Страстная женщина

— О, я сумею сделать его доходным, мистер Энтвистл! Об этом позаботятся мои управляющие. Что ж, я готова проявить щедрость: пятьсот — так пятьсот!

— Значит, решено? Пятьсот фунтов? — оживился Джеймс.

Бесс кивнула:

— Решено. Приготовьте купчую, мистер Энтвистл, а ты подпиши ее, Джеймс. — Бесс обратилась к секретарю:

— Бестни, вы только что оплатили счета за ремонт особняка. Какова была итоговая сумма?

— Пришлось полностью перекрыть крышу, сменить водосточные трубы и потолочные балки, прочистить дымоход, починить две стены и заново оштукатурить их — это обошлось ровно в сто фунтов. Еще пятьдесят было затрачено на пристройку нового хлева и загонов для овец, итого — сто пятьдесят фунтов, миледи.

— Кромп, сколько вы заплатили за скот? — Сто фунтов, миледи. Джеймс побагровел.

— Черт побери! Значит, мне останется только двести пятьдесят фунтов?

— Совсем забыла! Я выкупила твою закладную, Джеймс. Мистер Энтвистл, какая сумма указана в ней? Энтвистл деликатно прокашлялся.

— Двести пятьдесят фунтов, леди Сент-Лоу.

— Сука! Жадная, ненасытная тварь! Ты свела в могилу трех мужей, чтобы завладеть их деньгами, а теперь хочешь пустить по миру и меня!

— Тебя? Но согласно купчей, Хардвик принадлежит мне.

— Да, ума тебе не занимать! Ты просто смеешься надо мной!

— Нет, Джеймс. Сказать по правде, мне хочется плакать. — Ком в горле мешал Бесс говорить. Она поднялась из-за стола и посмотрела в окно на старый могучий дуб. Через пару минут Бесс овладела собой и решительно вернулась к столу. — Мистер Энтвистл, будьте любезны сжечь закладную и составить расписку о передаче пятисот фунтов. Как сказал мой брат, Хардвик стоит этих денег — по крайней мере для меня.

Бумаги вскоре были составлены, подписаны и скреплены печатями. В результате сделки Бесс достался Хардвик.

— Немедленно зарегистрируйте бумаги, мистер Энтвистл, — попросила она.

— Непременно, леди Сент-Лоу. — Поверенный сложил документы в кожаную папку. — Кстати, вы слышали печальную новость? О графине Шрусбери?

— Какую новость?

Вместо поверенного ей ответил Джеймс Кромп:

— Вчера ночью графиня скончалась. Сегодня утром об этом уже говорили в Дерби.

— А бедняга Шрусбери еще ничего не знает — он во дворце. Все произошло так внезапно! Для него смерть жены станет тяжким ударом.

— Пожалуй, — вымолвила Бесс, чуть не лишившись дара речи.

Всю дорогу до Чатсворта она молчала. Управляющий и секретарь скакали впереди, а Бесс двигалась неспешной рысью, впав в глубокую задумчивость. Едва переступив порог Чатсворта, она разыскала мать и тетку:

— Гертруда Толбот умерла!

— Когда? — ахнула Элизабет.

— Похоже, вчера ночью. Шрусбери при дворе. Ему понадобится два или три дня, чтобы добраться до дому. А я не знаю, как мне быть. Нанести Шрусбери визит или нет.

Мать пожала плечами:

— Конечно, поезжай!

Марселла остановила на Бесс понимающий взгляд:

— Поскольку вы со Шрусбери — соседи и давние друзья, твой визит не вызовет никаких подозрений. Передай семье покойной наши соболезнования и помоги, чем сможешь, пока не вернется Шрусбери.

— Конечно. Я возьму с собой Фрэнси — она знакома с Энн Герберт с детства.

Глава 35

Леди Сент-Лоу и ее старшую дочь встретили безутешные фрейлины Гертруды Толбот, растерянные, с покрасневшими от слез глазами. Когда одна из них сказала: «Он ненавидит нас всей душой!» — Бесс поняла, что фрейлины боятся оказаться на улице.

— Хотите проститься с графиней, миледи? Ее перенесли в часовню.

— Нет-нет! — поспешно ответила Бесс. — Мы приехали проведать детей.

— Маленькие дьяволята совсем отбились от рук. Это они во всем виноваты!

Эти слова не понравились Бесс. Она оглядела слуг, которые занавешивали окна черными портьерами.

— И все-таки я хотела бы увидеть детей.

— У юных леди есть гувернантки, а у джентльменов — гувернеры. Мы не имеем никакого отношения к младшим Толботам.

— Тем лучше для них! — раздраженно отозвалась Бесс. — Предупредите о нашем приезде кого следует. Шрусбери будет недоволен, узнав, что нас заставили стоять в холле!

Прошло немало времени, прежде чем Бесс провели в верхнюю гостиную и позволили поговорить с тремя младшими дочерьми Толбота — Кэтрин, Мэри и Грейс.

Двенадцатилетняя Кэтрин громко рыдала. Бесс обняла ее.

— Поплачь, поплачь, детка, тебе станет легче.

— Я хочу, чтобы приехал папа! Но мне так страшно… Он накажет нас!

— Кэтрин, милая, этого не будет. Папа любит вас!

Девятилетняя Грейс объяснила;

— Мы убили маму и за это будем гореть в аду.

Бесс всей душой потянулась к малышке. Она взяла ее на руки и усадила к себе на колени.

— Грейс, кто-то наболтал тебе чепухи. Вы не убивали свою маму. Она долго болела, а потом Господь взял ее к себе на небеса.

Грейс смотрела на Бесс серьезными темными глазами, пытаясь осмыслить ее слова. В этот момент в комнату вошли Фрэнсис Толбот и его молодая жена Энн Герберт.

— О, как я рада вам, леди Сент-Лоу! — воскликнула Энн.

— Ты уже замужняя дама. Зови меня просто Бесс. Пока Энн и Фрэнси обнимались, Грейс объявила:

— Бесс говорит, что мы не убивали маму, — это сделал Бог.

Когда появился Гилберт Толбот, дети собрались с духом и рассказали Бесс о бурной ссоре Фрэнсиса с матерью и о том, что все молодое поколение Толботов поддержало старшего брата. Замахнувшись на сына тростью, графиня упала на пол, забилась в судорогах и умерла.

Несколько часов Бесс убеждала детей в том, что они ни в чем не виноваты и никто их не обвиняет.

Наконец Грейс робко спросила:

— А папа накажет нас?

— Нет, милая, — заверила ее Бесс. — Я напишу ему письмо и отправлю с вашим братом Фрэнсисом. Завтра ваш отец уже будет дома. Он очень любит всех вас и будет о вас заботиться.

Бесс написала Шрусбери, что дети считают себя виновными в смерти матери: «Я знаю, ты сумеешь успокоить их, как когда-то успокоил меня. У тебя неиссякаемый запас сил, сострадания и поразительное умение утешать. Я всем сердцем сочувствую детям тебе, Шру».

Этой ночью Бесс долго лежала без сна, думая о Толботе. Уезжая ко двору, он пообещал что они проведут вместе все лето. Теперь ему предстояло вернуться в унылый, осиротевший дом, похоронить жену и носить траур по ней. Смерть Гертруды изменила все.

Несмотря на холод и сырость, Бесс все же заснула. Постепенно у нее согрелись спина и нога. Она потянулась, чувствуя, как приятное тепло охватывает все тело, и вдруг поняла, что не одна в постели.

— Ты приехал! — радостно шепнула Бесс. Он коснулся ее губ.

— Конечно, приехал.

Бесс с наслаждением прижалась к Шрусбери и приоткрыла губы, постанывая от предвкушения. Более привлекательного мужчины она никогда еще не встречала. Ее тело изнывало от желания. Бесс хотелось упиваться ласками его рук и губ, она мечтала, чтобы длинное твердое копье заполнило ее лоно, но больше всего на свете ее прельщал титул графини Шрусбери.

— Ты спятила? — Он отстранился и сел на постели. — Ты всего-навсего служанка!

Бесс вскочила, позабыв про свою наготу.

— Я Бесс Хардвик, а это имя ничем не хуже любого другого!

— Оно тебе идет, — осклабился лорд Толбот. — Мой фитиль и вправду стоит торчком.

Метнувшись к нему, Бесс вцепилась ногтями в смуглое высокомерное лицо:

— Ублюдок! Сукин сын! Развратник! Он засмеялся:

— Ты же сама соблазнила меня, Плутовка.

— Я не стану спать с тобой, Шру. Не буду твоей любовницей. Без свадьбы — никакой постели!

— Ты слишком высоко ценишь себя! Нет, тебе никогда не стать графиней Шрусбери!

— Посмотрим!

Бесс проснулась, как от резкого толчка, и села в постели. Ее покрывал липкий пот. Поначалу она не могла понять, где находится. Она зажгла свечу и с облегчением увидела роскошную спальню Чатсворта. Картины сна, порожденные воспоминаниями о прошлом, все еше стояли перед глазами Бесс. Шрусбери давно желал ее, хотел, чтобы Бесс стала его любовницей. На большее она не могла рассчитывать. Бесс сознательно сдерживала чувства к нему, но теперь, когда Шрусбери стал свободен, призналась себе, что любит его. И вдруг в ее ушах ясно прозвучал голос Толбота: «Тебе никогда не стать графиней Шрусбери!»