Алая мантия

– Нет, не будет! Я его ненавижу!

– Тоже неплохо. Сначала ты будешь его ненавидеть, а годика через два поймешь, что ни один мужчина в мире не может сравниться с Петроком. Что касается этого юного паписта из Харди-Холла… Разве ты не знаешь, что только что разоблачили папистов, которые замышляли убить королеву?

– Знаю, – ответила она. – Их выдал Гиффорд. Капитан снова расхохотался. Его лицо побагровело от смеха, а потом сморщилось от боли. Он прижал руку к раненому боку.

– У нас есть достаточно шпионов в их среде. Как тебе это нравится? Шпион, замаскированный под иезуитского священника! Ловко придумано.

– Они опять начнут обыскивать дома?

– Уже начали. Они вытащат из тайников всех попов. Тюрьмы в Лондоне кишат ими. Чума на них всех! Нет, девочка, держись подальше от католиков. Повернись спиной к этому мальчишке и посмотри на настоящего мужчину.

– Капитан, я ни за что не выйду замуж за Петрока.

Но он опять рассмеялся, не желая принимать ее слова всерьез.

Во всем доме ощущалось напряжение. Пилар знала, что с прежней жизнью покончено навсегда. Присутствие капитана чувствовалось постоянно. Он проводил долгие часы в кресле на лужайке, задумчиво глядя на море. Временами его охватывал гнев, и тогда он мог запустить костылем в любого, кто его раздражал, а в меткости ему нельзя было отказать. Капитан был до волен, только когда Пилар находилась рядом, – тогда он разговаривал с ней о будущем и о кораблях, которые они будут снаряжать и отправлять в плавание. Капитан не уставал объяснять ей, как нужно делить добытые ценности: какая часть должна отойти королеве, какая капитану, а какая команде. Он рассказывал о своих приключениях, и Пилар воображала, будто она участвовала в них вместе с отцом.

Бесс и Говард никогда не приходили к ним, а в тех редких случаях, когда Пилар посещала Харди-Холл, ей приходилось делать это тайком, так как она знала, что если капитан узнает об этих визитах, то будет оскорблен до глубины души, даже если и не запретит их вовсе.

Весь мир казался переполненным заговорами. Новости об одном из них, который раскрыли в Лондоне, широко обсуждались в Девоне. Говорили, что это означает конец шотландской королевы – главные заговорщики уже понесли наказание, и Мария Стюарт будет следующей.

Капитан без устали поносил «шотландскую шлюху». Ему нравилось делать это в присутствии Исабельи – казалось, он наслаждается, видя, как она вздрагивает от страха.

«Жизнь скверно обошлась с ним, – думала Пилар, – поэтому он обижает других, чтобы им было так же плохо, как ему».

Она продолжала утешать капитана, так как его гнев вызывал в ней такую же жалость, как страх Говарда. Сидя рядом с отцом, Пилар просила его рассказать о своих подвигах на море, зная, что тем самым заставляет его переноситься в полное приключений прошлое и забывать о том, что он уже никогда не выйдет в море. Пилар походила характером на своего отца, поэтому она хорошо понимала его.

Тем не менее, Пилар знала, что когда-нибудь ей придется причинить отцу боль, так как она ни за что не выйдет замуж за Петрока и твердо решила стать женой Говарда.

Петрок постоянно торчал рядом с ней. Он знал, что Пилар его ненавидит, – она ясно дала ему это понять, но, казалось, не возражал против этого и не пытался ее умиротворить. Петрок не сомневался, что, когда вернется из очередного плавания, Пилар выйдет за него замуж. Такова была воля капитана, а если все на корабле безоговорочно ему повиновались, то наверняка следует ожидать того же и от его домочадцев.

Петрок не переставая наблюдал за Пилар. Это пугало ее и зарождало у нее в голове новые мысли. Она часто думала о том, как капитан силой увез из дома ее мать, Бьянку и Карментиту. Теперь она понимала, с какой целью он это сделал, и догадывалась, что Петрок Пеллеринг очень походит на ее отца, каким он был в молодости.

Пилар боялась выходить из дома в темноте – она страшилась наткнуться на Петрока, когда рядом не окажется никого, кто бы мог прийти ей на помощь.

Пилар спрашивала Бьянку, боялась ли она мужчин, когда скиталась с цыганским табором.

– Да, – ответила Бьянка, – я много раз испытывала перед ними страх.

– Ну и как же ты поступала?

Бьянка прищурила глаза.

– Следила за тем, чтобы меня не могли ни к чему принудить.

– Каким образом?

– Мы, цыганки, носили под юбками ножи – маленькие, но достаточно острые, чтобы пронзить сердце любому, кто нападет на нас. Такой нож называется faja. Когда я пришла в дом твоей матери, его забрали у меня. Я думала, что там он мне не понадобится. Но настал день, когда я снова стала нуждаться в ноже, а его у меня не оказалось.

– Ты оставила его в Испании?

– Да, но я нашла другой. Я взяла его в каюте капитана, когда мы плыли в Англию.

– Покажи его мне.

Бьянка повела ее в свою спальню рядом с комнатой Исабельи и показала ей нож.

– Обычно достаточно показать его. Мужчины не любят драться с женщинами.

Она вышла, оставив Пилар с ножом в руках.

Назавтра корабль должен был отплыть, и Петрок Пеллеринг вместе с ним. Пилар лежала в постели, уверяя себя, что рада этому. Когда перестанет ощущаться его назойливое присутствие в доме, к ней вернется смелость, и она скажет капитану, что собирается замуж за Говарда, потому что дала ему обещание. Она останется его малышкой, наблюдающей вместе с ним за возвращающимися кораблями, но будет и женой Говарда.

Пилар чувствовала себя готовой к выполнению этих трудных задач, как только Петрок выйдет в море.

Внезапно ее сердце испуганно забилось. Впоследствии Пилар не была уверена, услышала ли она скрип ступенек или просто ощутила приближение зла. Как бы то ни было, она встала с кровати и успела надеть халат, прежде чем Петрок Пеллеринг открыл дверь и остановился на пороге, глядя на нее.

Потом он закрыл дверь и улыбнулся.

– Вы! – крикнула Пилар. – Как вы осмелились прийти сюда? Убирайтесь немедленно!

– Как я могу убраться, когда только причалил? – осведомился он.

– Уходите! – Она задыхалась от бешенства. Пилар понимала, что не была застигнута врасплох.

Она ожидала его прихода.

Петрок все еще стоял у двери. Казалось, он наслаждается, видя ее взъерошенной и испуганной, и хочет подольше продлить эту сцену.

– Что вам нужно?

– Побыть с вами.

– Здесь?

– А вы знаете лучшее место?

– Уходите немедленно! Поймите раз и навсегда: я никогда не выйду за вас замуж!

– Вы обещали себя этому юному богомолу из Харди-Холла, – сказал Петрок, – и вам кажется, будто вы и в самом деле этого хотите.

– Мой брак вас не касается.

– Очень даже касается, так как это и мой брак.

– Этому не бывать. Я вас ненавижу каждую минуту.

– Выходит, вы постоянно обо мне думаете?

– Только с ненавистью.

– Предпочитаю, чтобы вы ненавидели меня, но не забыли.

– Я вас забыла. Я никогда о вас не думаю.

– Вы сами себе противоречите, моя дорогая Пиллер. Он шагнул к ней, и ее сердце подпрыгнуло до самого горла.

– Уходите… уходите… – Пилар хотела закричать, но обнаружила, что может говорить только шепотом. – Вы наглый пират…

– Сопротивляться пиратам – пустая трата времени, Пиллер. Они всегда берут то, что хотят, не важно, отдают им это добровольно или приходится за это драться.

– Капитан убьет вас.

– Капитан отлично все понимает.

Пилар схватила нож Бьянки, лежащий у ее постели. Теперь она знала, что ее величайший страх обернулся явью. Она воображала, что может произойти нечто подобное, и поэтому прихватила у Бьянки нож.

– Тогда я убью вас, – заявила Пилар.

Петрок посмотрел на нож, усмехнулся и раскинул руки.

– Можете ударить, – сказал он.

Пилар взмахнула дрожащей рукой, но Петрок ухватил ее за запястье, и нож упал на пол.

– Видите, Пиллер, это бесполезно, как я вам и говорил.

Он поднял ее на руки. Его лицо было совсем рядом, и Пилар увидела, как блестят его глаза и зубы.

– Неужели вы меня так ненавидите? – спросил Петрок.