Куда ведет сердце

– Да, мы не знаем, насколько широко все это распространилось. Мы услышали об этом только потому, что к тебе обратилась директор приюта: а они в основном работают с Ист-Эндом.

– Верно, – кивнул Барнаби. – Итак, что ты об этом думаешь?

Стоукс устремил взор в пространство. Барнаби не мешал ему, прекрасно представляя, с какими проблемами приходится сталкиваться его другу.

Наконец на губах Стоукса заиграла легкая хищная улыбка.

– Как ты знаешь, обычно у нас нет шансов получить разрешение на расследование таких дел, как исчезновение четырех нищих мальчишек. Однако в каком бы качестве их и использовали, выглядит это неважно. Все это преступления, которые полиция не имеет права не замечать. Мне кажется, твои недавние успехи в преследовании злодеев из высших кругов помогут нам получить это дело. Мы можем представить его как возможность показать, что полиция заинтересована не только в преступлениях аристократов, но готова защитить невинных из низших слоев общества.

– Да, тем более что сейчас процент преступлений среди аристократов весьма низок. Так ты считаешь, что сможешь получить разрешение на расследование?

– Да. Я сумею сыграть на их предубеждениях. И их политике, – хмуро кивнул Стоукс.

– Я чем-то смогу помочь?

– Поговори с отцом, на случай если нам понадобится поддержка высшего руководства. Но в остальном… думаю, справлюсь.

– Прекрасно.

Барнаби сел прямее:

– Означает ли это, что ты в этом деле – вместе со мной?

Стоукс уныло глянул на гору бумаг, громоздившуюся у локтя.

– О да. Я определенно участвую в игре.

Барнаби, ухмыляясь, поднялся. Стоукс вскинул голову:

– Сегодня ясмогу поймать комиссара. И сообщу, как только что-то прояснится.

Он встал, Барнаби сжал его широкую ладонь.

– Оставляю тебя писать отчеты, – съязвил он и направился к двери. Но голос Стоукса остановил его:

– Вот еще что: неплохо бы потолковать с директором приюта и узнать, не было ли у мальчиков чего-то общего. Например: все они малы ростом или высоки, худы или крепыши. Из хороших семей или из отбросов общества. Это поможет нам понять, с какой целью их похитили.

– Хорошая мысль. Я спрошу.

Барнаби отсалютовал и скрылся за дверью.

Он обещал расспросить Пенелопу. Но совсем необязательно делать это сегодня. Она упоминала, что бывает в приюте только по утрам.

Барнаби остановился на ступенях полицейского управления и, сунув руки в карманы пальто, которое уже успел застегнуть, раздумывал, стоит ли поискать Пенелопу Эшфорд, чтобы получить необходимые ответы.

Потому что такая женщина, как она, сумеет ответить на вопросы Стоукса, не прибегая к записям.

Барнаби довольно улыбнулся, сбежал с крыльца и направился к Маунт-стрит. Расспросив прохожего, он нашел Калвертон-Хаус и взялся за дверной молоток. Дверь открыл величественный дворецкий. Барнаби чарующе улыбнулся:

– Мисс Эшфорд дома?

– Сожалею, сэр, но ее нет. Могу я осведомиться, кто ее спрашивает?

Может, стоит оставить записку? Но как отреагирует Пенелопа?

– Мистер Адэр, не так ли?

Он глянул на дворецкого, лицо которого оставалось абсолютно бесстрастным.

– Да.

– Мисс Эшфорд велела передать, на случай если вы заглянете, сэр, что она сопровождает леди Калвертон на прогулку. Они будут в парке в обычный час.

Барнаби едва заметно поморщился. Парк. В час, когда весь свет выезжает кататься. Именно то, чего он неизменно старался избегать.

– Весьма признателен.

Повернувшись, он спустился с крыльца, немного поколебался и направился на запад. К Гайд-парку.

Стоял ноябрь. Небо было затянуто серыми тучами, дул холодный ветер. Многие из тех, кто живет в богатстве и роскоши, удалились в загородные поместья. Остались те, кто каким-то образом связан с коридорами власти, поскольку парламентская сессия все еще длилась. Но скоро в Лондоне почти не останется людей из высшего общества. Даже теперь ряды экипажей, выстроившиеся вдоль Парк-лейн, заметно поредели.

Так что в парке будет присутствовать не слишком много вдов, матрон и милых молодых девушек, которые станут любопытствовать, почему это ему вдруг пришло в голову беседовать с Пенелопой Эшфорд.

Барнаби пересек улицу и, оказавшись в парке, зашагал прямо по газонам. Туда, где обычно собирались экипажи светских дам.

Его оценка посетителей парка оказалась не совсем верной. Сплетничающие матроны и хихикающие девицы, к счастью, отсутствовали, зато здесь оказалось немало остроглазых вдов и хозяек политических салонов. Благодаря известности отца и связям матери его узнавали сразу: он то и дело ловил заинтересованные взгляды.

Экипаж Калвертонов стоял в середине длинной линии карет, и, следовательно, Барнаби подошел к нему на глазах не менее чем половины присутствующих. Леди Калвертон оживленно беседовала с приятельницами. Пенелопа, сидевшая рядом, явно скучала.

Первой его увидела леди Калвертон и приветливо улыбнулась. Заметив его, Пенелопа выпрямилась и явно оживилась. Лицо ее просияло.

– Мистер Адэр! – воскликнула леди Калвертон, протягивая руку. Он коснулся ее губами.

– Леди Калвертон!

Глаза Пенелопы за очками в золотой оправе радостно блеснули. Он вежливо наклонил голову:

– Мисс Эшфорд!

Улыбнувшись, она обратилась к матери:

– Мистер Адэр помогает мне расследовать происхождение некоторых подопечных.

– Может, мисс Эшфорд, вам будет угодно немного прогуляться?

– Прекрасная мысль, – кивнула она. – Мама, я ненадолго отлучусь.

– Насколько я поняла, вы успели переговорить с инспектором Стоуксом. Что-нибудь узнали?

– Кроме того, что Стоукс намерен развлечься, занявшись расследованием этих исчезновений?

Он почти наслаждался ее потрясением.

– Вы убедили его заняться этим делом?!

– Не столько убедил, сколько привел веские доводы. Сам он был готов взяться за дело, но в полиции есть свои резоны. Для того чтобы получить разрешение заняться этим расследованием, ему необходимо одобрение комиссара.

Пенелопа кивнула и уставилась в пространство. На поддержку полиции она даже не рассчитывала. Какое счастье, что она обратилась к Барнаби Адэру, даже если ее взбунтовавшиеся чувства никак не хотят успокаиваться, когда он стоит рядом.

– Вы давно знаете Стоукса? Любопытно… сын графа и полицейский. Должно быть, вас свело какое-то важное событие. Или расследование?

Барнаби помедлил, словно вспоминая:

– И то, и другое. Он вел первое большое дело об убийстве в высшем свете. И прекрасно справился. Дело касалось расследования событий в Глоссап-Холле.

– Вы всегда работаете вместе по делам, касающимся преступлений в высшем свете?

– Обычно мы работаем вместе: так быстрее и надежнее. Но когда из Глоссап-Холла пришло известие, мы расследовали это долгое и трудное дело, касающееся членов высшего света, здесь, в Лондоне.

Она слышала о скандале, которым завершилось это расследование, и немедленно засыпала Барнаби вопросами, настолько точными и хорошо сформулированными, что он с готовностью отвечал, восхищенный столь ясной логикой собеседницы. Они и не заметили, как добрались до ворот парка. Она так отвлекла его своими расспросами, что он даже не успел объяснить, чего от нее хочет.

Покачав головой, он повернул обратно:

– Нам следует вернуться к вашей матушке.

– Она не станет возражать, – пожала плечами Пенелопа. – Знает, что мы обсуждаем серьезные проблемы.

В отличие от других светских дам. Но он промолчал и ускорил шаг.

– Так о чем хотел узнать Стоукс? – поинтересовалась Пенелопа.

– Ну, он спросил, нет ли у мальчиков каких-то общих черт.

Он не стал приводить примеры и молча ждал ее ответа. Она нахмурилась, но отвечать не спешила.

– Все они худые и стройные. Но здоровы и достаточно сильны, – выговорила она наконец. – Очень ловки и быстры. Но рост и возраст у них разные. Больше я ничего не могу вспомнить.

Настала его очередь хмуриться.

– Каким был самый высокий? – спросил он наконец. Она приставила ладонь к уху.