Алая королева

Джаспер и Генри приняли в свое войско вчерашних заключенных и уличных бродяг из самых неблагополучных городов Северной Европы. Среди их наемников были и отъявленные мерзавцы, и отчаявшиеся узники, которых выпустили из тюрьмы с одним условием: либо они честно воюют под знаменем Тюдора и в случае победы обретают свободу и часть добычи, либо возвращаются в тюрьму. Мы даже не надеялись, что они выдержат более одной массированной атаки, и уж совсем не верили ни в их преданность, ни в то, что они будут верны данному слову. Но уже одной численности этого войска должно было хватить для победы в битве. Джаспер собрал целых пять тысяч таких людей и действительно отлично их подготовил, так что теперь они способны были нагнать страху на жителей любой страны.

Ричард, находясь далеко в Йорке и наслаждаясь преданностью его жителей, для которых он был любимым сыном, понятия не имел о наших замыслах, о готовящемся в самом сердце Англии мятеже; впрочем, он был достаточно проницателен и отдавал себе отчет, что мой сын Генри Тюдор представляет собой нешуточную опасность, и все пытался убедить короля Людовика Французского создать с ним союз, условия которого предполагали бы выдачу моего сына. Кроме того, Ричард надеялся заключить перемирие с Шотландией. Он также понимал, что рано или поздно мой сын начнет собирать войско; знал он и о помолвке Генри с принцессой Йоркской, и о некоем общении между моим сыном и королевой Елизаветой, а потому вполне мог предположить, что совместные действия они начнут либо осенью, при благоприятных ветрах, либо весной. Да, все это было Ричарду известно, и наверняка он опасался новой войны. Однако он понятия не имел, какое место во всем этом отведено мне; он так и не сумел разобраться, кто я: верная жена его надежного союзника, которого он купил щедрым жалованьем, высокой должностью и подачками, или прежде всего мать человека, имеющего все права на престол. Так что королю приходилось смотреть в оба и выжидать, гася собственные страхи, недоумения и сомнения.

Но самое главное, Ричард до сих пор не замечал той огромной тени, что накрыла собой все его надежды и подточила сами основы его безопасности: он не догадывался, что его соратник и ближайший друг герцог Бекингем, человек, который помог ему взойти на трон, который присягал ему на верность, который был до мозга костей ему предан, который стал ему почти братом, не только пошел против него, но и поклялся его уничтожить. Бедный Ричард! Не ведая ни о чем, он пировал себе в Йорке, упиваясь победой и любовью своих северных друзей и сородичей, понятия не имея о том, что его лучший друг, которого он полюбил, как брата, и впрямь оказался таким же, как все братья Йорки: таким же лживым, ревнивым и завистливым.

Мой муж милорд Томас Стэнли решил навестить меня, взяв три дня отпуска, чтобы отдохнуть от своих многочисленных обязанностей при дворе Ричарда в Йорке. Он приехал вечером, как раз перед обедом, и жестом велел моим дамам удалиться, не удостоив нас ни одним любезным словом в качестве приветствия. Я лишь подняла бровь, удивляясь его грубости и бесцеремонности, и молча ждала продолжения.

— Мне некогда любезничать, — буркнул он недовольным тоном. — Времени хватит лишь на одну-единственную тему. Король послал меня с личным поручением, но, видит Бог, он явно не очень-то мне теперь доверяет. Вернуться мне нужно не позднее чем послезавтра. Ричард и без того уже поглядывает на меня так, словно хочет снова посадить под арест. Ему известно, что готовится какой-то мятеж, он подозревает, что ты руководишь подготовкой, а стало быть, заодно подозревает и меня; однако он совершенно не знает, кому из своих придворных все-таки может доверять. Скажи мне только одно: приказывала ли ты убить принцев? И был ли выполнен твой приказ?

Я невольно вскочила и посмотрела на закрытую дверь.

— Что у тебя за вопросы?

— Просто не далее как сегодня один из моих арендаторов поинтересовался у меня, правда ли, что принцы мертвы. И мой старший конюх тоже сразу спросил меня об этом. А по мнению моего знакомого виноторговца, по крайней мере, полстраны считает, что мальчиков убили. Да-да, полстраны! И почти все уверены: это дело рук Ричарда!

Тщательно скрывая радость, я тихо промолвила:

— Господи, да я-то как могла это совершить? Подумай!

Он погрозил мне кулаком, потом щелкнул пальцами и грубо одернул меня:

— Очнись! Ты с кем разговариваешь? Со мной или с кем-то из своих ханжей-богомольцев? Да у тебя десятки шпионов, в твоих руках огромные средства, а теперь тебе еще и герцог Бекингем помогает, ты всегда можешь обратиться не только к своей личной охране, но и к его воинам, отлично, кстати, вооруженным. Так что если бы ты захотела, это было бы сделано немедленно. Ну, отвечай же! Все кончено?

— Да, — отозвалась я. — Все кончено. Мальчики мертвы.

Некоторое время муж молчал, словно молясь за их невинные души. Затем деловито осведомился:

— А ты видела их тела?

Я даже отшатнулась от него.

— Нет! Конечно нет!

— Как же ты можешь утверждать, что они мертвы?

Придвинувшись к нему совсем близко, я прошептала:

— Мы с герцогом заранее все обсудили, а потом поздней ночью ко мне явился его человек и доложил, что дело сделано.

— Как их убили?

— Этот человек и еще двое пробрались к ним, когда они мирно спали, и задушили их прямо в постели, а стоны и крики заглушили одеялами и матрасами, — пояснила я, не решаясь поднять глаза.

— Значит, убийц было всего трое?

— Да, трое! — запальчиво воскликнула я. — Полагаю, троих мужчин вполне достаточно…

И тут я осеклась. Мне показалось, что Томас, как, впрочем, и я сама, не в силах поверить в случившееся, что он, как и я, пытается прикинуть, легко ли удержать на постели лицом вниз двух крепких мальчишек десяти и двенадцати лет, да еще и накрыв их сверху матрасом.

— Это были люди Бекингема, — добавила я, словно оправдываясь. — Не мои.

— Зато приказ был твой. И тому имеется трое свидетелей. Где тела принцев?

— Спрятаны в Тауэре под одной из лестниц. Когда Генри провозгласят королем, он может якобы случайно обнаружить их там, провести подобие расследования и объявить, что мальчики были убиты Ричардом. Он может даже заказать торжественную поминальную мессу, устроить похороны…

— А откуда тебе известно, что Бекингем и с тобой не ведет двойную игру? Откуда известно, что он не велел тайно похитить принцев и где-то их спрятать? Вполне вероятно, что они еще живы.

Я совсем растерялась. Мне вдруг показалось, что я, возможно, совершила ошибку, препоручив всю грязную работу другим. Но я действительно хотела, чтобы это сделали люди Бекингема, чтобы в случае чего вся вина пала именно на герцога.

— С какой стати он станет так поступать? — рассудила я. — Он не менее меня заинтересован в смерти принцев. Ты и сам так говорил. А если уж и впрямь случилось самое худшее, если он обманул меня, если мальчики до сих пор живы и находятся в Тауэре, то их может убить и кто-то другой, просто это произойдет чуть позже.

— Ты слишком доверяешь своим союзникам, — неприязненным тоном произнес мой супруг. — И слишком стремишься сохранить в чистоте свои ручки. Но ведь если сам не нанесешь удар, так и не узнаешь, попал ли он в цель. Мне остается только надеяться, что с этой частью плана ты справилась. Учти, твой сын никогда не почувствует себя в безопасности, даже сидя на троне, если выяснится, что где-то скрывается один из Йоркских принцев. Да Генри всю жизнь будет то и дело в страхе оглядываться через плечо! А где-нибудь в Бретани тем временем будет ждать своего часа его соперник, как сам он когда-то ждал, будучи соперником короля Эдуарда. И этот соперник будет страшить его так же, как сейчас сам он страшит Ричарда. И тогда у твоего драгоценного сынка Генри Тюдора не будет ни минуты покоя. Учти, если ты не сумела сделать все так, как мы задумали, ты, по сути, сама обрекла сына на вечные душевные муки; из-за тебя он никогда не обретет покой даже с короной на голове.