Королева великого времени

Рома не обращает на меня внимания.

Наконец мама говорит:

— Ну, хватит. Идемте варить варенье.

Елена берет ведра. Мои руки покраснели от сока — будто в крови. Хотя я стараюсь не думать об этом, мне кажется, что это плохой знак. Елена бросает взгляд на мои руки и тут же догадывается, о чем я думаю.

— Идем, помоем у колодца.

Мы шагаем по дорожке вслед за мамой и малышами. У дома останавливается старый спортивный «форд» Алессандро. Из него выскакивает Ассунта и с криками бросается к нам:

— Мама! С папой случилось несчастье! Идем скорее!

Но мама застыла. Она не может пошевелиться.

Ассунта в отчаянии смотрит на меня. Мы берем маму за руки и усаживаем в машину. Девочки забираются сами. Алессандро нажимает на газ.

— Пожалуйста, пусть он будет жив, — молюсь я. — Господи, не дай моему папе умереть.

Алессандро останавливается у больницы в Истоне. Ассунта помогает маме выйти, и мы все бросаемся к двери. Мы не знаем, к кому можно обратиться, но Ассунта указывает на медсестру за стойкой. Мы подходим.

— Miу marito ha avuto un incidente, — говорит мама.

Мы с Еленой переглядываемся. Почему по-итальянски? Мама же прекрасно знает английский.

Я гляжу на медсестру. К ее халату прикреплена золотая табличка: «JI. Андерсон». Она оглядывает нас, и я вижу в ее глазах такое презрение, что мне становится стыдно.

— Мы собирали клубнику, — говорю я, чтобы объяснить наш вид. — Моего отца зовут Сальваторе Кастеллука. Он работал в шахте в Пен-Аргиле. Там вроде как случилась авария.

— Был взрыв. Сейчас ваш отец в отделении интенсивной терапии. Это все, что я вам могу сказать на данный момент. Я предупрежу доктора, что вы здесь.

Она собралась уходить.

— Мисс Андерсон!

Она обернулась и с удивлением посмотрела на меня.

— Пожалуйста, возьмите маму с собой. Ее зовут Селеста Кастеллука. Она очень хочет видеть папу. Пожалуйста.

Мама начинает плакать. От ее слез даже ледяное сердце медсестры оттаяло.

— Хорошо, следуйте за мной.

Мама и медсестра скрываются за дверью.

— Идемте, девочки, — говорю я сестрам.

Мы все, кроме Ассунты — она осталась с Алессандро, — входим в женский туалет. Елена поднимает Диану на раковину. Я сажаю рядом Рому. Мы открываем краны и, набрав в ладони воду, моем с мылом руки младших сестренок, потом вытираем им лица. Наконец умываемся и сами.

— Мы же не можем пойти к папе грязными, — говорит Елена девочкам. — А вы молодцы: вели себя хорошо. — Она по очереди их обнимает.

Елена берет Диану за руку, я беру Рому, мы выходим в приемную и садимся рядом с Ассунтой и Алессандро.

Вдруг двери распахиваются: Четти ведет свою мать под руку. Я подбегаю к ним, но миссис Риччи смотрит сквозь меня, ничего не замечая.

— Миссис Риччи! Это я, Нелла!

Я смотрю на Четти. Кажется, что ее лицо раскололось от плача на тысячи кусочков.

— Четти, что случилось?

Она только качает головой. Я понимаю — ее отец умер.

— Кто остался с детьми? — тихо спрашиваю я.

— Миссис... — мама Четти плачет, — миссис... миссис Спадони. Лавиния. Мы приехали на трамвае.

— Я отвезу вас всех домой. — У меня за плечом стоит Алессандро.

— Спасибо, — говорю я ему.

Впервые, с тех пор как он женился на моей сестре, я чувствую, что он действительно член нашей семьи. Он кладет руки на плечи Четти и ее матери, чтобы увести их.

— Идемте, — ласково говорит он.

Миссис Риччи тихо стонет.

— Идем, мама. — Четти крепко держит мать.

Я думаю о том, что, если Четти хоть на секунду ее отпустит, миссис Риччи упадет. Алессандро открывает для них дверь и помогает выйти.

Рома берет меня за руку:

— А наш папа тоже умрет?

— Главное — молись, — говорю я и целую ее в лоб.

Но сама я не могу молиться. Потому что не знаю, слышит ли меня Бог. Если Бог слышит наши молитвы, то почему он оставил семью Риччи? Они хорошие люди, я отлично знаю, насколько они хорошие.

— Мама! — Ассунта бросается к матери, появившейся в дверях. — Как он?

Елена помогает маме сесть.

— Он выздоровеет... — начинает она. Мы обнимаем ее, потом друг друга. — Но не скоро.

— А что случилось? — спрашиваю я.

— Папа, мистер Риччи и еще двое были в шахте... Рядом взорвался динамит. Мистер Риччи был ближе, чем отец. Отцу задело ногу.

— А двое других?

— С ними все в порядке. Папу ранило, когда он пытался спасти мистера Риччи. — Мама плачет.

— Мама... мистер Риччи... — Ассунта пытается рассказать маме, но та перебивает ее:

— Я знаю. Уже знаю. Не представляю, как они теперь будут. Столько детей...

Солнце поднимается из-за сарая и заливает желтым светом кукурузное поле. Я всегда любила лето, но в этом году оно выдалось трудным. Папа лежит в больнице, и нам приходится много работать. Не искупаешься в речке, не полазаешь по деревьям. Играть некогда — дел очень много.

Алессандро с Ассунтой переехали на ферму на то время, пока папа будет в больнице. Не знаю, что бы мы делали, если бы у Алессандро не было машины. Три раза в неделю он отвозит маму навестить отца.

Доктор сказал, что у папы раздроблена кость и ему придется ходить в гипсе, пока кость не срастется, а на это может потребоваться много месяцев. На ферме папа не сможет работать до следующей весны. А пока мы стараемся изо всех сил, и Алессандро нам помогает.

— Можно мы пойдем на речку? — спрашивает Рома.

— Такая жара! — Диана обмахивается.

— Идите, но ненадолго, — разрешаю я.

— Позови, когда пора домой, и мы придем! — кричит Рома, убегая вслед за Дианой к реке.

Я выхожу на крыльцо и слышу, как сигналит из своей машины Алессандро.

Он останавливается у ворот и выскакивает из машины.

— Нелла, у меня хорошая новость. Папу выписывают.

— Идем в дом, скажешь маме. — Я открываю ворота, и мы направляемся к крыльцу. — Спасибо, что помогаешь нам. Этим летом мы бы без тебя не справились.

— Вы же теперь моя семья, — улыбается он.

В эти выходные начинается недельное празднество в честь Богоматери. Его называют «Великое время», потому что это самый большой праздник в Розето. Будет карнавал, вдоль Гарибальди-авеню выставят палатки с итальянскими вкусностями, а напротив кафе «У Тони» — целый ряд со сладостями. В этом году впервые выберут королеву. Она возложит тиару на статую Святой Марии, которую затем понесут по улицам. Рядом будет идти священник, а за ним прихожане, читающие молитвы.

Глава четвертая

Первый вечер праздника просто чудесен. Огромная полная луна — кажется, что до нее можно дотянуться с чертова колеса. На темно-синем небе нет ни единого облачка.

Нью-йоркские оркестранты в красных шляпах с перьями начинают играть, и со всех сторон на церковную площадь собираются люди. Они стекаются сюда из переулков, с автостоянок, с трамвайных остановок.

— Сегодня торговля должна пойти хорошо, — говорю я Алессандро.

— Надеюсь, — улыбается он.

Мы рады, что можем хоть как-то отблагодарить Алессандро за все, что он сделал для нашей семьи. Ассунта сшила нам белые фартуки и вышила на них букву П, чтобы всем сразу было понятно: мы работаем на фирму «Паджано: сладости, орехи, сухофрукты». Наша палатка стоит в самом лучшем месте: как раз напротив входа в церковь.

Рядом с нами продают сандвичи с колбасой и перцем. Мы смотрим, как ребята жарят перец и лук в оливковом масле и переворачивают колбасу, пока она не станет золотисто-коричневой. Люди приезжают издалека, ради того чтобы поесть этих сандвичей.

— Королева! — Елена указывает на проходящую мимо симпатичную девушку со светлыми волосами, одетую в простое белое платье.

— Это Мигелина де Франко, — говорю я. — В этом году она окончила школу в Розето.

— Ты же знаешь, почему она стала королевой? — шепотом спрашивает Ассунта.

— Потому что самая красивая в Розето?