Мороз на земле (СИ)

Тэнк мрачно дернул плечом.

— Здесь останусь, наверное. Что еще я могу поделать? Не очень-то весело, когда всем управляет такой ублюдок.

Этой ночью Тэнк позвал Тэдди в свою постель, что было, как подумал Джон, сумасшедшим риском, но, возможно, Тэнк надеялся, что, если его поймают, то просто выкинут вон. Однако, мистер Брокльхерст не появился, и Тэнк брал Тэдди грубо и жестко. Джон лежал в темноте, слушая доносившиеся звуки, и ненавидел себя за то, что не вмешивается, и еще сильней ненавидел, когда сам возбудился немного. Тихие стоны и хрюканье Тэнка, толкавшегося в Тэдди, напомнили Джону его самого, то, что он чувствовал, глубоко погружаясь в парня, и он в ярости сжал простыни, злясь на себя за эти вспоминания, и за то, что в паху стало вдруг горячо, а член отвердел. Когда всё закончилось, Тэдди не сразу возвратился в свою постель. Джон, всё еще лежа без сна, слышал голос Тэнка, низкий, хриплый, расточающий грубоватую похвалу:

— Вот так, котенок. Хороший мальчик.

Джон лежал на своей расшатанной койке, одинокий и возбужденный, и смотрел в темноту, размышляя о том, что придумает дальше для них мистер Брокльхерст.

Следующим, что тот сделал, был обыск, устроенный в спальных комнатах. И, конечно, в спальне «В» обнаружили джин, что немедленно привело директора в такую ярость, какой Джон еще у него не видел.

— Такой крепкий напиток — и где? Здесь. В христианском доме. Чье это? — Голос его стал опасно низким.

— Морриса, сэр, — быстро подумав, ответил Джон. Другие ученики быстро закивали в полном согласии.

— Действительно, — на бледном лице мистера Брокльхерста появились красные пятна вдоль острых скул. — И никто из вас не остановил его.

— Он избил бы нас, сэр, — сказал Джон.

— Тогда следует избить вас сильнее, дабы вы понимали, что греха и проступка следует избегать любой ценой.

И он так и сделал. На этот раз порка была более жестокой, чем та, что запомнилась Джону в столовой, хотя то, что мальчиков было около тридцати, несколько помогло делу, — даже мистер Брокльхерст устал заносить свою палку.

Джон полагал, что могло быть и хуже. Эта мысль теперь часто стала его посещать, хотя Шерлок нисколько не разделял ее, когда Джон с ним встретился следующим утром.

— Я в порядке, — нетерпеливо повторил ему Джон, уже в третий раз. — Он мне просто заехал по бедрам. Мне, во всяком случае, не задело почки. У Никки, вон, до сих пор в моче кровь.

Глаза Шерлока стали как блюдца.

— А это опасно? Он в больнице?

— Нет, с ним всё будет хорошо. Со мной тоже так было однажды, когда я свалился с забора и сильно ударился. — Джон поморщился, вспоминая этот случай. — Хорошо, что спину себе не сломал, а то было бы хуже, чем-то, что случилось. А сейчас отправляйся в постель и старайся выглядеть очень больным; скоро мы будем делать обход.

Правда была в том, что Шерлок вполне мог бы уже вернуться в школу, еще несколько дней назад. Он полностью выздоровел, но доктор Вудкорт был слишком занят, борясь со вспышкой дизентерии, и верил на слово Джону в том, что его кузен еще болен, так что Шерлок счастливо оставался под крылышком Джона, в больничной палате на втором этаже. Ирэн тоже всё еще была там, хотя, в отличие от Шерлока, ей притворяться не требовалось, ведь ей даже садиться не позволяли еще.

Был всего лишь один луч надежды в том царстве мрака, который насаждал мистер Брокльхерст. Спустя несколько дней после инцидента с джином, директор, наконец, начал инспектировать спальни учеников по ночам. В первую же ночь он обнаружил мистера Гамфилда в весьма скандальных обстоятельствах с одним из новоприбывших мальчиков, и тут же его уволил. Мальчик, который еще не научился не шуметь, плакал и вырывался и поэтому был избит злосчастной палкой директора. Это была единственная прогрессивная вещь, которую сделал новый глава, особенно, учитывая то, что учитель, заменивший мистера Гамфилда, оказался столь же набожен, как и новый директор, и не выказывал никаких намерений заполучать мальчиков в свою постель.

— Но неужели он еще не поймал на этом никого из учеников? — спросил Шерлок, когда они были на лестнице.

— Нет…большинство самых старших теперь выкинуты из школы, а те, кто остался, — слишком напуганы. Он как-то поймал мальчика из спальни «А» после того, как огни были потушены, и тот просто шел в туалет. Мистер Брокльхерст запер его в холодном подвале на три дня, без еды и воды. Он сказал, что если мы не ценим свои постели, которые нам пожалованы благотворительностью для нашего же блага, то мы их и не заслуживаем.

Шерлок содрогнулся. При всей его любви к кладовым и тайным коридорам, сама мысль о том, чтобы быть запертым где-то там, приводила его в ужас.

— Он всё еще там?

— Нет, его выпустили сегодня утром. Он едва мог стоять, но мистер Брокльхерст отправил его работать на фабрику. Ну, мальчик хотя бы позавтракал.

— А ты сегодня не торопишься, — заметил Шерлок.

— Сухая погода привела к тому, что вспышка дизентерии пошла на убыль, — согласился Джон. — Я рад, что появилось больше свободного времени, хотя это означает, что и у мистера Вудкорта оно появится, и он скоро займется моей палатой, а для мушкетеров это будет совсем не к добру.

Так оно и случилось. Спустя несколько дней Ирэн, больше не смущавшая никого своими дерзкими речами, была переведена в женскую палату. А Шерлока признали достаточно выздоровевшим, чтобы отправить обратно в школу. Джон не мог не ощутить небольшого укола вины, когда доктор Вудкорт стал уверять его, что его кузен уже вполне здоров. Он явно решил, что Джон просто проявил чрезмерную опеку по отношению к Шерлоку, и не стал ругать его за то, что тот позволил ему так долго занимать место в уже и так переполненной больнице. Джон был рад оказанному ему доверию.

— Не беспокойся, Джон, — сказал доктор Вудкорт с доброй улыбкой, глядя, как Шерлок садится на край своей койки, чтобы обуться. — Здоровье твоего кузена значительно улучшилось, и, если он не будет находиться во влажных помещениях или переполненной тюрьме, то, полагаю, с его легкими этой зимой всё будет хорошо.

Джон слабо улыбнулся. Он не мог сказать, что его больше беспокоит благополучие не легких Шерлока, а его задницы, и никак не мог отделаться от дурного предчувствия, что Шерлок обязательно привлечет к себе нежелательное внимание мистера Брокльхерста. Хотя нельзя сказать, что внимание директора вообще могло бы быть желательным.

— Помни, — прошипел Джон, пока они шли обратно. — Ничего не говори…

— Я знаю, Джон, — сказал Шерлок раздраженно. — Я прекрасно слышал. Ты сегодня уже три раза мне это сказал.

— Я знаю, как тебе будет трудно удерживаться от своих дедукций насчет него! Просто делай их молча, пока мы не окажемся наверху, хорошо?

— Это уже четвертый раз, — прошипел Шерлок, когда они уже входили в столовую, что, по крайней мере, означало, что за ним осталось последнее слово.

Как Джон и ожидал, мистер Брокльхерст моментально выделил Шерлока из толпы подошедших к столам спальной комнаты «В». Джон затаил дыхание. Шерлок сидел, как и все, низко опустив голову и глаза, он всё делал правильно, но даже в своей вытертой форме, что была ему слишком широкой в плечах и короткой в манжетах, он казался лебедем, непонятно как оказавшимся на птичьем дворе.

— Имя? — резко спросил его мистер Брокльхерст.

— Стивен Уотсон, сэр, — ответил Шерлок со своим самым лучшим простонародным акцентом. Он даже не забыл добавить «сэр», и Джон почувствовал мимолетный прилив гордости, смешанной с беспокойством.

— И почему это тебя не было на ужинах в прошлые дни, Стивен Уотсон?

— Я был в больнице, сэр. У меня болезнь легких.

— Правда? Выглядишь ты совершенно здоровым. Учтите, мальчики, что отлынивание от своих обязанностей под предлогом болезни больше не будет приниматься с таким попустительством, как в прежнее время.

— Как скажете, сэр, — пробормотал Шерлок, довольно правдоподобно изобразив легкое удивление при словах “под предлогом болезни”.