Любовь дикая и прекрасная

— Здравствуй, Иан, сынишка! — тихо произнес он.

Мальчик серьезно посмотрел на взрослого, а затем, протянув толстый кулачок к склонившейся над ним голове, ухватил прядь волос и дернул.

— О-в-в-в-в-у-у-у-у-у-у-у, — заревел граф Ботвелл, но ликование младенца обратило его гнев в радость.

— Ты, маленький дьяволенок, — засмеялся он, и Кат поняла, что Френсис доволен сыном.

— Лучше сейчас отдать его няне, Ботвелл, — тихо сказала она. Граф повиновался.

— А как вам нравится сестренка, милорд?

Ботвелл взглянул на Джейн, которая теперь тоже проснулась, и лицо его озарилось улыбкой. К восторгу графа, малышка тоже робко улыбнулась в ответ.

— Она немного похожа на тебя, — сказал Френсис.

— Да, — ответила Кат, — хотя у нее рыжие волосы.

Мэг говорит, что это цвет от Стюартов, но среди Лесли тоже есть рыжие.

Ботвелл жадно вглядывался в младенческие личики. В душе он проклинал Джеймса Стюарта.

Сын и дочь вырастут Лесли, никогда не зная о своем истинном родстве.

Он отчаянно хотел этих детей и с грустью смотрел, как сестры Керр уносили их в детские комнаты Гордонов.

Рассвет на Рождество был холодный и серый. Ботвелл, который сообразно политике то и дело переходил из старой церкви в новую и обратно, прослушал в поместном храме католическую службу вместе с домочадцами Гордонов. Ощущая коленями холод каменного пола, он стоял рядом со своей возлюбленной и снова думал: "Почему же люди режут глотки друг другу за то, как поклоняться Богу?

Даже если какой-то бог и есть, то что ему за дело?"

Однако, взглянув на лицо Кат, Ботвелл переменил свое мнение. Да, Бог есть. Единственная сложность только в том, что Он, видимо, склонялся на сторону короля, хотя почему Всевышний одобрял поступки Джеймса Стюарта, Френсис Стюарт Хепберн понять никак не мог. Просто какой-то недостаток вкуса!

В Шотландии Новый год и Двенадцатая ночь были самыми веселыми праздниками зимы. Накануне Нового года в замке устроили великое веселье с пиршеством, задавшим поварам работы на целых три дня. 31 декабря стояла морозная, но ясная погода, и Кат с Френсисом выехали на прогулку верхом.

Вернувшись уже к вечеру, они обнаружили, что на конюшенном дворе пусто. Все, от лорда до последней прислуги, отправились собирать дрова для полуночного костра. Но и Кат, и Ботвелл вполне могли позаботиться о своих лошадях сами. Они провели животных в стойла, не заметив, что сверху, с чердака, за ними наблюдала Бесс.

А дело было вот в чем. Пополудни, вслед за матерью, девочка решила, что ей тоже неплохо покататься верхом. Час спустя из-за холода она вернулась и обнаружила, что все конюхи исчезли. Отведя свою кобылу в стойло, Бесс расседлала животное, почистила его и покормила. Затем из любопытства она залезла на чердак посмотреть, что оттуда видно. С верха гленкеркских конюшен виднелись в ясный день даже озера и башни Сайтена. С чердака у Хантли оказались видны только горы, горы и опять горы. Разочарованная, Бесс уже собралась слезать вниз, но туг увидела, как в стойло входит мать, ведя за собой лошадей. Элизабет Лесли даже не смогла бы объяснить, почему сразу затаилась на чердаке, а не обнаружила свое присутствие.

Внизу взрослые тихо разговаривали об обыденных делах, о предстоящем празднике, о том, какие подарки приготовили детям, — Бесс узнала, что мать с Ботвеллом подарят ей жемчужное ожерелье, о котором она давно мечтала, а еще браслет, серьги и в набор к ним брошь с жемчугами и бриллиантами. На Двенадцатую ночь она получит плащ из рыси, гранатовые серьги и колье.

— Девочка растет так быстро, — вздохнула Кат. — Скоро придется подбирать ей подходящую пару. Джордж и Генриетта предложили, чтобы мужем Бесс стал их второй сын Эндрю.

— Она будет красивой женщиной, — заметил Ботвелл, — только держи ее подальше от двора.

Кат кивнула.

— С этим все в порядке. Бесс похожа на своих бабушек — предпочитает оставаться сельской мышью. И тот мужчина, за которого она выйдет, получит превосходную жену.

Будущая превосходная жена молча прихорашивалась в своем укрытии. А Ботвелл склонился над Катрионой и сказал что-то, что девочка не расслышала. Мать засмеялась и, схватив пригоршню сена, бросила в графа. Началась погоня; взрослые резвились, бегая туда и обратно, пока не упали со смехом на копну прямо под тем местом, где затаилась Бесс.

Чем занимались они на сене теперь, девочка не видела — надо было высовываться за край настила. Но звуки, доносившиеся до ее ушей, оказались страшно любопытными; пришлось осторожно лечь на живот и выглянуть. Юная дама имела лишь самые смутные представления о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Открывшаяся внизу картина несколько просветила ее.

Мать лежала на спине в сене, ее бледно-фиолетовые юбки были задраны. Длинные стройные ноги, обтянутые пурпурными кружевными чулками, были раздвинуты, а между ними туда и сюда раскачивался лорд Ботвелл.

Бесс не заметила ничего особо примечательного, поскольку оба действующих лица страстно целовались, одновременно тяжело дыша и нашептывая друг другу неразборчивые слова. Затем мать достаточно ясно вскрикнула:

— Ох, Ботвелл! Обожаю тебя! — И все затихло, слышалось только чавканье жующих лошадей.

Так вот, значит, какой была любовь! Странным образом Бесс не испытывала потрясения. Увиденное оказалось любопытным и объясняло те разговоры, что вели между собой служанки, когда думали, что она не слушает.

Лорд Ботвелл встал и поправил свою юбку, а затем потянул юбки матери и прикрыл ей ноги. Она тоже села и показалась Бесс как никогда прелестной — порозовевшая, с растрепанными золотистыми волосами.

— Проклятие, Френсис! Такое безрассудство! А что, если бы кто-нибудь сюда вошел?

— Думаю, он бы… сразу и вышел, — улыбнулся пограничный лорд. — К тому же, мадам любовь моя, я не слышал от вас жалоб.

Тут уж ответить было нечего, и графиня залилась звонким смехом.

— Всегда мечтала, чтобы меня изнасиловали на стоге сена, — призналась она, и он расхохотался вместе с ней.

Но вскоре Кат посерьезнела.

— Мне кажется, я не вынесу разлуки, любимый.

— Тише, дорогая. Не думай об этом. Давай насладимся тем временем, что у нас еще есть.

— Позволь мне поехать с тобой, Френсис! Пожалуйста, возьми меня с собой!

— Кат! — начал он терпеливо и очень нежно. — Милая, мы обо всем этом уже говорили. Нельзя же брать себе на душу разорение всех Лесли. И потом, любовь моя, теперь я беден. Джеймс забрал все, что у меня было. Как же нам жить?

— Джеймс наверняка теперь забыл про меня, потому что родился принц Генри. Говорят, он души не чает в этом ребенке. Конечно же, он смилостивится и над нашими детьми.

Что же до пропитания, — о Френсис! Я сама по себе очень богатая женщина. Скажу только слово моим банкирам, и мои вложения и золото будут переведены в какую угодно страну!

Бесс возмутилась, услышав, что мать желает оставить семью. Ведь она обещала вернуться в Гленкерк! Девушка напрягла свой слух, чтобы услышать ответ Ботвелла. Ей не пришлось долго ждать.

— Никогда! — рявкнул граф. — Никогда не позволю, чтобы меня содержала женщина! А что Джеймс смягчится, то можете в этом разувериться, мадам. Король не отступит! Мои дети по крайней мере наполовину Дугласы и связаны кровью с могущественной семьей, которая защитит их. Но ваши Лесли женятся друг на друге. Кто вступится за Гленкерк, Сайтен и Грейхевен? Если только мы не покоримся кузену Джеми, он разорит их! Боже, любовь моя! Моя нежная любовь! Мне страшно и подумать, что тебя потеряю, но как строить жизнь на развалинах стольких семей?

Теперь Бесс отчетливо различала лицо матери, и трагическое выражение его было для девушки почти непереносимо. Кат стояла очень прямо. Приняв покорный вид, она сказала:

— Сожалею, милорд, что усугубляю ваши страдания.

Только как же насчет неких лордов Ботвеллов, что превращают разумных женщин в безрассудных? Мария Стюарт потеряла не только свое царство, но и единственного сына из любви к вашему дяде Джеймсу. И я готова тоже пожертвовать всей семьей ради вас.