Дитя Феникса. Часть 1

– Я не знаю. – Элейн пожала плечами. – Я подозревала что она жила здесь. Она, наверное, любит это место. Иногда вижу ее на стенах вместе с каменщиками. – Она хихикнула. – Если бы они могли ее видеть, то от страха попадали бы со стен.

– Но она тебя не пугает? – Ронвен пристально смотрела на новую высокую стену.

– О нет. Я думаю, я ей нравлюсь.

– Откуда ты знаешь? – Если это была мать Реджинальда, это привидение замка Хэй, женщина, зверски убитая королем Джоном, стала бы она любить девочку, в жилах которой текла ненавистная королевская кровь?

Ронвен содрогнулась.

– Я просто думаю, – продолжала Элейн, – что, если бы я не нравилась ей, она бы не позволила мне себя видеть, правда? – Она наклонилась и потянула Ронвен за руку. – Пойдемте в дом. Я должна переодеться до того, как мы сядем ужинать, я умираю с голоду!

Невинные слова принцессы эхом отозвались в дворике замка. Ронвен побледнела. Незаметно от Элейн она начертила в воздухе знак, отгоняющий дьявола, и послала его в темноту.

– Она не знает, – нервно шептала Ронвен. – Пожалуйста, прости ее. Она не знает, как ты умерла.

Не успели они войти в дом, как их остановил дикий вопль, раздавшийся из-под навеса кузницы. Человек из замка Гвинед тянул слугу из замка Хэй за нос, в темноте сверкнуло лезвие и в один миг дюжина мужчин сошлись в яростной драке на скользкой дороге.

Ронвен схватила Элейн за руку и быстро втолкнула ее.

– Скорее в дом, – сказала она. – Здесь будет кровопролитие, и сэр Уильям их не остановит.

– Почему они так друг друга ненавидят? – Элейн пыталась сопротивляться, желая понаблюдать за борьбой.

– Они жители из разных миров, малышка. Вот почему, – Ронвен сжала губы. Ее симпатия была на стороне мужчин замка. Если бы она могла только быть с ними, то выцарапала бы глаза этим ненавистным англичанам.

Они остановились в сравнительно безопасном месте возле стены, чтобы понаблюдать за дерущимися. Элейн посмотрела на няню:

– Вы ведь не хотите, чтобы Даффид женился на Изабелле, не правда ли?

– Мне все равно, что делает Даффид, – она прищурила глаза. – Так как он еще не назначен преемником вашего отца. Это имение но праву принадлежит старшему сыну – и не важно, как именно ваш отец женился на его матери, по английским или не по английским законам. Граффид должен стать его преемником и жениться на уэльской принцессе. Я только хочу, чтобы Ераффид и Даффид не ссорились все время, – сказала со вздохом Элейн.

– Это ошибка твоего отца. Он должен был настоять на своем и объявить старшего сына своим преемником. Если Даффид становится папиным преемником вместо Ераффида, то Изабелла в один прекрасный день станет принцессой Аберфрау, – сказала Элейн глубокомысленно. – Надеюсь, что она не возгордится после этого. – Она быстро подавила в себе предательскую мысль. – Но это даже было бы хорошо – она бы переехала жить в Абер, и тогда я бы видела ее каждый день.

Ронвен помрачнела. Элейн забыла – как, собственно, забывала постоянно – о своем собственном браке с графом Хантингтоном, шотландским принцем, который однажды станет графом Честером, могущественным и знатнейшим графом Англии. И правда заключалась в том, что она не будет жить в замке Абер вечно. Конечно, сейчас это ничего не значило для Элейн. В свою очередь, Ронвен предпочитала не думать об этом. По крайней мере, осталось еще четыре года до того, как Элейн будет передана своему мужу. А это огромный срок – за четыре года может случиться все что угодно. Она взяла руку Элейн.

– Посмотри, они дерутся теперь возле конюшни. Мы должны зайти внутрь. Если мы пройдем садами, то не встретимся с ними. – И она с силой потянула Элейн за руку от двери вокруг башни к южной стороне замка.

Солнце, посылая длинные тени от стен по земле, садилось позади далекого пика, названного в честь принца Артура «Маяк Артура» – это был самый огромный из больших пиков. В зарослях небольшого сада было почти темно. Элейн наклонилась и сорвала двумя пальцами тяжелую золотистую головку одуванчика.

– Когда мы поедем домой, Ронвен? – спросила она.

– Очень скоро, малышка. Разве тебе здесь не нравится? – Оказавшись в этом тихом месте вдали от дерущихся людей, Ронвен орлиным взором быстро осмотрелась вокруг; она дрожала всем телом. Была ли она здесь – эта невидимая дама, которую Элейн всегда видела так ясно, женщина, которая разбила эти прекрасные сады много лет назад? Ронвен мельком взглянула на девочку. Ребенок, без сомнения, был очень впечатлительным, однако видела ли Элейн что-нибудь на самом деле или же это была игра ее воображения?

С самого рождения Элейн Ронвен наблюдала за девочкой, ища признаки ее сверхъестественности. Иногда ей казалось, что она видела их, а иногда она сомневалась в этом.

– Мне нравится быть здесь с Изабеллой, – продолжала Элейн мечтательно, – но я скучаю по морю. И что-то есть здесь такое, что мне не нравится. – Она насупилась, касаясь шеи пушистой головкой одуванчика. – Иногда я странно чувствую себя. Порой у меня возникает ощущение, как будто я наблюдаю изнутри за миром, частью которого я не являюсь. – Она улыбнулась, но с каким-то беспокойством на лице. – Ты знаешь, о чем я говорю?

Ронвен недолго, но задумчиво смотрела на свою подопечную, а затем сказала, но отнюдь не то, что хотела услышать Элейн:

– Вы всегда поздно ложитесь спать, юная леди.

Элейн рассмеялась, отбросив цветок в сторону. Если раньше она думала и дальше доверять Ронвен, то теперь передумала. Странные ощущения тревожили душу Элейн. Они вставляли ее чувствовать себя обособленно и не подпускать к себе никого, как будто она ждала чего-то, что никогда не произойдет. Это делало ее более неспокойной и наполняло ее душу тревогой. О своих страхах она упоминала в разговоре с Изабеллой, но та только смеялась над ней. С тех пор Элейн уже больше никогда не заговаривала с ней об этом.

Элейн перешла в тень под стеной, где было уже темно. Она посмотрела назад через арку на внутренний дворик замка, где по булыжникам все еще бегали солнечные зайчики. Теперь все вернулось обратно. Она могла слышать крики людей, дерущихся довольно далеко отсюда; она могла видеть Ронвен, стоявшую возле нее в своем ярком синем платье, очень ярком по сравнению с серыми камнями стены. Сейчас она слышала все звуки настолько отчетливо, что некоторые из них были даже болезненными для слуха: шелест крыльев малиновки, вспорхнувшей из-под ног Ронвен, шелест засохших листьев, шум капель дождя, падающих с высокого карниза башни. Элейн смотрела то в одну, то в другую сторону, стараясь определить, с какой стороны исходит шум, и вдруг почувствовала, что сердце ее сжалось от страха. Языки пламени вырывались из окна в стене башни, того окна, на котором прошлой ночью в полной темноте сидели они с Изабеллой. Несколько секунд она не могла поверить своим глазам. Затем Элейн увидела дым, выбивающийся из-под поврежденной в 1некоторых местах крыши.

– Ронвен! Смотри! Пожар!

Насмерть перепугавшись, она показала пальцем. Повсюду метались люди, пламя распространялось там, куда падал ее взгляд. Старая часть замка была охвачена огнем. Элейн слышала ржание запертых лошадей.

– Боже праведный! – Элейн зажала уши руками. – Почему они ничего не делают, Ронвен? Лошади! Боже праведный, спаси лошадей! Непобедимый! Где сэр Уильям?

Пламя пробиралось по стенам, продвигаясь по деревянным галереям сквозь сводчатый проход к крыше главного дома.

– Ронвен, ну сделай же что-нибудь! Где Изабелла и остальные? Ронвен! – Элейн стояла как вкопанная, стараясь справиться с потрясением.

Элейн почувствовала, как Ронвен обняла ее, не давая ей метаться, и потащила прочь от места, где они стояли. Ее нос и рот были полны едкого дыма, из глаз текли слезы.

– Помоги им. Мы должны помочь им!

– Элейн, послушайте меня!

Девочка не осознавала, что Ронвен сильно трясла ее за плечи.

– Элейн! Нет никакого пожара! – Ронвен слегка хлопнула ее по щеке.

Шок вскоре прошел. Дрожа от ярости, Элейн осмотрелась. Никакого пожара не было, был лишь весенний вечер, такой же, как остальные вечера. Дрозд все еще сидел на ветке возле башни и насвистывал одну из своих проникновенных песен.