Ночной огонь

— В данный момент, моя дорогая, вы, может быть, женщина, которую он однажды хотел, прошлая любовь, или, возможно, о желает вас навечно. Какой бы ни была причина, этот мужчина любит сейчас, когда больше всего нуждается в вас.

Он взглянул на Ариэль, и Сиам убрал огромную ручищу.

— Моя дорогая, выбор за в»ми. Мы можем освободить вас из объятий этого джентльмена, которому необходимо нежное любящее сердце. Или вы останетесь, потому что добры и великодушны, — он остановило в ожидании ответа.

Ариэль облизала губы и осторожно взяла Люка за руку, которая тянулась к ней,

— Сэр, я не знаю этих джентльменов…

Большая ладонь Люка опустилась на ее грудь. Ариэль вся вспыхнула.

— Chore.. — прошептал он, прерывисто дыша. Медленно, с заметным усилием он приподнялся и прижался щекой к чарующей взор округлости. Потом Люк поцеловал мягкий холмик. Ариэль протестующе вскрикнула.

Маленький доктор посмотрел на ее взволнованное, негодующее лицо.

— Пустяки. Мужчина, лежащий у смертного порога, хочет прижаться к мягкому женскому телу. На его взгляд, конец близок. Вы ведь окажете ему бесценную услугу? Надеюсь, вы не слишком не расположены?

Ариэль сердито нахмурилась перед ласковыми увещеваниями.

— Я весьма не расположена, сэр. Но, пожалуйста, продолжайте ваши усилия по исцелению этого человека.

— Великолепно, я постараюсь облегчить его страдания, до того как он встретится с создателем. Спасибо, мадам. У вас действительно доброе сердце.

Аромат, исходящий от тела и рук Ангела кружил над Люком все время, пока врач очищал рану и накладывал лечебные компрессы. На щеке Люк чувствовал шелковую материю, облегающую упругие груди. Он вдыхал запахи фиалки, лаванды, солнечного света, запахи весеннего утра. Пьянящий аромат женщины окутывал Люка. Он мечтал именно о такой возлюбленной: нежной, благоухающей, с добрым сердцем. В самые трудные мгновения, когда боль бросала его в черную бездну, Люк ощущал ее поддержку. Инстинкт подсказывал, что, грезя о жизни рядом с Ангелом, он сможет вынести худшее. Люк вскрикнул и теснее прильнул к Ариэль, когда доктор наложил горячий компресс. Он тянулся на удары ее сердца, слушая вечное биение.

— Говори с ним, — приказал Сиам, но грубый тон был приглушен.

Ариэль глубоко вздохнула, а Люк прижался к ее сердцу, борясь с волной, увлекающей его в бездонную пропасть. Обжигающая боль в ноге становилась все сильнее, и он увидел Ивон и Колетт, лежащих в могиле в тесных объятиях, Люк увидел могилу своей матери, разрытую дикими койотами. Он увидел ужас на лице Гаспара, когда пуля пронзила его грудь, увидел работорговца, упавшего на землю под тенистыми деревьями. Голубая дымка поднималась над низко стелющимся густым туманом, серые лишайники, медленно раскачиваясь, свисали с деревьев. Выстрел в Гаспара был неточен, пуля задела бровь Люка.

Он снова вскрикнул, вспомнил звуки биения женского сердца, старался сосредоточиться на его ритме. Люди Гаспара маячили в тумане, и нож Сиама просвистел в неподвижном воздухе, пронзив грудь огромного человека. Горячая кроваво-красная пелена застилала глаза Люка. Сиам взвалил его на большую быструю лошадь, и они ускакали прочь.

Месяцами они охотились за новостями о Ла Флере, который скрывался. Следы привели в Сент-Луис.

На пароходе какой-то мужчина замахнулся на особу, напомнившую Люку его сестер. Он вступился, отвел кулак обидчика, началась драка. Мошенник выхватил пистолет и выстрелил.

Выстрел гулким эхом отозвался в сознании, боль пронзила бедро.

— Тсс… Мой дорогой, так… так… — шептал чуткий, дрожащий голос у его уха.

Он теснее прижался к мягкому телу, зная, что без него умер бы. Песня Смерти племени чинуков зазвучала из прошлого… Тамала, Тамала… завтра навсегда… вечность…

Он отогнал прочь страшный напев, прислушался к сильному, ровному сердцебиению его ангела. Звуки переполняли уставший мозг.

Приступ боли повторился, и, проваливаясь в темноту. Люк крикнул:

— Ангел!

— Tec, — мягкий шепот заглушал жестокую боль. — Вот так, мистер Люк… Скорее, пожалуйста, выпейте это… — медовый звук ее голоса облегчал страдания. Ласковая прохладная рука лежала на горящем лбу, он позволил Сиаму приподнять его голову и выпил сладкий ликер.

Колетт и Ивон тоже выпили ликер, забравший их жизни… Он вскрикнул, борясь с воспоминаниями, припал к ангелу. Он сосредоточился на ней — нежные зеленые глаза, аромат фиалки и лаванды. Он увидел, как она бежит по бескрайним лугам Вильямета, увидел, как сорвала огромную маргаритку. Потом она лежала среди белых цветов и горных трав, глядя на него загадочными изумрудными глазами.

Тогда ему неудержимо захотелось той нежности, которой никогда не было в его жизни. Он хотел, чтобы этот ангел крепко держал его, сжимал в своих объятиях, закрывая от любой боли…

— Разденься для меня, сердечко, радость моя, — лепетал Люк, когда она гладила горячий лоб. — Позволь мне почувствовать твою шелковистую кожу. Позволь прикоснуться как любовнику. откройся для меня… — шептал он, и Ариэль будто окаменела в его руках.

— Таков Люк. И в бреду занимается любовью, — Сиам захохотал, и где-то вдалеке ударил гром. Люк попытался сказать Сиаму, чтобы тот убирался к дьяволу.

Внезапно он отчаянно захотел детей, которые примут наследие его предков. Давнее желание, выношенное с детства, — жениться на девушке его мечты, продлить древний род. Боль снова пронзила его, и Люк крепче обнял женщину, безнадежно цепляясь за жизнь. Казалось, он уже никогда не увидит потомков Д'Арси на руках у прекрасного ангела.

Это удивительное создание держало его пари на своих маленьких ручках.

Прелестная женщина. Светлый ангел, защищающий его от смерти… мать его ребенка… зеленые глаза и рыжие роскошные локоны… прохладная летняя поляна… бледная, нежная кожа…

— Джентльмены, сколько еще? — резко спросил Ангел. Пальцы Ариэль вцепились в волосы Люка, пытаясь оторвать его от своей груди.

Очередной ужасный приступ боли пронзил ногу, и Люк громко вскрикнул: откуда-то из темноты невыразимая черная тяжесть навалилась на него. Он сильнее обнял Ангела, его волшебный талисман против боли и смерти.

— Поцелуй меня… Сними эту боль…

— Сэр! — Но резкий протестующий голос затих, когда его губы нашли Ариэль.

Рот богини был прохладным, мягким и сладким.

Люк с нежностью ласкал крепко сжатые холодные губы. Утешаемый легким прикосновением Ангела, он слабо улыбался, пока боль раздирала бедро.

— Детский поцелуй, chere, — тихо произнес больной, чувствуя под юбками стройную ножку. Когда он нащупал пальцами длинные фланелевые панталоны, то ощутил, как она напряглась. Он ожидал почувствовать шелк и кружево, но наткнулся на практичное белье, удивившее его.

Люк поцеловал ее снова, преодолевая жуткую боль. Врач начал зашивать рану.

Сиам ухмыльнулся, и Люк тут же получил от своего ангела легкий удар по голове. Горячая женщина, она разжигала его страсть. Ее живот был мягким, и Люк увидал своего малыша в ее чреве, увидел своего сына.

— Он… — протестующе начала Ариэль, и Люк переключил внимание на сердце, бешено колотившееся под щекой. Он желал, чтобы его семя пролилось в ее лоно, чтобы его сын был зачат именно с ней.

Он думал о сыне. Безнадежное желание оставить ребенка, крошечную частичку себя, испугало Люка.

— Почти все сделано, держите его крепко, — проворчал доктор. — Лежите спокойно.

— Один сладкий поцелуй, chere, — Люк положил руку к ней на шею, стараясь не сдавить слишком сильно, когда врач зашивал рану.

— Проклятье! — пронизанный яростью, резкий тон Ангела охладил горящие щеки Люка. Он попытался открыть веки, прилагая последние силы, чтобы увидеть женщину, которая приподнялась и склонилась над ним. Огненные волосы светились в тускло освещенной комнате, растрепавшиеся кудри обрамляли лицо. Шелковистые пряди касались его щеки, их чудный аромат сводил с ума. Зеленые глаза, затененные темными ресницами, глядели на него в упор. Холодные мягкие руки гладили впалые щеки, облегчая боль.