По воле судьбы

Она преобразилась, став теперь одной из немногих, драгоценностью чище бриллианта, нежнее жемчуга. Женщиной невероятной красоты и достоинств, желанной для многих, но всех держащей на расстоянии. Приз, который можно получить только за столом политических союзов, для прочности скрепляемых брачными контрактами.

Она казалась немного печальной. Ее лицо осветилось радостью, только когда он подошел, чтобы получить свою новую должность.

Но он оставался рядом с ней недолго. Несмотря на признательность Эдуарда, каменщик был всего лишь незначительной фигурой, и короля ждали более важные дела.

Когда пришло время прошений, Аддис подозвал к себе Марка и шагнул вперед. Положив руку на плечо юноши, он рассказал историю, которую Эдуард уже знал, но которую должны были услышать остальные бароны. Он просил Эдуарда вернуть земли рода де Брекон сыну человека, который не сделал ничего дурного, а лишь остался верен своей клятве.

Король сделал Марку знак выйти вперед. Король был всего на три года старше Марка, и мгновение на юношу смотрел такой же юноша, а не король, изучающий просителя. Но в следующую минуту Эдуард уже протягивал сыну Брекона дружескую руку, прежде чем потребовать от него дать присягу верности вассала.

Произнеся клятву, Марк поднялся и протянул руку в сторону фрейлин.

– Вот моя сестра, ваше величество. Прошу вас благословить нас обоих.

Джоан вышла вперед, чтобы наконец вернуть себе свою жизнь. Утонченная, невероятно красивая. Боль и гордость поднимались в груди Риза. Он обвел взглядом рыцарей и баронов – глаза каждого мужчины были обращены к ней. Началось.

Филиппа, вероятно, заранее спланировала все это, потому-то и сделала представление таким великолепным. Королевская щедрость не знала границ для любимой подруги. Власть Филиппы заключалась во влиянии на союзы при устройстве браков.

Эдуард расплылся в мальчишеской улыбке.

– Приветствую вас, леди. И мне кажется, я просто онемел при виде вас. После моей королевы вы самая прекрасная дама в этом зале.

– Спасибо, Ваше Величество.

– Ваш муж здесь, вместе с вами?

Она колебалась, но Марк ответил за нее.

– Ее жених погиб.

– Недавно? Я вижу печаль на вашем челе.

И снова пришлось отвечать Марку.

– Три года назад, но она до сих пор оплакивает все, что было потеряно.

Во взгляде Эдуарда появилось понимание.

– Что ж, теперь все позади. Ваш брат скоро займет место вашего отца, леди Джоан, а вы сядете рядом с лордом, которого изберете сами. Такая красота не должна угасать от горя.

И снова она колебалась. Ризу была видна только ее гибкая, стройная спина. Наконец, она произнесла отчетливо и твердо, скорее с решимостью, чем с благодарностью в голосе.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

Эдуард сказал что-то еще, но Риз не слушал. Он повернулся и, расталкивая толпу, направился к дверям.

Все закончилось. Плиточница Джоан исчезла навсегда, а дочь Маркуса де Брекона воскресла во всем своем великолепии.

Он спустился во двор, прислонился к стене и глубоко вдохнул морозный воздух. Боль в его груди причиняли не только заживающие раны. Все закончилось, но это еще не конец.

Филиппа не оставляла Джоан в покое. Королева была милой девушкой, но уж слишком радовалась тому, что нашла подругу, свободную от подозрений и лжи последних лет. Стремительно разгоревшаяся дружба становилась в тягость.

Джоан сносила бесконечные представления лордам и рыцарям, снова и снова пытаясь отделаться от них, но Филиппа лишь жестом подзывала все новых и новых мужчин.

Джоан продолжала искать Риза в толпе. Ей необходимо было увидеть его. Марк сказал, что Риз не будет сопровождать их на запад, и она должна была уговорить его передумать.

Нельзя было допустить, чтобы все вот так закончилось. Она сидела в изголовье его постели в те первые дни, когда он начал поправляться, но, с тех пор как приехала королева, ей удавалось урывать лишь несколько минут, пронизанных ужасным осознанием того, что она больше не властна над своим будущим.

И снова мужчина, представление, учтивый поклон, оценивающий взгляд и витиеватые комплименты.

Она больше не могла выносить этого. Скоро, очень скоро она с головой окунется в жизнь, которую олицетворяли эти поклонники, а сейчас ей хотелось оказаться в плену синих глаз другого человека, в плену воспоминаний об иной жизни.

Прошлое ускользало из рук, рассеивалось, как туман, оставляя после себя незаживающую рану в сердце. Несмотря на отчаянные попытки Джоан сохранить все как есть, она чувствовала, что с того самого момента, как был низложен Мортимер, это стало невозможным. Прошлое потеряло свою прочность, оно утекало сквозь ее пальцы, словно мелкий песок.

Обед подходил к концу. Танцы прекратились. Снаружи их уже ждали запряженные в повозки лошади. Как только закончится торжество, им нужно будет отправляться в путь.

Джоан просто необходимо было найти Риза, поговорить с ним, насладиться его близостью – только он и она – хотя бы на несколько минут. Ей нужно было упросить его поехать с ней, пусть еще несколько дней побудет рядом. Она хотела удержать его. Ведь это их последний шанс. Хотя бы еще одну ночь… Ей нужно…

И снова мужчина, но на этот раз не поклонник – перед ней стоял Аддис де Валена. Он расточал витиеватые комплименты, но не ей – королеве.

Аддис бросил быстрый взгляд на Джоан, потом на двери, и она поняла, в чем состояла цель его визита. Он не любил принимать участия в придворных играх, но, если в этом возникала необходимость, мог довольно сносно в них играть. Сейчас он хотел отвлечь Филиппу, и не прошло и пяти минут, как королева уже хихикала и краснела.

Воспользовавшись предоставленной ей возможностью, Джоан незаметно улизнула. Стрелой мелькнув по залу, она вылетела на лестницу. Внизу, во дворе, поджидали люди Бэрроубурга – процессия, которая должна была доставить ее домой, готовилась к отправлению.

Она глазами обыскала двор и увидела Риза. Он стоял, прислонившись к стене и прижимая перевязанную руку к груди. Он почти не говорил о своей ране, но Джоан знала, что та причиняет ему боль.

Она сбежала по ступенькам, моля Бога, чтобы Филиппа болтала с Аддисом как можно дольше. Часы. Дни. Вечность.

Он увидел ее и раскрыл навстречу ей объятия. Джоан утонула в его тепле, его силе, наслаждаясь каждой секундой его прикосновений, ласкающих ее спину.

Он слегка отстранил ее, оглядел с ног до головы. В его глазах отразилось больше, чем просто мужское восхищение.

– Эдуард солгал. В том зале ты была самой красивой женщиной, и никакая королева не сравнится с тобой.

Она прикоснулась к синему шелку. Почему-то ей было ужасно неловко в этом роскошном наряде.

– Это ее платье, просто портнихи подогнали его по моей фигуре, но мне оно не очень нравится.

Он нежно коснулся короны из шелка и золота.

– Ты словно сошла с картинки на гобелене, прелестная голубка. С той, где галантные рыцари ухаживают за своими дамами, в небесах парят ангелы, а гордые красавцы кони и развевающиеся знамена вещают о приближении потомков благороднейшего рода.

Он говорил о том, кем она являлась по праву рождения, о том, куда отправлялась, и улыбался, но невидимое облако печали окутывало их обоих.

Его внимательные глаза смотрели на нее. Понимающие. Принимающие. Он оказался более сильным, чем она.

– Королевская чета благоволит к вам с братом. Теперь все будет хорошо.

– Как все может быть хорошо, если ты не со мной? Пожалуйста, поедем с нами, всего один день. Что от этого изменится?

– Всего один день… Потом еще один, и еще. Отсрочка не сделает расставание более легким.

Он говорил мягко, но его тон не допускал возражений, и от этого ей стало так тяжело, словно ее душа впитала в себя все горе мира, и эта поселившаяся в ней боль никогда не утихнет.

Она не вынесет разлуки с ним, просто не сможет: боль расставания убьет ее. Джоан уже чувствовала удушающую тоску, которая не давала ей дышать.