Независимость мисс Мэри Беннет

— Сколько там этих кирпичиков? — спросил Ангус.

— Невозможно определить, не разобрав алтаря — полый он внутри или сплошной. Он округлил его, кладя каждый кирпичик под углом, а потому, полагаю, что сплошной, не считая мелких пустот, неизбежных при такой кладке, — сказал Чарли. Его глаза сияли. — Диаметр алтаря примерно три фута, а его высота тоже три фута. Подношение, что надо! —

— Лучше, чем кто-либо из его детей, — сказал Ангус мрачно.

— Мы должны все это хорошенько продумать, — сказал Фиц, вычерчивая палкой круг в пыли. — Во-первых, мы не можем объявить об этой находке ни теперь, ни когда-либо в будущем. Я прозондирую правительство, членом которого остаюсь до следующей парламентской сессии. — Он нахмурился. — Это значит, что нам придется самим переправить золото в Пемберли. Интересно, что свинец добывался в Скалистом краю много веков. Если мы сумеем поднять золото на поверхность и погрузить на салазки, тщательно завернутым, его можно будет выдать за запасы свинца, оставшиеся после неудачи отца Доминуса алхимически трансмутировать свинец в золото. Свинец достаточно ценен, и будет выглядеть разумно, что мы забрали его от лица Детей Иисуса. Мы просто скажем, что свинец уже был завернут в практичные пакеты, и мы предпочли извлечь его из пещер сами, опасаясь новых обвалов.

— И тем самым придадим себе вид добропорядочных граждан, — сказал Ангус с усмешкой.

— Именно так. Я распоряжусь, чтобы пемберлийские плотники изготовили двое салазок. Судя по размерам алтаря, их будет достаточно. Жаль, что ослы погибли. Они подошли бы идеально. — Фиц повернулся к сыну: — Боюсь, тебе придется вернуться в колодец немедленно, Чарли. А я пролезу?

— Думаю, да, но только не Ангус.

— Об Ангусе речи нет! Кто-то должен остаться тут, чтобы вытащить нас наверх. Юпитер вполне на это способен, но под его руководством. Мы с тобой спустимся пересчитать слитки. От их числа зависит, как устроить перевозку.

Мучительная работа для двоих мужчин, не привыкших к ручному труду, но то, что работали они вместе, служило отличной поддержкой: они могли подбадривать друг друга, поддразнивать, если другой давал волю усталости, шутить над трясущейся рукой или глазами, залитыми потом.

— Одна тысяча двадцать три слитка, — сказал Фиц, растянувшись навзничь на земле и глядя вверх на сумеречное небо, где Венера сияла, как Вечерняя Звезда, холодная, чистая, равнодушная. — Чарли, я трость сломленная. Неподходящая работа для человека пятидесяти лет, да еще ведущего сидячий образ жизни. Тело у меня будет ныть недели и недели.

— А у меня месяцы и месяцы, — простонал Чарли.

— В келье старика мы нашли весы и установили, что один слиток весит полных десять фунтов согласно торговой системе. По непонятной мне причине отец Доминус предпочел не пользоваться тройской системой, принятой для драгоценных металлов — всего двенадцать унций на фунт. Исходя из двух тысяч двухсот сорока фунтов на тонну по торговой системе, у нас тут внизу примерно четыре с половиной тонны золота.

Чарли подбросило, и он сел.

— Господи, папа, значит, мы перебрали больше двух тонн каждый!

— Каких-нибудь пара футов и без нижнего слоя, — сухо отозвался Фиц и посмотрел на Ангуса. — Будь мы вынуждены вести счет при свете факелов, то вряд ли выдержали бы, но в келье Доминуса мы нашли две необычайные лампы, а также бочонок какого-то жидкого масла для них. Мэри права — его отличал редкий ум. Я нигде не видел ничего им подобного. Почему бы, Ангус, вашей компании не взять на них патент и не начать производить их, если мы напоследок захватим одну из них?

— Думаю, патент должны взять Дети Иисуса, — сказал Ангус.

— Нет, им достанется все золото за вычетом вознаграждения, положенного Мэри. Возьмите лампу, Ангус, иначе я разобью обе, и никто ничего не получит.

— Но почему не Чарльз Бингли?

— Это мой подарок, — сказал Фиц королевским тоном, — и его получите вы.

Мне никогда его от этого не отучить! Как и никому другому, подумал Ангус.

— Ну, хорошо и благодарю вас, — сказал он вслух.

— Салазок четыре, — сказал Чарли. — Нам понадобятся ослы, но не тащить салазки, а притормаживать их.

— Откуда вы знаете про салазки, Фиц?

— Ими пользуются в Бристоле, там, где склады расположены под набережными. Вес груза ровнее распределяется по полозьям, а не сосредотачивается на четырех точках, где колеса фургона соприкасаются с дорогой. Полозья позволят благополучно свезти груз через пустоты под склоном.

— Полагаю, дамам мы ничего не скажем? — спросил Ангус.

— Ни малейшего намека, даже самого темного.

— Но мы будем помогать погружать завернутые слитки на салазки? — настойчиво спросил Чарли.

— Да. Но только работникам из Пемберли и самым надежным. Нам понадобится ворот, чтобы поднимать пакеты из пещеры, и корзина небольшого размера, чтобы она не застряла в вентиляционном колодце. Корзина требуется безупречно сбалансированная и снабженная колесиками. Это позволит нам загрузить ее и вкатить в келью Доминуса. Чарли, позаботься, чтобы у нас было достаточно перчаток, когда мы вернемся. Каждый пакет надо будет не только как следует завернуть, но и как следует перевязать.

— Ну и ум у тебя, папа! — сказал Чарли. — Предусматриваешь каждую мелочь.

Блеснула редкая улыбка Фица.

— Как ты думаешь, почему никому не известному члену парламента из Дербишира оказалось так легко прицелиться на премьерство? Мало кому нравится заниматься всякими мелочами, а это большой недостаток.

— Когда мы начнем этот геркулесов труд? — спросил Ангус с неловкостью, так как его атлетическое телосложение мешало его прямому участию.

— Сегодня среда. В следующий понедельник, если салазки будут к тому времени готовы и ослы приобретены. Будем надеяться, что уложимся в пять дней.

Когда они начали спускаться с холма, Чарли предоставил Ангусу вести Юпитера и нарочно отстал, чтобы поговорить с отцом наедине.

— Папа, это награблено дедушкой? — спросил он.

— Полагаю, что да.

— Так каким образом отец Доминус наложил на него лапу?

— Думаю, на этот вопрос могла бы ответить Мэри, во всяком случае частично, но не желает. В показаниях Мириам Мэтчем шеффилдским властям упоминается некий отец Доминус, снабжавший ее ядами и абортивными средствами — он был бы идеальной аббатисой. Поскольку ее мать унаследовала бордель от Гарольда Дарси, видимо, отец Доминус начинал, как человек Гарольда Дарси. Возможно, он был доверенным подручным. Бесспорно, за годы и годы Гарольд должен был накопить огромное количество золотых украшений и монет, только золото это исчезло без следа, в отличие от драгоценных камней — у него был сундучок, полный рубинов, изумрудов, бриллиантов и сапфиров — без оправ, но ограненных. Ни жемчуг, ни полудрагоценные камни не объявились. Учитывая разносторонность Доминуса, не исключается, что ему было поручено переплавлять золото. Впрочем, все это лишь предположения.

— Отличные предположения, папа. Но почему Мэри хранит его секрет?

— Если ты спросишь ее, возможно, тебе она скажет, но мне она никогда не доверится. Ей представляется, что я обходился с ней пренебрежительно. Да так это и было.

— Прежде она бы мне открылась, но не теперь, я слишком сблизился с тобой, — сказал Чарли расстроенно. — Мужчин и женщин словно бы разделяет невидимый барьер, правда?

— Да, увы! — Такой оборот разговора был Фицу неприятен, и он сделал финт в сторону. — Во всяком случае нам твердо известно, что старик никогда не пытался обратить часть золота в деньги или как-либо иначе выдать Гарольду Дарси, где он прячется.

— Какой это, думается, был удар для дедушки!

— В этом мы тоже можем быть уверены. Когда мне исполнилось двенадцать, мой отец заметно изменился. Он стал необузданней, куда более злобным, жестоким с мамой и слугами. До непростительности!

— Папа, твое детство было невыносимым, — выпалил Чарли. — Мне так жаль!

— Но это не извиняет, что я был столь суров с тобой, мой сын. У меня куда больше причин просить прощения, чем у тебя.