Надменный герцог

– Удивительная красавица, – заметил Дюваль, останавливаясь у портрета девушки.

Я тоже невольно залюбовалась лицом, изображенным на картине. В отличие от других портретов, оно дышало невинностью и искренностью.

– Кто это? – спросила я.

– Младшая сестра герцога, леди Каролина. Она умерла в семнадцать лет. Кажется, упала с лошади.

– Какой ужас!

Глаза у Каролины были почти такие же, как у ее брата, только больше и гораздо невиннее. Художнику удалось поймать их живое выражение.

Саймон Дюваль остановился у другого портрета.

– А вот и герцогиня, – сказал он. – Не жена герцога – он холост. Его мать. Возможно, вы увидите ее, хотя она живет в собственном, так называемом Вдовьем, доме. Она переехала туда по собственному желанию.

Я подметила и высокомерное выражение лица седовласой леди, и горделивую посадку головы, и плотно сжатые губы, и суровые глаза. Нетрудно догадаться, почему она раньше времени предпочла переехать во Вдовий дом. Дама с таким викторианским лицом вряд ли одобряет распутный образ жизни сына.

– Я ждал вас, мисс Пенроуз, – продолжал Дюваль, – чтобы сообщить расписание на завтра.

В девять мисс Уэйт забирает Пенелопу на обычные уроки, а ваши начнутся после перерыва, в одиннадцать часов. Герцог интересовался вашей методикой обучения.

– У меня нет жесткой методики. Я буду учить Пенелопу в ходе разговоров, как училась я сама. Грамматика и словосложение придут позже, когда она овладеет азами языка. Если герцог не одобряет мои методы, пусть сообщит мне об этом лично или через вас.

– Не сомневаюсь, герцог пожелает изложить вам свои соображения лично, – улыбнулся Дюваль.

Проснувшись на следующее утро, я услышала под окном цокот копыт и, выглянув, увидела во дворе лошадей, хотя час был ранний. Около дюжины гостей герцога собрались на утреннюю верховую прогулку. Леди Хит скакала рядом с герцогом, ее красивое лицо сияло.

В половине девятого мрачная, как всегда, Алиса принесла мне завтрак. Поев, я вышла прогуляться в парк. Увидев, что всадники возвращаются, я быстро свернула в противоположном направлении. Гуляла я больше часа, наслаждаясь свежим мартовским воздухом. Со времени моего приезда все шло хорошо, если не считать инцидента на крыше. Я пережила собеседование с герцогом и подружилась с Саймоном Дювалем.

Точно в одиннадцать гувернантка Пенелопы робко постучалась ко мне в дверь и представилась.

Мод Уэйт оказалась бесцветной и довольно неряшливой с виду особой. Ее прямые волосы были скручены на затылке в пучок, из которого выбивались сальные пряди. Глазки под очками в стальной оправе часто-часто моргали, руки комкали и дергали носовой платок. Через две минуты мне захотелось отнять у нее грязную тряпку и сжечь ее. А еще у меня возникло странное желание схватить ее за плечи и как следует потрясти.

В мою комнату она протиснулась как-то бочком.

– Мисс Пенроуз? – проблеяла она. – Я Мод Уэйт, гувернантка милой Пенелопы.

Я поняла, что «милая Пенелопа» уже давно вытирает ноги о свою гувернантку.

Я предложила гостье стул, но она покачала головой:

– Мне пора возвращаться…

– Сейчас только одиннадцать. Ведь ваши уроки закончены?

– Да, но после уроков я пью в классе чай, а милая Пенелопа – молоко…

– Пенелопа может обойтись и без вас, а если чай остынет, попросите принести свежий.

– О, как можно! Миссис Гарни ни за что не позволит!

– Откуда вы знаете, раз никогда не просили?

– Но… так просто нельзя, и все. И потом, мы с милой Пенелопой всегда перекусываем вместе.

– Она не обидится, если один раз попьет молоко одна. Прошу вас, садитесь. Не кажется ли вам, что нам нужно познакомиться?

Она села на самый краешек стула, кивнула и нерешительно улыбнулась. Потом снова вынула платок и, комкая его в руках, заискивающе сказала:

– Вообще-то, милая мисс Пенроуз, за этим я к вам и пришла. Я даже осмелилась закончить урок алгебры на две минуты раньше! Я надеялась… то есть мне хотелось поговорить с вами с глазу на глаз. – Она запнулась. – Так как мы с вами обе… отвечаем за маленькую Пенелопу, я думала, вам захочется кое о чем меня расспросить…

– О чем, например?

– Ну… не знаю… какая она… как себя ведет…

– Мисс Уэйт, я уже испытала на себе и ее поведение, и ее манеры, однако спасибо, что вы проявили обо мне заботу.

Глаза за стеклами очков удивленно моргнули.

– Так вы… видели ее?!

– Сразу по прибытии. Она нанесла мне визит.

– Ах, несносная, несносная девчонка! Мистер Дюваль… секретарь герцога, передал ей, чтобы она не беспокоила вас до сегодняшнего утра. Я сделаю ей выговор за то, что она ослушалась!

Немного же выйдет толку из твоего выговора, подумала я.

– Зачем беспокоиться? – возразила я. – Пусть с нею побеседует ее опекун.

– Кто – герцог?! О нет! У меня есть распоряжения на сей счет.

– Но они касаются только ваших личных обязанностей, правда?

Она слабо вздохнула, склонилась вперед и прошептала:

– Должна признаться, мисс Пенроуз: я рада, что вы разделите со мной ответственность за девочку. С ней трудно, хотя она… мм… очень мила…

– Неужели?

– Ну конечно! Она же воспитанница герцога!

Я не понимала, какое это имеет отношение к делу, но промолчала. Ее готовность пресмыкаться перед знатным хозяином начинала действовать мне на нервы.

– Тогда почему вы радуетесь, что я разделю с вами ответственность?

– С ней… непросто. Милая Пенелопа вступила в сложный возраст…

– По-моему, девочка была сложной в любом возрасте.

– Откуда вы знаете?! – ахнула мисс Уэйт.

– Я уже вам говорила: мы с ней виделись.

Сложив письмо для тети Агаты, которое я только что закончила, я сунула листок в конверт, надписала адрес и предложила:

– Пойдемте к ней! Мне не хочется вас задерживать. Проводите меня в класс, оставьте наедине с мисс Пенелопой и забудьте о ней.

– Что вы, как можно? Мне нужно проверить ее утренние тетради, и потом… я всегда так волнуюсь за нее!

Видимо, Мод Уэйт устала от череды бесконечно сменяющих друг друга француженок и от девочки, которой требовалась твердая рука. В то же время она страшно боялась потерять место.

– Вы слишком много беспокоитесь, – заметила я, и гувернантка нервно хихикнула.

– У меня, – заявила она, – очень развито чувство ответственности.

Ее ответ вызвал у меня еще большее раздражение. В бедняжке вовсе не чувствовалось никакой ответственности, лишь беспокойство да страх.

Выйдя из комнаты, я механически свернула вправо, но мисс Уэйт схватила меня под руку и воскликнула:

– Что вы, мисс Пенроуз! Этот коридор ведет в главное крыло замка. Нам туда нельзя!

Словно перепуганный кролик, она поспешно засеменила к боковой лестнице. Пожав плечами, я последовала за ней. Было всего пять минут двенадцатого – целых десять минут до первого урока с Пенелопой.

– Времени еще много, – заметила я, но мисс Уэйт, нервно оглянувшись через плечо, проговорила:

– Вы ведь не хотите опоздать в самый первый день!

– Если нужно, я наверстаю время.

– Не получится, мисс Пенроуз! Милочка Пенелопа взбунтуется.

– Пусть только попробует.

– Боюсь, – хихикнула она, – вы не знаете мисс Пенелопу. Хотя она славная девочка, у нее сильный характер.

– У меня тоже.

Мы шли по коридору, ведущему в классную комнату.

– Я живу здесь, – заметила мисс Уэйт, – и обычно учительницы французского языка селились в соседней со мной комнате. Вам оказали большую честь, предоставив отдельные апартаменты. Конечно, у вас большие связи…

Если бы мисс Уэйт прямо спросила, как я получила место и кто мои родственники, она бы мне понравилась больше, но ее уклончивость внушала отвращение. Поскольку я не ответила, она бросила на меня испуганный взгляд, поняв, что допустила оплошность, и заспешила вперед. Наконец, она открыла дверь и с наигранной веселостью произнесла:

– Вот и милая мисс Пенроуз, Пенелопа! Я уверена, тебе понравятся ее уроки.