Смятение чувств

Нет, лучше ограничиться только радостными воспоминаниями. Она очень боялась вспоминать прошедшие годы такими, какими они были на самом деле, хотя и не признавалась себе в этом. В то время она была девочкой, влюбленной в мальчика. Суровые проявления реальной действительности давали о себе знать все настойчивее, однако Ребекка предпочитала их не замечать и убеждала себя, что все прекрасно. В отношениях с Джулианом Ребекке открылись не все грани любви между мужчиной и женщиной. Но быть может, впоследствии все бы изменилось? И если бы не долгая разлука, если бы не Дэвид, то, думала Ребекка, любовь между нею и Джулианом стала бы еще прочнее и глубже, и они смогли бы познать все ее радости. Однако они так надолго расстались с Джулианом – Ребекка была уверена, что навсегда. И полноценной любви ее научил Дэвид. Он научил Ребекку всему, чему она могла научиться у Джулиана… Может быть, теперь уже поздно пытаться заново строить свою жизнь с Джулианом?

Но Ребекка хотела попробовать. И надеялась, что все еще возможно.

– Джулиан? – обратилась она к мужу. Она знала, что сейчас, вероятно, в их жизни начнется нечто такое, что уже нельзя будет остановить. Может быть, в их отношениях что-то надломлено, и весьма основательно. Ребекка сознательно решилась на такой шаг. Их отношения надо полностью восстановить, хотя сейчас есть опасность их окончательно разрушить.

– Да? – Он погладил ее ладонь.

– Сын Флоры Эллис – Ричард. Он не сын Дэвида.

Его рука на мгновение замерла.

– Она тебе это сказала? – спросил он.

– Более или менее, – ответила Ребекка. – Она так прямо не сказала, но я ее поняла.

– Ну что же, – заметил он, – это для тебя хорошая новость. Я слышал, что она собирается вскоре выйти замуж?

– За мистера Чемберса, – сказала Ребекка; – Он с недавних пор арендует дом Хораса. После рождения Ричарда Дэвид и отец помогают Флоре деньгами, Джулиан…

– Да?

– Да. – Больше не стоит ничего говорить. Может быть, еще не поздно остановиться. В конце концов, она еще ничего не начала, ничего не успела разрушить. Ребекка попыталась найти другую тему для беседы, чтобы уйти от этого вопроса.

– Ты это знаешь, Бекка? – спросил он спокойно. – Или просто догадываешься?

– Знаю.

– Это было легкомысленное увлечение, – сказал Джулиан. – Мне тогда оставалось ждать тебя еще долгие месяцы, а Флора оказалась под боком. Она заявила, что любит меня. Что всегда любила. Это для меня ничего не значило, Бекка. Клянусь, что это ничего не значило.

– Это ничего не значило? – переспросила она. – А на то, что это погубило Флору, что от нее отказался родной отец, – на это тебе наплевать? Ей пришлось вынашивать свое дитя в одиночестве и позоре. Ричард родился незаконным ребенком. Судя по всему, Флора это пережила с величайшим трудом. И это для тебя ничего не значило? Она всегда была доброй, порядочной девушкой. Ты обещал Флоре жениться на ней, Джулиан?

– А кто-нибудь осознает, что он в такой момент обещает? – ответил он. – Но я уже был помолвлен с тобой. Была уже назначена дата свадьбы. И я по-прежнему любил тебя. Ты все это знаешь.

– Она поняла, что ты обещал жениться на ней только для того, чтобы заставить ее отдаться тебе? – спросила Ребекка. – Это ничего не значило?

– Клянусь, Бекка, это действительно ничего не значило. Она особо не страдала. Наши о ней все время заботились, а теперь вот Чемберс собирается жениться на ней. Он, должно быть, хорошо обеспечен, если может позволить себе содержать дом твоего брата… – Сказать было нечего. Это случилось давно. Уже нет смысла гневаться, нет смысла ужасаться его отношению к этому. Сейчас он изо всех сил пытается оправдаться. Быть может, в свое время он очень страдал, думала Ребекка. Возможно, он испытывал жуткие угрызения совести. Боже милостивый, его незаконный сын родился уже после того, как его жена перенесла выкидыш.

– Это было давно, Бекка, – сказал он. – И случилось это до нашей свадьбы. Ты же не собираешься допустить, чтобы давняя история сказалась на наших нынешних отношениях?

– Дэвид вынужден был согласиться взять вину на себя, – напомнила она. – Он совсем ничего не сделал, чтобы предотвратить распространение слухов. Когда он вернулся из Крыма и сделал мне предложение, я стала попрекать его Флорой. И он не рассказал мне правду. Почему он на это согласился?

– Думаю, по привычке, – ответил Джулиан. – Он всегда так поступал, чтобы почувствовать себя славным малым.

– Славным малым? В каком смысле? И как он всегда поступал?

Джулиан пожал плечами.

– Он мог бы возненавидеть меня, мог бы ревновать. Пока ему не исполнилось семь лет, а может, и восемь, все внимание отца было сосредоточено на нем. Дэйв мог воспринимать меня как незваного гостя – особенно после того, как отец со всей определенностью дал понять, что собирается относиться ко мне, как к своему сыну. Но Дэвид так не поступил. Он принял меня, как родного брата, и всегда пытался сделать так, чтобы со мной не обращались строже, чем с ним, только потому, что я не родной сын графа. Мне кажется, что он порой опасался, будто меня могут выгнать из дома.

– И как же ему удавалось тебе помочь? – Ребекка говорила с трудом, у нее перехватило дыхание.

– Я был озорником, – сказал Джулиан. – Когда Дэвид считал, что я напакостил больше обычного, совершил из ряда вон выходящий проступок, он признавался отцу, что это сделал он. Бедный Дэйв. Рука у отца была тяжелая, и розгой он всегда орудовал умело. Он не жалел ни руки, ни розги, если только был уверен, что мы заслуживаем наказания.

– Значит, ты допускал, чтобы Дэвид брал на себя вину за твои проступки? – спросила она, широко раскрыв глаза. – Ты допускал, чтобы его пороли вместо тебя?

Джулиан усмехнулся.

– Дейв сам хотел этого, – сказал он. – Братец всегда был сильнее меня. При одной мысли о розге я обычно дрожал. Дэйв же и во время порки никогда не издавал ни звука.

– И все же ты не прекращал озорничать, зная, что вместо тебя накажут Дэвида.

– О, Бекка, – сказал он, смеясь и похлопывая ее по ладони, – мы же были просто детьми. Дети глупы и часто шалят. Все детство сплошь из этого и состоит.

– Отец был всегда строгим, – сказала она. – Но он никогда не был жесток. Он прибегал к розгам лишь в случае проступков, которые считал особенно серьезными. Так было, например, когда дочерей садовника летом заперли на несколько часов в сарай. Он за это время нагрелся на солнце, чуть ли не раскалился…

– Я тогда о них совсем забыл. – Он рассмеялся. – Они там, кажется, чуть живьем не зажарились?

– А котята, которых отобрали у кошки?..

– Я собирался вернуть их обратно. И тоже забыл, у меня в те дни была отвратительная память. Но ведь они не сдохли. Хотя один, кажется, был на грани. Нед вынуждена была несколько дней кормить его с рук до тех пор, пока снова не стало возможно вернуть его маме-кошке. Не правда ли, я был в то время отвратительным ребенком?

– А я была аккуратной и не в меру щепетильной девочкой, – сказала Ребекка. – Все эти инциденты постепенно привили мне искреннюю антипатию к Дэвиду.

– Бедный Дэвид, – заметил Джулиан. – Я думаю, что одно время он увлекался тобой, но ты не хотела иметь с ним никакого дела.

И она тоже увлекалась им, но ее совесть и моральные принципы заставили ее подавить в себе это чувство. Она тогда твердо сказала себе, что Дэвид не заслуживает ее уважения. И тогда она перенесла свою любовь на Джулиана, отвергнув Дэвида, которого и его и ее родители прочили ей в мужья.

Она вышла замуж за Джулиана, хотя вполне могла бы стать женой Дэвида.

– Итак, – сказала Ребекка, – он еще поступил по привычке, когда Флора забеременела. Он взял вину на себя. Он все еще боялся, что отец отвернется от тебя?

– Нет, – ответил Джулиан. – Я должен признать, Бекка, что на этот раз я сам умолял об этом Дэвида и пресмыкался перед ним. Я боялся, что, узнав о случившемся, ты потеряешь душевное равновесие. Я слишком сильно любил тебя, чтобы это позволить. И к тому же, если бы ты посчитала необходимым отменить свадьбу, то это вызвало бы ужасный скандал. И тебе пришлось бы страдать гораздо сильнее.