Солнечная песня

Она взяла с буфета свой последний рисунок. Улыбающийся херувим с пастельно-розовыми крылышками и полным стрел колчаном на лесной поляне. Сцена обрамлена золотым овалом, как нимбом. Под рисунком она четко выписала: «Если и есть верное и преданное сердце, то его-то я и предлагаю тебе».

Если Майкл увидит это, вспомнит ли он ту давнишнюю открытку?

Верное и преданное сердце. Майкл предлагал ей свое сердце. Она отдала ему свое. Понимал ли Майкл Шонесси, которого она видела вчера — мужчина с холодным, циничным взором, что ее сердце продолжало принадлежать ему?

Когда послышались три громких удара в дверь, она быстро поставила картинку лицом к стене. Сделав глубокий вдох, Маргарет провела руками по поясу, поправляя юбку. Пообещав себе быть сегодня хозяйкой положения, она пошла открывать.

— Здравствуй, Майкл!

Наступила долгая пауза.

— Можно мне войти? — наконец спросил он.

Маргарет отступила в сторону и шире распахнула дверь.

— Прошу. — Сделав глубокий вдох, она захлопнула дверь, отгораживаясь от уличного холода. — Майкл, я…

Он не дал ей договорить:

— Удивительно, как это мистер Даунинг не пришел.

— Что тебе взбрело в голову? — нахмурилась она.

Он пожал плечами.

— Вчера он не очень-то обрадовался, когда я попросил о сегодняшней встрече.

— Чарльзу нет никакого дела до того, с кем я встречаюсь. — Она коснулась его, проходя в комнату.

— Вот как?

Маргарет резко повернулась к нему.

— Вот так!

Он остался стоять у двери со шляпой в руке, в расстегнутом пальто, с болтающимся на шее шерстяным шарфом. Глаза — синие-синие, черные как смоль волосы гладко зачесаны назад. Как и раньше, его кожа светилась здоровым румянцем человека, много времени проводящего на свежем воздухе. Рядом с ним она показалась себе слишком бледной.

Занятая собой, она забыла об обязанностях хозяйки, не предложила ему снять пальто и присесть.

— Что ты здесь делаешь, Майкл? Чего хочешь? — Про себя она добавила: Как ты меня нашел?

Она заметила, как державшие шляпу пальцы сжались с такой силой, что побелели суставы.

Его голос прозвучал тихо и зловеще. Она едва разобрала слова, когда он проговорил:

— Я приехал спросить, почему ты уехала из Бостона, почему ты оставила меня и бесследно исчезла.

Хотя Маргарет и ожидала подобного вопроса, однако оказалась неготовой к той прямоте, с которой он был задан, и тем более к правдивому ответу на него.

Она отвела глаза.

— Я жду, — напомнил он.

— Может, мы сядем и спокойно обсудим все?

Он покачал головой:

— Не знаю, получится ли.

— Дай-ка мне свое пальто. — Она протянула руку, и он снял свое тяжелое шерстяное пальто. Передав ей пальто, шляпу и шарф, Майкл присел на краешек дивана.

Повесив его вещи, она все еще не знала, что ответить, однако поймав свое отражение в зеркале, по выражению своих глаз поняла, что не скажет правды. Карие, с тенями, тревожные — это были глаза женщины, готовой на обман.

— Не желаешь ли кофе?

Теряя терпение, он опять обрезал ее:

— Нет.

Она опустилась в кресло напротив. Кресло Стюарта. Оно не придало ей храбрости. Она посмотрела ему в глаза.

— Как ты нашел меня?

— Рэндол заглянул в Денвер во время своего отпуска. Я спросил его о тебе. Он посчитал, что по прошествии стольких лет мне уже можно сказать, где ты обитаешь. — Он заерзал, как человек, чувствующий себя неуютно в столь непритязательной обстановке. — Я хочу знать, почему ты исчезла тогда, сразу после…

Видимо, выражение ее лица остановило его, и он по-другому закончил фразу:

— После того, что случилось.

— Мои родители узнали о нашем свидании.

Он заметно напрягся.

— Каким образом?

Она прижала свои растопыренные пальцы к натянутой на бедрах юбке, едва удерживая их от дрожи, и тихо проронила:

— Я сама им сказала.

— Зачем?

Удивляясь своей способности сдерживать слезы, она подняла на него глаза. Он все еще сидел на краю диванчика, словно готовился кинуться на нее.

— Отец, узнав о наших прогулках в парке, — нас видела там мамина подруга — пришел в ярость. Он нанял кого-то разузнать все о тебе и о твоей семье.

— О моей семье? — Майкл почувствовал тошноту. Его обуяло страстное желание дать взбучку Александру Уэйверли. — Полагаю, он рассказал тебе о моем брате-пьянице, о моей живущей в меблирашках матери, и ты сбежала.

— Для меня все это не имело ни малейшего значения. Ты знаешь об этом, Майкл. Отец пригрозил, что обручит меня до конца недели, чтобы положить конец слухам. И тогда я побежала к тебе. Я думала, если я… если мы… — Как же ей хотелось, чтобы он понял! — Я надеялась, что будет слишком поздно, и он уже ничего не сможет сделать.

— Ты ошиблась.

Маргарет встала и подошла к камину. Майкл молча наблюдал за ней. Она повернулась к нему лицом, понимая, что должна сказать ему все.

— Да, ошиблась. Отец запер меня. Потом подыскал должника, согласного на бывший в употреблении товар в обмен на погашение кредита. Стюарт Браун принадлежал к старой, уважаемой бостонской семье. Он потерял свое состояние в результате неудачных инвестиций и растрат, не в последнюю очередь благодаря своим взрослым сыновьям.

— Взрослым сыновьям?

— Стюарту исполнился пятьдесят один, когда мы поженились.

Мэг спрятала лицо в руки.

Не в состоянии представить себе восемнадцатилетнюю девочку в объятиях мужчины, годившегося ей почти в деды, Майкл встал, пересек комнату и уставился в окно. Когда он снова повернулся к ней, Мэг уже приняла свою прежнюю спокойную позу у камина.

— А что скажешь о Чарльзе Даунинге?

Майкл двинулся от окна к ней.

— Кто он тебе?

Маргарет вспыхнула от праведного возмущения.

— Я рассказала тебе то, что ты хотел узнать, и не обязана давать тебе больше никаких объяснений, касающихся моей личной жизни.

Майкл остановился, возвышаясь над нею. Не в силах сдержаться, он схватил ее за плечи и отклонил от себя так, чтобы вглядеться в ее запрокинутое лицо.

— Я жду! — требовал он ответа.

Даже его запах не забылся. С такого близкого расстояния она разглядела оставленные прошедшими годами тонкие морщинки вокруг глаз. У него были большие и теплые руки, и хотя он с силой сжимал ее плечи, она чувствовала, что он сдерживает себя.

— А ты изменился, — прошептала она.

— Если и изменился, то только из-за тебя.

Маргарет покачала головой, едва не расплакавшись.

— Прости, Майкл. Мне было всего восемнадцать. Не в моих силах было избежать брака.

Майкл смотрел прямо в полные слез карие глаза. Сознавая, что она права и что в те дни он был так же бессилен, как и она, он еще сильнее возненавидел Александра Уэйверли. После их тайного свидания он отправился в особняк Уэйверли, однако его и на порог не пустил упрямый дворецкий, сообщив, что мисс Уэйверли уехала утром из Бостона и не вернется в скором будущем.

Сейчас он видел, как она старалась сдержать себя. Однако вид ее дрожащих губ, ее близость отнюдь не способствовали его собственной сдержанности.

— Все кончено, Майкл, — неубедительно проговорила она. — Прошлое осталось позади.

— Разве? Уж не хочешь ли ты сказать, что все забыла? А подумала ли ты хоть раз, что я пережил?

Она уперлась ладонями в шелковый жилет под его распахнутым пиджаком и попыталась оттолкнуть его.

— Не нужно, Майкл, не береди душу.

Он чуть было не поддался на уговоры, но слишком уж долго он ждал, слишком часто мечтал об этом мгновении, чтобы так просто отпустить ее. Поэтому он поцеловал Маргарет, с силой сжав в своих объятиях, чтобы она не могла сопротивляться.

Однако в тот же миг, когда его губы коснулись ее, Маргарет поняла, что и не попытается высвободиться. Напротив, она прильнула к нему, словно ища убежища от бури. Его поцелуй был далек от нежности, скорей уж говорил о решимости показать ей принадлежность ему на все времена, что бы ни уготовила им судьба. Она все больше поддавалась воздействию его ласк, но в то же время понимала необходимость контролировать свои эмоции. И вот, призвав на помощь все свои силы, она прервала поцелуй.