Порожденная иллюзией (ЛП)

Коул рядом со мной вздрагивает, и его напиток выплескивается из бокала прямо на пол.

– Мне очень жаль. Это все моя неуклюжесть.

Пораженная его реакцией, я спешу на кухню за тряпкой, а когда возвращаюсь, вижу, что все уже присоединились к моей матери за столом. И только Коул по-прежнему стоит на том же месте и выглядит напряженным и несчастным.

– Мне правда очень жаль, – говорит он. – На самом деле я немного растяпа.

– Никогда бы не догадалась, – отвечаю, не задумываясь. – Вы двигаетесь как спортсмен.

И краснею. Теперь он знает, что я за ним наблюдала.

– О. Ну да. В самом деле, – мямлит он бессмысленно.

Великолепно. Теперь я смутила нас обоих.

Я встаю и ослепительно улыбаюсь:

– Мы должны присоединиться к остальным.

Коул кивает и уходит, и я, бросив тряпку на ближайший стол, следую за ним.

– Мне просто нужно знать, действительно ли вы можете поговорить с моим дорогим сыном, Уолтером. – Женщина в пенсне вздыхает. – Знаете, он ведь погиб на войне.

Моя мать прекращает тасовать карты и накрывает своими изящными ладонями полные руки клиентки.

– Я сожалею о вашей утрате, миссис Кармайкл. Сколько лет было Уолтеру, когда он совершил переход?

Коул фыркает:

– Почему бы вам не спросить самого Уолтера?

Это настолько не соответствует его образу, что у меня вырывается удивленный смешок. Я пытаюсь замаскировать его кашлем и вижу, как Коул борется с улыбкой, подрагивающей в уголках его рта.

Мама застывает, а потом расслабляет плечи:

– До молодых всегда труднее добраться. Мне нужно знать возраст до того, как мы начнем.

Коул вновь погружается в молчание. Редкий мужчина может устоять перед улыбкой моей матери.

– Ему было восемнадцать, – тихо отвечает миссис Кармайкл.

Я чувствую, как в груди что-то сжимается. Немногим старше меня.

– Бог ты мой…

– Да. – Лицо пожилой леди горестно сморщивается, и у меня перехватывает дыхание от ее страданий. – Он умер от дизентерии вскоре после того, как прибыл в Европу.

– Я сделаю все возможное, – обещает мама.

Затем поворачивается к Гейлордам. Мистер Гейлорд достает из кармана своего жилета портсигар и закуривает. Его молодая жена нетерпеливо и взволнованно подается вперед.

– А что вы хотите получить от сегодняшнего сеанса? – спрашивает мама.

– О, я не знаю! – Блондинка передергивает модно костлявыми плечиками. – Просто мне всегда было интересно… Я устала от своего предыдущего медиума. И когда сказала старине Джеку о вас, ну… и вот мы здесь!

Она хихикает, и я чувствую волну презрения, исходящую от моей матери. Синтия Гейлорд – любитель, дилетант. Ей, вероятно, настолько же скучно в браке, насколько ее мужу скучно жить. И она постоянно ищет, чем бы заполнить эту пустоту.

Но такие вот Синтии Гейлорд по всему миру являются лучшими мамиными клиентами.

– Да, хорошо… и вот вы здесь.

Я единственная, кто слышит в словах мамы насмешку.

Коул бросает острые взгляды, внимательно наблюдая за всеми. Я хмурюсь, моя спина деревенеет. Зачем он здесь?

Покашливаю, чтобы привлечь внимание мамы, и чешу нос, глядя на нашего соседа. Сигнал, что рядом, возможно, есть скептик, желающий нас обличить. Мадам Ван Хаусен сигнал игнорирует. Она уже выбрала своей целью убитую горем мать, и сейчас ее ничто не остановит. У миссис Кармайкл есть деньги и скорбь – и эти две вещи делают ее идеальной жертвой. Другие три клиента лишние. Светская парочка, может, придет еще раз и приведет друзей ради забавы, но эта пожилая леди будет возвращаться снова и снова с широко распахнутым кошельком – уж моя мама об этом позаботится.

Я заканчиваю зажигать свечи и жду дальнейших указаний.

– Дорогая, принеси мне спиритическую доску.

Я немного расслабляюсь. Хорошо. Возможно, сегодня она не будет использовать «кабинетного призрака». Да, это наш самый впечатляющий номер, но в то же время и самый опасный, так как кто-нибудь может знать секрет исполнения и легко нас разоблачит, обнаружив скрытое помещение. А спиритическая доска в то же время довольно проста. Мама настолько искусна, что никто никогда не догадается, что именно она умело передвигает медиатор.

Джек Гейлорд наконец выныривает из своего безразличия:

– И за это мы заплатили немалые деньги? Салонные игры? Что за трюки вы затеяли, мадам Ван Хаусен?

Мама выпрямляет спину и бросает на него яростный взгляд:

– Если хотите сами вести сеанс, мистер Гейлорд, прошу, вам и карты в руки. Я часто начинаю с доски, чтобы заманить духов. Они нерешительны, особенно среди скептиков.

Ее трагический тон сменяется властным, достойным королевы. Моя мать – хозяйка тысячи голосов, и она использует каждый из них с ловкостью мясника, орудующего ножом.

На мгновение повисает тишина, а потом миссис Гейлорд раздраженно ворчит в сторону мужа:

– О, Джек, в самом деле. Просто позволь ей делать свое дело. Ты портишь мне все удовольствие.

Он кривит губы и машет рукой, и я, незаметно закатив глаза, достаю спиритическую доску, которую мать привезла из Лондона. Тиковое дерево блестит в сиянии свечей, костяной медиатор на ощупь твердый и гладкий. Он слегка гудит под моими пальцами, чего никогда не делает, если его касается мама. Я точно знаю, потому что однажды, когда была маленькая, спросила у нее, что заставляет указатель вибрировать. Ее замешательство отдалось болью в моем животе, и я помню, как притворилась, что пошутила. Больше я никогда не задавала этот вопрос.

С едва заметной гримасой я кладу доску на стол. Хотя мама часто просит меня поучаствовать в игре, я все время отказываюсь.

Я выхожу в коридор и выключаю последние светильники, в который раз восхищаясь тем, что мы живем в доме с электричеством. Пусть даже благодаря любезности нашего льстивого импресарио.

– Для начала возьмемся за руки.

– Разве ваша дочь к нам не присоединится? – глядя на меня, спрашивает Коул.

– Нет. Она должна присматривать за мной, когда я открываю себя для духов.

Уголки его губ чуть приподнимаются, и от его проницательного взгляда меня бросает в дрожь. Почему у меня возникает ощущение, что Коул знает обо мне больше, чем мне бы того хотелось?

– Но, дорогая мадам, я настаиваю. Это поможет успокоить мой разум и убедиться, что нет никакого обмана во всем происходящем.

И хотя он выглядит немногим старше меня, его манера выражаться настолько старомодна, что заставляет задуматься о его родине.

Мама выглядит так, будто вот-вот взорвется, но потом она встречается с взглядом миссис Кармайкл, полным неприкрытого любопытства. Я практически вижу, как крутятся винтики в голове «великого медиума», и она решает сменить тактику. Слегка наклоняет голову, так, что ее длинные сережки кокетливо покачиваются.

– Мой дорогой мистер Арчер, если вы такой неверующий, то что делаете здесь?

– Прошу, зовите меня Коул. И я не говорил, что не верю. Я открыт для всевозможных мистических переживаний, но я сегодня был крайне впечатлен фокусами вашей дочери. Она очень талантлива. И я бы предпочел, чтобы она была на виду.

Коул похлопывает по пустому стулу рядом с собой, и мое сердце подкатывает к горлу. Я всегда избегала спиритической доски, как чумы. Глупо бояться обыкновенной игры, но с другой стороны, кости маджонга или шахматные фигурки никогда не гудят в моих руках.

«Пожалуйста, не заставляй меня делать это», – мысленно упрашиваю маму.

Но так как ее взгляд опять направлен на сегодняшнюю цель, я понимаю, что обречена.

– Садись, Анна.

– Но, мама...

– Садись.

Чопорность Коула испаряется, и он смотрит на меня с пониманием. Уверена, он разгадал мамин блеф.

Я падаю на стул, вытираю ладони о платье, и мы все беремся за руки. Пальцы Коула медленно обхватывают мои. К моему облегчению, в этот раз от нас не летят искры, хотя ощущение его руки на моей по-прежнему заставляет меня краснеть. Я смотрю на соседа и с удивлением замечаю, что он смущен так же, как я. Интересно, он пришел сюда по собственной воле, или его прислал какой-нибудь другой медиум, завидующий маминому успеху? Также я теряюсь в догадках, что связывает Коула с Жаком. Импресарио сидит по другую сторону и тоже берет меня за руку, но его эмоции всегда запутаны. Некоторых людей я ощущаю именно так – мешанина из неразборчивых впечатлений. Жак один из этих «неразборчивых», и это главная причина моего к нему недоверия. Коул с другой стороны – это даже не беспорядок, это... ничего. Странно.