Сцены страсти

– Нет. Нам пришлось делать его в последнюю минуту. Голубое Солнце на Снегу сшила его, а мы нарисовали на нем цифру «2». Опять все наспех. Слава Богу, нам придется только раз выступить с ним.

Ворчливые жалобы Шрива как ни что другое успокоили Миранду. Все выглядело как еще один спектакль. Шрив был в своей стихии, беспокоясь о мелких деталях, которые никого на свете не волновали, а главное были безразличны публике. Она повернулась к зеркалу и мрачно улыбнулась. А Ада принялась закалывать на макушке ее светлые волосы.

Потом она наложила темный грим, приклеила точно такие же усы и более густые брови, какие были у ее отца. По мере того, как Ада работала, время от времени сверяясь с фотографией, Миранда видела, как исчезало ее собственное лицо. Наконец Ада взяла широкополую кожаную форменную шляпу и надела на голову Миранде.

Шрив смотрел на отражение в зеркале.

– Поразительно, Ада. Ты превзошла себя. Я уверен, что его собственная мать не обнаружила бы разницу.

– Спасибо, Ада. – Миранда встала. Сабля звякнула, зацепившись на ножку стула. Миранда споткнулась и с чувством выругалась.

Шрив протянул руку и поддержал ее. Обеспокоенный, он заглянул ей в глаза.

– Ты не передумала?

– Нет.

– Тогда идем. Внизу тебя ждет сюрприз. Ты увидишь Джорджа в куртке из буйволиной кожи, меховой шапке и с бородой. Если он не упал в обморок от жары, то напутает тебя до смерти.

– Господа, и вы, милые дамы, кто проделал такой большой путь, чтобы почтить память этих храбрых и благородных людей, я приветствую вас на месте прежнего форта Галлатин. – Бенджамин Уэстфолл сделал широкий жест рукой. – Знаменательно, что мы вспоминаем их в этот день, четвертого июля 1883 года. Они погибли за благородное дело нашей великой страны. Они погибли, защищая жизни поселенцев, таких же, как вы, которые прибыли сюда, чтобы осваивать эту землю.

– Боже, я больше не выдержу. – Джордж Уиндом стянул с плеч куртку из буйволовой кожи и спустил ее на круп коня. – Я сейчас грохнусь в обморок или откажусь от участия в этом мероприятии.

– Жаль, что у нас нет горна, – пожаловался Шрив. Он сидел, прислонившись к валуну, и через подзорную трубу смотрел с перевала вниз на происходящее у памятника. – Горн сделал бы наш выход более впечатляющим. Или хотя бы барабан. Да, барабан. Медленная, погребальная дробь. Р-ра-та-там. Р-ра-та-там. Что бы думаешь по поводу барабана, Миранда? Знаешь, наш выход был бы более эффектным, если бы у нас было больше времени на подготовку.

Жаркое солнце освещало три фигуры на перевале. Горячий, сухой ветер дул среди голых скал. Ни ящерицы, ни суслика не было видно на каменистой земле перевала Лодж-Трейл.

Миранда не ответила. Она не слышала жалоб Джорджа и сожалений Шрива. Она не видела миражей, поднимавшихся от разогретых солнцем скал. Она не чувствовала жары.

Ее рука, холодная как лед, лежала на кобуре пистолета. Миранда вспоминала счастливые сцены детства. Мысленно она видела своего отца таким, каким помнила его. Ей казалось, что она снова ощущает его сильные руки, как тогда, когда он поднимал ее, чтобы поцеловать. Потом будто наяву ей послышались крики сиу, нападавших на ее отца, когда он отбивался, прикрывая отход своих людей. И наконец, она вспомнила его обезображенное тело, найденное ею в холодной комнате.

Она энергично затрясла головой, когда эта картина стала чересчур наглядной.

– Миранда. Миранда! – Шрив с беспокойством взглянул на нее, едва не уронив подзорную трубу. – Ты уверена, что хочешь продолжать задуманное?

Она слабо кивнула. Она видела, что происходило в долине. Сотни лошадей и повозок разного типа собралось вокруг памятника. Большинство их владельцев спешились и сгрудились у платформы, хотя многие остались под тентами, скрываясь от палящего солнца. Если бы кто-то случайно взглянул в ее сторону, то ее кожаная форменная шляпа показалась бы издали еще одним валуном.

Ее отчим находился слишком далеко, чтобы даже сильный ветер мог донести до нее его слова. Он был крошечной фигуркой вдалеке, которая изредка жестикулировала. Она видела рядом с ним свою мать. Адольф Линдхауэр и Брат Белого Волка тоже были там среди почетных гостей и уважаемых граждан. Голубое Солнце на Снегу, без сомнения, была в повозке Линдхауэра вместе с сердитой Рейчел.

Миранда смотрела вниз отсутствующим взглядом. Она не расслышала бы слова Уэстфолла, даже если бы стояла рядом с платформой. У нее в ушах звучали странные слова на языке, который она не могла понять. Души воинов сиу и американских солдат кружили в воздухе.

Она поежилась. Они находились совсем рядом от того места, где погиб ее отец, там, куда отступили оставшиеся в живых и отстреливались, отстреливались, пока у них не кончились патроны.

Может быть, это произошло на этом самом месте. Она бросила быстрый испуганный взгляд по сторонам. У нее в ушах звучали крики, проклятия, мольбы. Победные крики воинов сиу, которые объезжали это место, добивая раненых, снимая скальпы, калеча тела врагов…

– Все по местам. Твоя мать обмахивается платком. – Шрив спрыгнул с камня и вскочил в седло. Он поднял штандарт Второго кавалерийского полка. – Занавес поднимается.

Джордж натянул на себя куртку.

Миранда наклонилась в седле.

– Веллингтон. – Она потрепала коня по шее. – Пора остановить его.

Черные уши коня задвигались. Жеребец натянул поводья и начал спускаться по склону, потом на минуту остановился. Внизу в долине на флагштоке развевался флаг, памятник устремлялся вверх к безоблачному небу – груда камней, под которой не было тел.

Только имена погибших.

– «Так разве это, – пробормотала Миранда, – не прямой мой долг с ним рассчитаться этою рукою…» [45]

Рут почувствовала, что у нее остановилось сердце. Холод пронизал ее с головы до пят, когда на перевале появился всадник. Даже зная, что перед ней – Миранда, она с трудом могла поверить, что видит не Френсиса.

Она заметила, как напрягся сидевший рядом с ней Брат Белого Волка. Адольф Линдхауэр пробормотал что-то себе под нос.

Затем рядом с первым всадником появился кавалерист со штандартом полка, а рядом с ним фигура, похожая на огромного медведя гризли верхом на лошади. Веллингтон устремился вниз по склону, два других всадника следовали за ним плечом к плечу.

– Рядовой Уильям Киркендолл, рядовой Мэтью Джонсон, рядовой…

Голос генерала Уэстфолла продолжал звучать. Он не поднимал глаз от списка погибших и не видел всадников, приближавшихся с перевала.

Пыль летела из-под копыт Веллингтона. Его не нужно было подгонять ни шпорами, ни окриком; он сам бежал бодрой рысью. Несмотря на свой преклонный возраст, он был в прекрасной форме.

Горящие глаза Миранды пристально смотрели вперед на собравшуюся толпу. Голоса у нее в ушах смолкли, но это было молчание охотника, ждущего свою жертву.

Трое всадников приблизились к кольцу повозок. Миранда видела, как ее мать встала со своего места.

– Френсис! Боже мой! Френсис!

Голос генерала сорвался. Он в изумлении посмотрел на свою жену, а потом в ту сторону, куда смотрела она.

Адольф Линдхауэр тоже поднялся на ноги.

– Хикори Джо. Хикори Джо Магрудер. Будь я проклят!

– Что там происходит?

– Это часть праздника?

– Откуда они появились?

– Что это значит?

Толпа, как и предсказывал Шрив, заволновалась и начала оглядываться, чтобы лучше разглядеть происходящее.

– Френсис! – опять вскрикнула Рут. – Френсис! – Она прижала руку к губам. Шрив расслышал искреннее волнение в ее голосе. Миранда опять это сделала, подумал он. Она так глубоко прониклась своей ролью, что совершенно потеряла чувство самой себя. Взглянув искоса на нее, он мысленно отметил, что надо будет позднее сделать ей внушение.

Ее вид лишил бы его голоса, если бы ему сейчас пришлось говорить. Сходство Миранды с фотографией Френсиса Драммонда было поразительным. Ада, как гример, без сомнения, превзошла саму себя.