Дочери Рима

В голосе Лоллии слышались резкие нотки. Однако прежде чем Корнелия успела вставить хотя бы слово, она торопливо заговорила дальше.

— Кстати, ты слышала новый эдикт Вителлия? В нем ни слова о том, как нам выбраться из финансовой ямы, в которую мы угодили. Зато император счел нужным запретить патрицианским юношам самим управлять колесницами в Большом цирке. Это просто курам на смех! Однако…

Неожиданно Лоллия разрыдалась. Корнелия обняла ее за плечи и прижала ее голову к своему плечу.

Еще несколько месяцев назад мы с ней вечно ругались. Я обвиняла ее в том, что она плохая, беззаботная мать, и вот теперь она рыдает на моем плече, словно маленькая девочка.

Лоллия плакала долго. В горле Корнелии тоже застрял комок.

— О боги! — наконец Лоллия выпрямилась и вытерла мокрые от слез щеки. — Терпеть не могу лить слезы. Потому что какая от них польза? К тому же я не из тех женщин, которым слезы к лицу. Некоторым они придают очарование. Я же превращаюсь в страшилище с опухшими глазами. Так что какой от них толк?

— Верно, никакого, — согласилась Корнелия.

Лоллия сделала долгий, надрывный вздох и бросила взгляд на дверь, в которой скрылся золотоволосый раб по имени Тракс. Корнелия рассматривала собственные ноги, которые по-прежнему были опущены в фонтан и казались позеленевшими и сморщенными. По идее, она должна была прийти в ужас. Впрочем, смотря из-за чего. То, что Лоллия спала с рабом, в этом не было ничего из ряда вон выходящего. Иное дело, что она явно была в него влюблена. И тем не менее если Корнелия и была этим потрясена, то это потрясение по пути сюда растеряло остроту и силу, как будто докатилось до нее под водой, в которую сейчас были опущены ее ноги.

— У меня у самой связь с одним солдатом, — неожиданно для себя самой призналась она.

Глаза Лоллии вылезли на лоб.

— Корнелия!

— Только никому не говори. Ни единого слова.

— За кого ты меня принимаешь? — похоже, к Лоллии вернулось ее прежнее «я». — А кто он?

— Никто.

— Не хочешь говорить?

Корнелия отрицательно покачала головой.

— Не хочу подвергать его опасности. И не спрашивай, почему.

— Как тебе будет угодно, — Лоллия вновь потерла глаза. — По крайней мере я надеюсь, ты им довольна.

Корнелия невольно улыбнулась.

— Похоже, что да. Что ж, я за тебя рада, дорогая. Мне казалось, что я уже не доживу до такого дня. Ну, кто бы мог подумать!

— Мы все в этом году потеряли голову, — Корнелия задумчиво провела пальцем по воде. — Сначала ты, потом я, и вот теперь, если верить дяде Парису, Диана тайком бегает на свидания к какому-то колесничему.

— Просто мы для мужчин легкие трофеи, все мы, — Лоллия пожала плечами. — Так почему бы нам самим не заняться тем же самым?

— Твоя логика хромает, — вздохнула Корнелия. — Но я слишком устала, чтобы точно сказать, почему.

— Еще бы тебе не быть усталой, моя дорога! Последнее время ты совсем не спишь, и на то есть причина. Кстати, об этом твоем солдате. Он бы не мог на пару деньков уехать?

— Что?

— Если он уедет, у тебя появится предлог самой на пару дней улизнуть из города. Отдохните вдвоем, как следует, насладитесь друг другом. — Лоллия встала и отряхнула руки. — Диане не составляет большого труда видеться со своим возлюбленным, кем бы он там ни был. Дядя Парис ничего не заметит, даже если она приведет его в себе в опочивальню вместе с лошадьми и колесницей. А вот тебе явно приходится несладко. Всякий раз, уходя из дома или возвращаясь, ты рискуешь нарваться на Туллию. А у нее зоркий глаз! Так что, если можешь, устрой себе небольшой праздник.

— И как я это сделаю?

— Я что-нибудь придумаю. Хотя, как я вижу, ты научилась тихо делать свои дела. — С этими словами Лоллия заставила кузину подняться. — Да-да, небольшой праздник. Чтобы было о чем вспомнить, когда весь мир провалится в тартарары.

— А он туда провалится?

— О, моя дорогая, с ним это постоянно происходит, — в глазах Лоллии Корнелия разглядела печаль, как будто за веселым блеском лились невидимые миру слезу.

И в порыве сочувствия она обняла сестру.

— Скажи мне, Лоллия, почему мы не такие благоразумные, как Марцелла?

— Не знаю, но я рада, — неожиданно Лоллия отстранилась от сестры с лукавой усмешкой. — Потому что теперь, моя дорогая праведница, у меня есть, чем ответить тебе, когда ты попробуешь учить меня жить. Кстати, ты заметила, что до сих пор стоишь в моем фонтане?

— Прекрати, ты ведь знаешь, что я не могу…

— Это ты прекрати, я всего лишь…

— Я не могу… — Марцелла оттолкнула руку Домициана прежде, чем та скользнула вверх по ее бедру. — Ну почему ты осложняешь мне жизнь?

— Я? Тебе? — он зарылся лицом ей в шею. — Не смеши меня!

— Я супруга Люция Акция Ламии…

— Если ли! — ощетинился Домициан. — Он сейчас на Крите. Тебе ничего не стоит с ним развестись!

— Моя семья не разрешает мне это сделать. И пока я не заручусь согласием родных, я замужняя римская матрона. Я не куртизанка, которую можно поиметь прямо в носилках.

Марцелла отстранилась от него и, одернув подол платья, принялась поправлять прическу. Впрочем, Домициан успел на мгновение заметить белую кожу бедра и со стоном повалился спиной на подушки. Паланкин слегка качнулся — это носильщики свернули за угол.

— В один прекрасный день, — произнес он, глядя на нее непроницаемым взглядом, — ты будешь моей. И только моей.

— Возможно, — улыбнулась Марцелла. — А до тех пор? Вообще-то, мне казалось, что мы с тобой собрались поговорить об армии.

Мезийские легионы уже входили в Италию, и даже Виталлий не мог делать вид, будто ничего не происходит. Ему наконец удалось наспех собрать и бросить на север армию.

— Легионы Вителлия сейчас в Хостилии, — произнес Домициан. — Там они окопались и теперь ведут переговоры. Переговоры! Готов поспорить, что на самом деле они готовы перейти на сторону Веспасиана.

— И перейдут, вот увидишь, что перейдут. Разве твой драгоценный Несс не говорил тебе, что все будет хорошо?

— Я поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами, — Домициан сложил руки на крепкой груди и принялся барабанить пальцами по подушкам. — А как насчет Фабия Валента? Он до сих пор верен Вителлию.

— Он до сих пор в постели. Выздоравливает после отравления.

После того как отведал на пиру блюдо из красной кефали. Убить его оно не убило, зато на несколько дней уложило в постель. Так что теперь легионами Вителлия на севере командовал кто-то другой.

— Отравление? Ничего удивительного, — вздохнула Лоллия, когда ее спросили о состоянии здоровья супруга. — Любой может отравиться, пытаясь на пиру угнаться за Вителлием. — К сожалению, ему не настолько плохо, чтобы он не требовал моего постоянного присутствия в его постели. Да, что-то мне не везет в последние дни.

Потому что везение в эти дни целиком на моей стороне, подумала Марцелла. Пока Фабий приходит в себя после съеденной рыбы, армию Вителлия на север ведет… Цецина Алиен.

Да, замысел сработал на славу, подумала Марцелла. Жаль только, что она не может присоединиться к Алиену и его армии. Всего несколько месяцев назад ей посчастливилось оказаться в Бедриакуме и собственными глазами увидеть гибель Отона. Увы, на этот раз такой возможности у нее не было. Впрочем, и в Риме происходят увлекательные события.

— Что-то я не заметил, чтобы ты была уверена в Алиене, — произнес Домициан после короткой паузы. Марцелла уловила в его голосе обвиняющие нотки. — Он ведь ни разу не сказал, что перейдет на сторону моего отца.

— Может, и не сказал, — ответила Марцелла. — Но ведь армия остановилась и не движется с места. Разве не так?

— Но если он готов перейти на сторону Веспасиана, зачем ему понадобились переговоры?

— Потому что, до того, как перейти, он должен убедиться в прочности своего положения, — Марцелла провела пальцем по запястью Домициана. — Доверься мне. Вот увидишь, он перейдет. Разве мы не должны быть благодарны Фортуне, что именно он, а не Фабий, командует армией. Если твой отец когда-нибудь облачится в пурпурную тогу, он сможет благодарить за это несвежую рыбу, поданную на пиру.