Плутовки

Герцог по достоинству оценил остроумие Нелл: так получилось, что все ее любовники были тезками [13].

Актриса выпрямилась и с дружеской улыбкой кивнула на прощание, но, прежде чем уйти, тихо повторила:

– Помни, Син, тебе необходимо завтра поостеречься.

Герцог Ланди взял младшую дочь под руку и зашагал в другой конец зала, чтобы попрощаться с их величествами.

– Что она хотела этим сказать? – озадаченно спросил он.

– Завтра днем я собираюсь ехать на прогулку с графом Саммерсфилдом в Сент-Джеймсский парк, – пояснила она. – Не пойму, из-за чего столько шума.

– Мне все это не нравится, Синара, но и препятствовать тебе не собираюсь, ибо всякие запреты только усилят твое стремление быть с этим человеком, – вздохнул отец. – Не понимаю твоего увлечения Гарри Саммерсом. Мало о ком при дворе идет столь дурная слава!

– Но чем он заслужил такую репутацию, папа? Он вечно мрачен и задумчив, и в самом деле при дворе у него почти нет друзей. Я вообще не понимаю, почему он берет на себя труд являться во дворец. Просто стоит и наблюдает, и всегда один. Я крайне редко вижу его в чьем-нибудь обществе. Если хочешь знать, именно я пригласила его на танец сегодня вечером! – вызывающе объявила Синара.

Чарли невольно рассмеялся.

– Кровь Христова! Ты истинная Стюарт, и горе тому, кто в этом усомнится!

– Ты не ответил на мой вопрос, папа, – настаивала Синара.

– Говорят, он убил собственного родителя ради титула и земель, – начал герцог. – Он открыто водится с куртизанками и самыми бесстыдными потаскухами. Если попросишь, Нелл много чего тебе расскажет. Кроме того, он игрок, хотя, как я слышал, удачливый и всегда платит немногочисленные долги вовремя. Но самое главное, он не раз публично клялся, что никогда не женится. Твое будущее тревожит меня, девочка. Ты мое младшее дитя, и я тебя люблю. Не желаю, чтобы этот человек разбил твое сердце, ибо своего у него вовсе нет.

Они подошли к двойному трону, где восседали король и королева Екатерина. Герцог и его дочь поклонились монархам и попросили разрешения удалиться.

– Стареешь, Чарли? – поддел король. – Помню времена, когда мы всю ночь кутили и вместе встречали рассвет.

– Вашему величеству известно, что я почти на двадцать лет старше, – напомнил герцог. – И вообще не появлялся бы при дворе, не будь у меня дочери. Ее мать и моя родительница считают, что девочку нельзя оставлять одну при дворе. Боюсь, в ней слишком бурно кипит кровь Стюартов!

– Вы мудро поступаете, следуя совету женщин вашей семьи, милорд, – вмешалась королева и, добродушно улыбнувшись Синаре, осведомилась: – Кажется, я видела вас танцующей с графом Саммерсфилдом, дитя мое?

– Да, мадам, я его пригласила, – призналась Синара, снова приседая.

Король понимающе рассмеялся.

– Нам придется приглядывать за вами, моя прелестная юная кузина. Думаю, самое время найти ей мужа, как считаешь, Чарли?

– Благодарю, ваше величество, я сама выберу себе супруга, – дерзко ответила Синара. – Это право принадлежало нескольким поколениям женщин нашей семьи.

– Подозреваю, что ты уже выбрала, – пробормотал король, глядя в глаза девушки.

– Так оно и есть, ваше величество, – призналась она, поспешно опустив глаза, ибо все знали, что король терпеть не может, когда на него смотрят в упор.

– Кузина, – мягко заметил Карл, – мне говорили, что у этого человека дурной характер. Тебе известно об этом?

– О моей кузине Фэнси тоже говорили много гадостей, – парировала Синара, – как и о графе, но разве что-то было доказано? Даже здесь, при дворе, он держится на расстоянии, но кто знает, потому ли, что любит одиночество, или воистину стыдится того, что о нем болтают? Я не знаю. Но в его глазах кроется что-то побуждающее меня идти дальше.

– В самом деле, настоящая Стюарт! – воскликнул король, покачивая головой. – Храбра, благородна и глупа. Не позволяй разбить себе сердце, девочка моя. Мы с твоим отцом слишком стары, чтобы драться на дуэли, защищая твою честь. А теперь иди к себе и поразмысли о том, что было сказано.

Они снова поклонились, вышли из бального зала и направились по длинным коридорам к своим покоям. Там Чарли пожелал дочери приятных снов и смотрел ей вслед, пока она не вошла в спальню, где ожидала камеристка Эстер. До него донеслось приветствие служанки, прежде чем дверь закрылась. Чарли пересек салон, налил себе крошечный стаканчик глен-киркского виски и, усевшись перед камином, сделал первый глоток. Как плохо, что рядом нет ни жены, ни матери! Сам он вряд ли справится с дочерью, зато его женщины смело приняли бы вызов, брошенный Синарой. Одна, а лучше обе непременно должны приехать в Ньюмаркет на скачки!

Если прежде интерес Синары к Саммерсфилду можно было считать девическим капризом, то теперь его нетерпеливое дитя полно решимости завладеть этим человеком. Но каковы ее намерения? Неужели пойдет с ним к алтарю? Не может быть! Его младшая дочь совершенно неукротима и не признает никаких ограничений своей свободы, и в этом Чарли винил себя и годы, проведенные в изгнании вместе с королем. Тогда он вообще не знал о существовании дочери.

Он вспомнил, как шестнадцатилетняя Барбара беззаветно отдалась ему. Как рассердились родители, узнав, что он соблазнил девушку. Как твердили, что она ниже его по рождению и воспитанию и не годится в жены будущему герцогу. Как выдали ее за сквайра Рэндалла. Но Барбара была дочерью торговца. Синара же – его дитя, Стюарт, в чьих жилах течет кровь монархов. Он нуждался в жене. Он жаждал услышать совет матери.

Герцог решительно подошел к столу, вынул листок пергамента и заострив перо, опустил в чернильницу. На листке появилась первая строчка. Он умолял Барбару и мать приехать в Ньюмаркет, поскольку Синаре все-таки удалось привлечь внимание графа Саммерсфилда. Сам он не чувствует в себе сил вынести ее своевольное поведение. Он просит женщин помочь ему защитить бедную девочку.

Закончив послание, Чарли сложил пергамент, накапал воска и запечатал именным кольцом. Завтра же он отошлет гонца в Куинз-Молверн.

Наутро Синара проснулась, взволнованная, но задумчивая, и первым делом попросила Эстер сделать горячую ванну.

– Если собираетесь скакать сегодня верхом, не лучше ли искупаться позже? – сварливо возразила Эстер. Она была вдвое старше Синары и находилась в услужении с того дня, как девочка прибыла в Куинз-Молверн. Ее отцом был Бекет, мажордом Куинз-Молверна, а матерью – экономка.

– Сегодня я вымоюсь дважды, – упрямо заявила Синара, – потому что желаю быть свежей и чистой, прежде чем встречусь с графом. Еще будет время привести себя в порядок до вечерних развлечений.

– Здешние лакеи не так сговорчивы, как в Гринвуд-Хаусе, – проворчала Эстер.

– Тогда напомни им, что я кузина короля! – отрезала Синара. Сейчас она не желала никаких споров. Ей всего-навсего хочется, чтобы от нее приятно пахло, когда приедет граф. Кстати, что надеть?

Она мысленно перебрала все свои амазонки. Темно-синий бархат! Да, именно так! Он так хорошо оттенит цвет ее глаз!

– Прикажи начистить черные сапожки, – бросила она Эстер, – и отряхнуть черную фетровую шляпу со страусовым пером.

Крутобедрая Эстер, задорно подбоченившись, встала в дверях спальни. Синара вдруг подумала, что она все еще красива. Светло-каштановые волосы убраны под белый полотняный чепец, зеленовато-карие глаза светятся умом.

– Так на вас будут только сапожки и шляпа, – осведомилась она, – или принести что-то еще?

Синара хихикнула, представив лицо графа Саммерсфилда, когда он увидит ее в одних сапожках и шляпе. В прошлом году кто-то из придворных на пари прошагал пять миль в костюме Адама.

– Темно-синий бархатный костюм для верховой езды! – выговорила она, прежде чем разразиться смехом.

– Не знаю, почему я еще терплю вас, миледи, – фыркнула Эстер, хотя и ее глаза весело блестели.

– Потому что бабушка заставляет, – парировала Синара. – Кроме того, ты Бекет, а Бекеты всегда служили в Куинз-Молверне и даже сохранили его в целости во времена круглоголовых.