Белый вепрь

— Ты так добра, любимая. Я скверно вел себя по отношению к тебе.

Анна пробормотала что-то невнятное, гладя его по голове. Фрэнсис приподнял ее подбородок и наклонился, чтобы поцеловать. Анна отвела глаза, но благодаря стараниям Фрэнсиса халат уже соскользнул с ее плеч. Фрэнсис подумал, что жена просто стесняется.

Только потом он стал понимать, что же все-таки происходило на самом деле. В какой-то момент он заснул. Он буквально провалился в забытье, которое наступает в результате сильной усталости или от большого количества выпитого вина. Подумав об этом, Фрэнсис улыбнулся. Когда он пробудился, долго не мог сообразить: продолжается ночь или уже настало утро. Его смущал бледный свет за окном — такой бывает в лунную ночь или утром на рассвете, Он повернул голову и, к своему удивлению, обнаружил, что песок в часах, стоявших на сундуке у постели, продолжает струиться. А ведь он точно помнил, что сам поставил их перед тем, как лечь с женой. Потом он вспомнил, что Анна тоже пригубила вино, — но не пила. Пил он один. Во рту все ощущался вкус выпитого, сейчас куда менее приятный, чем час назад. В голове, слава Богу, немного прояснилось. Ладно, до утра еще далеко, надо спать. Он завернулся в одеяло и лениво потянулся к Анне. Пусть будет поближе. Только тут Фрэнсис понял, что в постели ее нет.

Поначалу напрашивалось самое естественное объяснение: она могла пойти в комнату по соседству, чтобы привести себя в порядок. Это было рядом со спальней служанок. Однако рядом с кроватью стояло судно, он заметил это, еще когда они вошли в спальню. Фрэнсис спокойно ждал Анну, лежа в кровати. Но она не возвращалась. Он приподнялся на локте, прислушался — никаких шагов, ни малейших признаков того, что в комнате кто-то есть.

Фрэнсис сел на кровати. Одежда его лежала там, где он ее и оставил, но халат, который он нетерпеливо сорвал с жены, исчез. Фрэнсис поспешно надел рубаху, рейтузы и камзол, застегнулся и направился к двери, как вдруг остановился, бросив взгляд в сторону спальни сына. Дверь была полуоткрыта, Фрэнсис сам ее не закрыл. При звуке его шагов мальчик зашевелился, вздохнул и снова задышал ровно. В комнате ощущался слабый запах духов, но Анны здесь не было.

Фрэнсис вернулся в свою спальню. Лунный свет, проникавший сквозь узорчатое окно, исчертил тенями паркетный пол. Уголь в камине почти догорел. Фрэнсис машинально двинулся в сторону двери, ведущей на лестницу, но что-то его остановило, и он вернулся назад.

Его оружие тускло поблескивало на полке. Фрэнсис взял свой кинжал с тонким лезвием и короткий нож. Он сам не понимал, зачем все это делает. Им словно кто-то управлял, предвидя то, чего он сам знать не хотел или боялся.

На лестнице и в холле было совсем темно, лишь из гостиной пробивался луч света. Заметив его, Фрэнсис настороженно остановился и прищурился. Он ощутил легкое дуновение холодного ветра — окно, выходившее на северную сторону, было распахнуто. Фрэнсис увидел Анну, рядом с ней какого-то мужчину. Тот стоял в профиль, на лицо падало пламя свечи. Фрэнсис с удивлением заметил, что на месте крепкой стены находился ход, который вел в потайную комнату. Незнакомец нагнулся и прижался губами к щеке Анны — пламя свечи озарило его рыжеватые волосы.

Фрэнсис рванулся вперед, что-то крикнул — мужчина поднял голову и оттолкнул Анну в сторону. Она закрыла рукой рот, в глазах ее был страх. Фрэнсис почувствовал, как что-то холодное прижалось к его шее. Он инстинктивно дернулся — лезвие соскользнуло, содрав кожу. Чьи-то железные пальцы схватили Фрэнсиса за горло, ногой его ударили по почкам, к боку приставили что-то острое. Знакомый голос прозвучал у самого уха:

— Ловел, больше всего мне бы хотелось спустить с вас шкуру, жаль, момент сейчас неподходящий. Только не вздумайте поднимать шум — будет только хуже.

Фрэнсис почувствовал укол ножа и не издал ни звука.

— Может, вы хотите, чтобы вас засолили, как селедку, и вышвырнули на улицу? — ехидно продолжал тот же голос. — Мне-то все равно, но вам это может не понравиться, и к тому же как-то недостойно вас. Обещайте, что я смогу спокойно уйти. Я поверю вам на слово.

Резко рванувшись, Фрэнсис ударил противника правой ногой. Тот поскользнулся, резко выбросив вниз левую руку. Фрэнсис почувствовал, что боль отпускает его, и услышал, как нож Хамфри со звоном упал на пол. Мгновенно пальцы, только что сдавливавшие его горло, переместились выше. Теперь соперники крепко вцепились друг в друга: рука Хамфри тянулась к ножу Фрэнсиса. К Хамфри подоспела подмога.

— Дэви, найдите, чем заткнуть ему рот, пока шума не поднял, — выдохнул Хамфри Тэлбот. — И принесите веревку, да поживее, ради Бога, а то этот сукин сын скользкий как угорь.

Слуга наклонился над сумками, сваленными у двери, и, как бы решая, с чего начать, на секунду задумался. Наконец он взял одну из сумок, сделал на ней длинный надрез и отодрал кусок ткани. Дэви пытался сделать из него кляп, но у него ничего не вышло. Он снова взялся за нож. Хамфри негромко выругался. Ноги его в чем-то запутались, ему было все труднее удерживать Фрэнсиса. Тот тяжело дышал и, казалось, вот-вот сможет кричать. Хамфри сдавил противнику горло, и вовремя: как раз в этот момент в холле послышались легкие шаги. Анна закричала:

— Нет, нет, Уилл, не надо, иди к себе…

Но мальчик уже был на пороге. Он изумленно смотрел то на мать, то на сошедшихся в схватке мужчин.

— Анна, пусть немедленно уйдет отсюда, — прошипел Хамфри.

Дэви отчаянно рванул ткань, запутался в ней, упал на пол и умоляюще произнес:

— Господин Уилл, помогите мне, пожалуйста, распутать эти веревки, вот так, хороший мальчик…

Слуга Хамфри говорил с легким кельтским {156} акцентом. Раздался резкий голос Хамфри. Он бросил слуге несколько слов, из которых Фрэнсис ничего не понял. Впрочем, сейчас он и по-английски ничего не разобрал бы. Фрэнсис не отрываясь смотрел на сына, на его мертвенно-бледное лицо и застывшую фигуру. Казалось, он пытается тронуться с места, но что-то ему мешает.

Фрэнсис повернул голову.

— Погодите…

Крепкая хватка на его горле чуть ослабла, так что он смог произнести:

— Погодите, Тэлбот. Я готов дать вам обещание.

Наступило молчание. Фрэнсиса отпустили.

Мальчик все еще стоял на пороге. Хамфри, улыбаясь, потрепал его по плечу.

— Что ты так смотришь, словно дикаря увидел, малыш? Что с тобой, право? Ты что, впервые видишь, как приятели ссорятся? Да и все кончено: просто не хотелось, чтобы ты подходил, еще задели бы ненароком. — Он повернул голову к Фрэнсису, все так же улыбаясь, добавил: — А вы уже не тот, Ловел. Двадцать лет назад мне бы вас не удержать.

Он подмигнул кузине. Та гладила сына по шелковистым волосам.

— Не надо было тебе вставать, Уилл, — сказала Анна. — Что, сон дурной приснился?

— Нет, просто что-то послышалось, вроде… — Голос мальчика осекся. Видно было, что он старается понять, что же все-таки происходит. Фрэнсис, тяжело дыша, оперся о спинку кресла. Мальчик метнул на него вопросительный взгляд, но тут же уткнулся глазами в пол. Перевязанные сумки были свалены в кучу у окна. Дэви незаметно затягивал узлы. Словно сообразив, что в них может находиться, мальчик через всю комнату побежал к Тэлботу и уткнулся ему в живот.

— Вы уезжаете, сэр? Возьмите меня с собой, я хочу уехать вместе с вами и Дэви…

Хамфри посмотрел в глаза его отцу. Они почернели, словно угли, веки тяжело набухли. Помолчав мгновение, рыжеволосый ответил:

— Боюсь, ничего не выйдет, Я ведь говорил тебе, что когда-нибудь мне придется уехать, правда? Вот этот день и настал. А теперь возвращайся в постель. Давай, давай, Уилл, иди и не плачь, ведь ты уже не младенец.

Это подействовало. Кое-как мальчика удалось выпроводить из комнаты, рыдания постепенно затихли.

Задумчиво поглядывая на застывшую фигуру Фрэнсиса, Хамфри сказал:

— Ну что ж, Ловел, полагаю, можно сказать, что мы квиты. — И грубо добавил: — А на что другое, черт побери, вы могли рассчитывать? Что он о вас знает? Вы для него — только слезы матери, и, видит Бог, у нее были причины для них. Вы что, надеялись стать ему настоящим отцом, забрав отсюда?