже думать не хотелось, что могло бы случиться, если бы Норт не успел пригнуться.

– Слава Богу, все это в прошлом. – Она передвинулась на середину кушетки навстречу протянутой руке Норта. Их пальцы переплелись.

Уэст внезапно встал, жестом призывая к тому же Саута и Иста. Приятели поднялись, сообразив, что Нортхэм и Элизабет хотят остаться вдвоем. Рассказ очень утомил их, и хотя они были рады друзьям и охотно делились впечатлениями о пережитом в Баттенберне, воспоминания отняли у них слишком много сил.

Элизабет проводила их до двери.

– Очень мило, что вы пришли нас навестить. Норт с не терпением ждал вас.

Саут нагнулся и поцеловал Элизабет в щеку.

– Спасибо вам.

– За что?

– За то, что оберегали его спину, – пояснил Ист.

– За то, что спасли ему жизнь, – добавил Уэст.

Элизабет мягко улыбнулась.

– Вы ошибаетесь милорды, – сказала она. – Это он меня спас.

Осторожно повернувшись на бок, Норт приподнялся на локте и успел заметить обнаженные плечи своей жены, прежде чем они скрылись под водой. Элизабет, изящно выгнув шею, опустила голову на бортик медной ванны, над которой поднимался благоухающий лавандой пар.

Норт вздохнул.

– Могла бы подождать, пока я сяду. Тем более что нырять в такой мелкий водоем опасно.

– Я не ныряла.

– Все равно ты проделала это очень быстро.

– Я скромная женщина, – отозвалась Элизабет светским тоном, намыливая мочалку. – А у тебя есть достойная сожаления привычка глазеть.

Норт не стал спорить, но прилив крови к его чреслам свидетельствовал о том, что он готов на гораздо большее, чем просто глазеть.

– Ничего, я подожду, пока ты станешь вылезать.

Элизабет подняла голову и посмотрела на него из-под ресниц.

– Только, ради Бога, не набрасывайся на меня. Ты еще не настолько здоров.

– Я буду лежать смирно, – торжественно пообещал он.

Элизабет улыбнулась и снова погрузилась в воду. Вода была восхитительно горячей. Она согревала и румянила кожу, придавала движениям приятную расслабленность. Согнув ногу в колене, Элизабет вытащила ее из воды и оперлась пяткой о краешек ванны. Капли воды скатывались по ее икре и падали вниз навстречу поднимающимся струйкам пара.

– Я получила письмо от отца вскоре после ухода твоих друзей, – сообщила она.

– Да? И до сих пор не сказала мне об этом?

– Ты спал, когда оно пришло. – Но это не объясняло, по чему она ничего не сказала, когда он проснулся или позже, после обеда. – Он просит разрешения нас посетить. – Она взглянула на Норта, чтобы посмотреть, удивлен ли он так же, как она. Его приподнятые брови служили красноречивым ответом. – Даже не знаю, как к этому отнестись. Отец никогда не спрашивал у меня разрешения. Мне нужно было подумать, прежде чем говорить тебе. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Норт понимал. На месте Элизабет он поступил бы так же.

– Наверное, до Роузмонта уже дошли вести о гибели Баттенбернов. Должно быть, он теряется в догадках, что там произошло и как это связано с тобой.

Элизабет кивнула. Мало кто знал, что она принимала участие в драматических событиях в Баттенберне, и она предпочла бы, чтобы такое положение вещей оставалось и впредь. Пока только полковник Блэквуд, члены Компас-клуба, а также Саттон и Уиттингтон были в курсе дела. Даже мать Норта думала, что Элизабет приехала в Баттенберн лишь после того, как ей сообщили о ранении мужа.

– Может, он хочет помириться, – произнесла она с тоской в голосе. – Я так и не решила, что ему сказать. Едва ли он одобрит, что я увязалась за тобой.

Норт издал короткий смешок.

– Вот уж не ожидал, что мы с ним так быстро сойдемся во мнениях.

– Не радуйся! Тебя он обвинит в первую очередь. В попустительстве. – Увидев, что ухмылка исчезла с лица мужа, она с серьезным видом сказала: – Нам надо кое-что обсудить, Норт. Признаюсь, я боялась затрагивать эту тему, и ты тоже обошел ее молчанием, когда рассказывал своим друзьям о том, что произошло на крыше.

– Элизабет, – мягко перебил он ее, – это останется между нами.

– Лорд Саттон… граф… Они оба слышали, что говорил барон.

– Они ничего не скажут. На этот счет можешь быть спокойна. Они у тебя в долгу.

Элизабет села в ванне. Вода схлынула с ее плеч, образовав волну, которая омыла ее грудь и ударилась о бортик.

– А ты, Норт? Я не хочу, чтобы ты молчал из-за воображаемого долга. Я хочу, чтобы мы закрыли эту тему раз и навсегда, потому что Баттенберн солгал.

Норт резко сел на постели. Боль заставила его поморщиться, но он тут же забыл о ней. Спустив ноги с кровати, он быстро преодолел разделявшее их расстояние. Его ночная рубашка вздулась, словно облако, когда он опустился на корточки рядом с ванной. Элизабет отпрянула, прижавшись к изогнутой спинке. Норт сжал ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.