Лисичка

Он проводил взглядом кавалькаду и вернулся к столу, где просматривал отчеты из других имений. Чарльз взял перо, но вернулся мыслями к привычной для него теме. Он обещал Долли, что через год отпустит ее — но теперь это стало для него совершенно невозможным. Страстно любя жену, он не мог больше представить своей жизни без нее, но и нарушить слово, данное ей, он тоже не мог. Сейчас его молодая жена, казалось, любила его, но ведь это могло быть только благодарностью за спасение, а такие чувства долго не живут. Что будет, когда она успокоится, когда исчезнет потребность в защите? Чарльз с ужасом представил равнодушное лицо Долли, прекрасное, холодное — такое, каким оно было до свадьбы.

— Ох, Лисичка, я готов теперь всё отдать за право таскать для тебя каштаны из огня, — невесело пошутил он, — только нужны ли тебе мои каштаны?

Неделя, оставшаяся до отъезда в Лондон, пролетела незаметно. Долли начала заниматься с Джоном фехтованием и встретила такую благодарность и желание учиться со стороны молодого человека, что теперь проводила в портретной галерее, где они фехтовали, по нескольку часов. Чарльз, благодарный жене за внимание к своему брату, не мешал им заниматься, хотя скучал по своей молодой герцогине, и едва мог дождаться вечера, чтобы увести ее в спальню.

Постепенно открывая Долли страну наслаждений, он учил жену, что в любви нет ничего запретного, и страсть двоих — всегда прекрасна. Поняв это, молодая женщина отбросила застенчивость и начала смело отвечать на ласки мужа, стараясь доставить ему такое же удовольствие, какое он дарил ей. В последнюю ночь в Гленорг-Холле они так и не заснули, снова и снова наслаждаясь своей близостью, а когда рассвет окрасил светлый шелк штор нежным алым цветом, герцог поцеловал теплые губы жены, отдыхающей на его плече, и предложил:

— Поедем к озеру, милая, искупаемся последний раз перед отъездом.

— Ты думаешь? — нерешительно протянула Долли, ей так не хотелось покидать теплые объятия мужа.

— Вставай, дорогая, на рассвете на озере так красиво, тебе понравится, — пообещал Чарльз, поднимаясь с постели.

Он подхватил жену на руки, поцеловал ее и, велев собираться, пошел к себе одеваться. Через четверть часа, в коричневых кожаных бриджах и короткой красной куртке герцог вернулся обратно и застал ее одетой в мужской костюм.

— Хорошо, что так рано — никто не увидит твои бедра и ягодицы, и я не буду ревновать, — заметил он, обнимая жену.

Долли засмеялась, обрадованная его замаскированным комплиментом, и прижалась головой к плечу мужа. Так, обнявшись, они дошли до конюшни, где герцог с помощью сонного Саммера оседлал лошадей. К озеру они ехали не спеша, наслаждаясь свежим воздухом теплого сентябрьского утра и красотой окружающей природы. Когда деревья расступились и перед ними открылось озеро, Долли ахнула. Золотисто-розовое небо отражалось в спокойной глади воды, создавая волшебную картину.

— Как красиво, Чарльз, я не верю своим глазам! — воскликнула она.

— Давай искупаемся в утренней заре, — лукаво блестя глазами, предложил герцог, — видишь, она сейчас растворилась в воде, другого случая больше не будет.

Он поскакал к дальнему краю озера, приглашая за собой Долли, и она последовала за мужем, отбросив страх и тяжелые воспоминания. Чарльз спешился, снял с седла жену и, привязав коней, начал раздеваться.

— Тебе помочь? — игриво спросил он, глядя на высокую белую грудь молодой женщины, выглядывающую из расстегнутой шелковой рубашки.

— Иди в воду, — усмехнувшись, посоветовала Долли, — иначе мы не станем купаться.

Чарльз послушался и, глубоко нырнув, поплыл на середину озера. Долли медленно вошла в теплую, как парное молоко, розовую воду и, не спеша, поплыла за мужем. Герцог нырнул ей навстречу и под водой ухватил за ноги, разведя их в стороны. Почувствовав искусные пальцы в своем лоне, Долли застонала, муж вынырнул и, обняв ее одной рукой за талию, другой продолжал ласкать под водой.

— Как тебе купание в утренней заре, дорогая, нравится? — хрипло спросил он, и Долли безошибочно почувствовала, что огонь страсти загорелся в крови ее мужа.

Как от свечи, поднесенной к лучине, она тоже вспыхнула от этого огня и прижалась к твердой груди герцога.

— Мне очень нравится, но еще больше я хочу выйти на берег, чтобы ты взял меня на зеленой траве под этим розовым небом, — шепнула она и сама прижалась губами к его губам.

Обнимая ее, Чарльз поплыл к берегу, а когда смог уже достать до дна, поднял жену на руки и донес до маленькой полянки, окруженной с трех сторон плакучими ивами, где они раздевались. Герцог расстелил свою куртку на траве и уложил на нее Долли. Лежа рядом, он целовал ее грудь, перекатывая языком и покусывая нежные соски, потом проложил дорожку из горячих поцелуев по ее животу, спускаясь все ниже, а когда он раздвинул ноги жены и нежно лизнул теплую впадинку лона, Долли закричала от наслаждения.

— Пожалуйста, — молила она мужа, — иди ко мне, я так хочу тебя.

Этот хриплый от страсти голос звучал музыкой в ушах Чарльза. Он лег сверху и вошел в шелковистую глубину тела жены, она блаженно вздохнула и, подхватив древний как мир ритм, начала прижиматься к мужу. Огненный бутон страсти, зародившись внутри нее, начал разрастаться, мощной спиралью поднимая Долли к высотам наслаждения. Каждая клеточка ее тела звенела, вибрируя, пока это напряжение не рассыпалось сверкающими звездами, неся с собой упоительное блаженство. Как сквозь сон, она услышала низкий стон Чарльза, взлетевшего следом за ней к вершинам наслаждения.

Ослабевшая от ласк, она позволила мужу одеть себя и подсадить на коня.

— Ты больше не боишься озера? — тихо спросил он, покачиваясь в седле рядом женой, — ведь мы сейчас были здесь очень счастливы.

— Нет, глядя на него, я теперь буду вспоминать это наше купание в утренней заре, — задумчиво сказала Долли, — спасибо тебе, ты так заботишься обо мне.

— Я люблю тебя, и это приносит мне радость, — признался герцог. Он наклонился с седла и, обняв жену за талию, рывком пересадил на своего коня.

Долли прижалась головой к плечу мужа и закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы это счастливое утро никогда не кончалось.

Лондон встретил одиннадцатую герцогиню Гленорг восторгом и обожанием. После приема, данного для русского императора и принца-регента, стало хорошим тоном восхищаться «русской красавицей», те места, где бывала Долли, сразу становились модными, а все светские хозяйки хотели заполучить на свои балы и приемы новую звезду лондонского света.

Стопки приглашений, которые приносили в дом, становились все толще, а виновница светского переполоха — всё грустнее. Долли тяготилась своим успехом и многочисленными светскими обязанностями, легшими на ее плечи. Большинство русских уехали вместе с императором Александром на конгресс в Вену, теперь рядом с молодой герцогиней не было ни Кати, ни графини Ливен, надежно опекавших ее на первых порах, и на светских мероприятиях, где все так восхищались ею, Долли чувствовала себя чужой и одинокой. Только стоя рядом с мужем или танцуя с ним, она успокаивалась и расцветала, но светская жизнь утомляла молодую женщину, и ей все меньше хотелось выходить из дома.

Спустя месяц после возвращения в Лондон, собираясь на бал, она решилась, наконец, поговорить с Чарльзом. Сегодня они были приглашены в Карлтон-хауз; принц-регент лично давал бал в честь помолвки своей единственной дочери принцессы Шарлотты, выбравшей себе в мужья красавца-принца Саксен-Кобургского, приехавшего в Англию вместе с русским императором. Долли впервые надела новое парадное платье, сшитое в мастерской Луизы. Легкий газ цвета сливок был полностью расшит золотистыми звездочками, на лифе и у талии они были совсем редкими, а чем ниже, тем их становилось всё больше, и на подоле узор был совсем плотным, образуя широкую кайму. Атласный чехол, одного цвета с шифоном, великолепно держал силуэт платья, низко открывая высокую грудь молодой герцогини.