Ураган страсти

Джейсон в упор уставился на жену, не зная, чему больше удивляться – тому ли, что Габриель сама призналась ему в том, что Майкл был здесь, или тому, что она все еще делала вид, что он ей небезразличен.

– Брось, Майкл тут ни при чем. Я чувствовал себя не так уж плохо до тех пор, пока доктор Паттерсон не наложил шов на мою рану. А теперь, пожалуйста, уйди и оставь меня в покое.

Когда он закрыл глаза, Габриель в раздумье поцеловала мужа в щеку, а потом на цыпочках вышла из комнаты.

То, что Джейсон благополучно вернулся домой, пусть и раненый, являлось для Габриель достаточным свидетельством того, что ее молитвы были услышаны, однако следовало коренным образом изменить их отношения, чтобы достичь хоть какого-то согласия. Габриель невидящим взглядом уставилась в сборник стихов, полистала немного и вдруг пришла к выводу, что единственное место, где бы ей хотелось остаться навсегда, было рядом с ее мужем.

Джейсон, судя по всему, мирно спал. Натянув на себя ночную рубашку, она скользнула в постель и улеглась подле. Прижавшись к нему покрепче, она положила руку ему на живот и закрыла глаза. Его возвращение снова пробудило в ней надежды на будущее, и в ту ночь ее посещали только приятные сны.

Глава 26

Когда на следующее утро Джейсон проснулся, в доме царила полная тишина. Он сонно зевнул, пытаясь найти какой-нибудь убедительный предлог, чтобы встать с постели, и тут вспомнил, что они с Габриель так ничего и не решили вчера вечером. К своему удивлению, рядом с собой он обнаружил ночную рубашку жены; значит он спал так крепко, что даже не заметил, как она прикорнула подле. Поразительно!

Джейсон не спеша поднялся, надеясь, что к нему вернулись прежние силы, и, несмотря на то что колени у него до сих пор дрожали, самостоятельно умылся и побрился.

– А, Джейсон! Я думала, что ты проспишь до полудня, – радостно произнесла Габриель, вернувшись в дом с молоком и яйцами. – Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?

– Сделаю сам, – отозвался Джейсон. – Если бы я знал, что ты собираешься провести эту ночь в одной постели со мной, то выбрал бы другую.

– Вот как? – с усмешкой ответила Габриель. – Ты бы ни за что не поднялся наверх по приставной лестнице!

На лице Джейсона не дрогнул ни один мускул.

– Джейсон, ты сказал, что больше не считаешь себя моим мужем, но я не говорила, что не хочу оставаться твоей женой. – Она медленно приблизилась к нему, сердце ее болезненно сжалось. – Еще вчера вечером, когда ты только приехал, я надеялась, что мы уладим наши разногласия. Может быть, сейчас, если чувствуешь себя достаточно окрепшим, ты по крайней мере постараешься меня выслушать?

– Разногласия? Чересчур слабое определение тому, что между нами произошло. Насколько я понимаю, в будущем мне слишком много времени придется проводить вне дома, чтобы испытывать нужду в жене, а ты любишь другого человека. Развод был бы наилучшим выходом для нас обоих. Так что, по-моему, обсуждать тут больше нечего.

Габриель подошла к нему еще ближе.

– Вряд ли армия прибудет сюда раньше весны, а до той поры тебе нужно где-то жить. Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь, рядом со мной.

– Как это любезно с твоей стороны! А я-то считал, что это мой дом. – Джейсон недоверчиво покачал головой. – И кроме того, что скажет на это Бо?

– Ничего. Полагаю, он уже отправился в Калифорнию. В любом случае моя жизнь его совсем не касается, – пояснила Габриель сухо.

Джейсон уставился на свою жену, восхищаясь тем, как ложь с легкостью, подобно сладчайшему меду, стекала с ее уст.

– С какой стати ему отсюда уезжать, когда вы только что обрели друг друга? Смысла в этом не вижу.

Габриель нервно вертела на пальце обручальное кольцо.

– Моя тетушка всегда считала Бо всего лишь красивым мечтателем, и судя по тому, как мало ему удалось добиться, она оказалась близка к истине. Бо уверяет, что в Калифорнии его ждет успех. По-видимому, это просто предлог, своего рода способ уклониться от ответственности, все время думая, что в другом месте дела пойдут лучше.

Ее замечание удивило Джейсона.

– Неужели я и в самом деле услышал от тебя доброе слово о твоей покойной тетушке?

– Она вовсе не была злой, Джейсон. К несчастью, после смерти моих родителей ей не оставалось ничего другого, кроме как взять меня к себе. Она делала для меня все возможное – я не говорю о любви, которую вправе была бы ожидать от своих родителей.

– Ну, твое детство наверняка не было таким уж одиноким. Бо был твоим постоянным спутником, – отозвался Джейсон язвительно.

Габриель направилась на кухню, надеясь, что муж последует за ней, и принялась готовить ему завтрак.

– Да. В детстве у меня не было друга лучше, чем Бо, но теперь я стала взрослой, Джейсон. – Тут она искоса взглянула на него, надеясь, что он ответит на ее улыбку.

Джейсон задумчиво откинулся на спинку стула.

– Ты и в самом деле полагаешь, будто я поверю в то, что за все время моей отлучки Бо приезжал сюда только два раза?

– Да, только дважды. – Собрав всю свою отвагу, Габриель, чуть дыша, пустилась в объяснения: – Он приехал сюда в тот же день, когда ты покинул город. Он хотел забрать меня с собой, но я отказалась. Пошел дождь, и я предложила ему переночевать здесь, но…

– Слышать больше ничего не желаю! – Джейсон резко поднялся с места. – Могу себе представить, что за этим последовало! Тебе нет нужды мне в чем-то признаваться, потому что я не намерен оставаться твоим мужем!

Он резко развернулся и стремительно вышел прочь. Оседлав Дюка, он поскакал куда глаза глядят. Почувствовав усталость, Джейсон остановился и отпустил жеребца пастись, а сам прилег в тени вздремнуть. Наконец после захода солнца он вернулся домой.

Едва Джейсон переступил порог, как глаза его округлились от удивления, поскольку Габриель надела в тот вечер то самое прелестное платье из тафты, в котором она была на приеме у Клейтона. Ее затейливая прическа выгодно подчеркивала изящные контуры шеи и плеч цвета слоновой кости, и в его памяти тотчас всплыли самые соблазнительные образы. Мало того, по восхитительному аромату, наполнявшему комнату, можно было догадаться, что Габриель не пожалела сил и времени, чтобы приготовить вкуснейший обед. Она накрыла стол крахмальной белой скатертью и поставила лучший фарфоровый сервиз его покойной матери. Да, еще и новые занавески на окнах… Боже, сколько лет прошло с тех пор, как его дом в последний раз выглядел таким ухоженным! Но зачем этой женщине понадобилось так трудиться, если она знала, что муж собирается ее покинуть?

Габриель между тем не поднимала глаз от книги, чувствуя себя ужасно неловко: ведь она уже перестала надеяться на то, что Джейсон вернется домой.

– Запах просто божественный, а я не ел целый день. Обед скоро будет? – произнес Джейсон первое, что пришло ему на ум.

– Обед уже давно готов. – Габриель не спеша закрыла книгу, поставила ее на полку и только потом двинулась на кухню.

Джейсон вымыл руки и уселся за стол.

– Извини за опоздание. Я был занят.

Габриель поставила перед ним тарелку и вынула несколько сухих травинок из его темных кудрей.

– Да, это видно сразу, – заметила она лукаво.

Чувствуя себя теперь полным идиотом, Джейсон предпочел не обращать внимания на ее тон. Когда же она заняла место напротив и приступила к еде, он спросил:

– Будь добра, объясни мне, к чему все это? – Явно не поняв его вопроса, она бросила на него недоуменный взгляд, и он пояснил: – Почему ты так нарядно одета и зачем было готовить такой обед? Ведь в этом все равно нет никакого смысла.

– Я рада, что ты дома, даже если ты не разделяешь этих чувств. Мне казалось, что такое событие стоит отметить, и ради этого я старалась как могла, – отозвалась Габриель.

Джейсона вдруг охватило чувство неизбывной вины. Но нет, черт побери! Ведь это она обманула его, а не наоборот!

– Похоже, ты даже не стала дожидаться, пока я покину город, прежде чем встретиться со своим ненаглядным Бо. Я бы еще понял, если бы ты сказала, что чувствовала себя одинокой, но Боже мой, Габриель, как ты могла делить с ним постель в первую же ночь после моего отъезда?!