Дракон и жемчужина

Мужчины не проронили ни слова, и девушка продолжала:

— Наместник много путешествовал по миру и не раз бывал в Англии. Он, несомненно, заметит английские манеры, английские обороты речи и другие мелочи, которые, возможно, ускользнули бы от взгляда любого менее сведущего человека.

— Я это прекрасно понимаю, — спокойно возразил Цзэнь-Вэнь. — Вот поэтому-то наш долг, мой и твой, дочь моя, — предупредить возможные ошибки нашего гостя. Мы должны обеспечить успех миссии майора Стэнтона Вэра.

И вновь майор заметил, какой неприязненный взгляд бросила на него девушка.

Никогда еще не приходилось ему встречать глаза столь прекрасные и столь откровенно неприветливые. Они были темными и светились таким светом, который делал их непохожими на глаза.

Волосы девушки были иссиня-черного цвета, цвета воронова крыла, что составляет главную красоту маньчжурок. Порой казалось, что от них исходит голубоватое свечение, и от этого облик девушки казался неземным, а прозрачная белизна кожи дополняла впечатление легкости, почти нереальности всего ее существа.

Для маньчжурки она была невысокого роста, но по сравнению с миниатюрными китаянками казалась бы довольно рослой.

Маньчжурские женщины скакали верхом наравне с мужчинами и пасли стада в суровых северных горах. Они всегда отличались высоким ростом, силой и независимым характером.

Королевская семья Маньчжурии произошла от великих северных императоров. Те, в чьих жилах текла королевская кровь, считались самыми культурными и образованными людьми Востока.

После двух веков колонизации Китая маньчжуры сами были покорены. Выносливые, упорные лучники, охотники и воины нс смогли противостоять китайской мудрости и конфуцианскому пацифизму. Но в них по-прежнему жил их гордый дух.

Глядя на Цзывану, Стэнтон Вэр не переставал удивляться, какой диковинный результат дает смешение кровей: девушка казалась такой изысканной, что больше походила не на человеческое существо, а на почти прозрачную фарфоровую вазу.

Ему казалось, что за внешней красотой скрывалась душевная прелесть, которую он ощущал каждым своим нервом.

— Вы знаете, о благородный, что из любви к вам я выполню все, что вы прикажете, но с трудом верится, что этот иностранец может оказаться спасителем великого Китая, — сказала девушка, обращаясь к Цзэнь-Вэню.

— Нет, дитя мое, — негромко возразил тот, — если уж он не справится с этой задачей, значит, нам не на кого больше рассчитывать.

— Я польщен и признателен вам за такое доверие, — вмешался в разговор Стэнтон Вэр, — но позвольте мне поддержать просьбу юной леди. Я предпочел бы отправиться к Ли Хун-Чжану один.

— Сын мой, вам не вполне известны обычаи страны, в которой вы находитесь. Покажется очень странным, что мандарин, за которого вам придется себя выдавать, молодой, мужественный, полный сил и энергии, отправляется в столь далекое путешествие в одиночестве. В Китае такому человеку положено возить с собой наложницу. А я не могу доверить эту роль ни одной женщине, кроме Цзываны.

— Наложницу? — изумленно воскликнул он. — Мне это и в голову не приходило! — Но он не мог не согласиться, что именно этого должны были ожидать от него и сам Ли Хун-Чжан, и особенно принц Дуань.

Стэнтон задумался, пытаясь найти замену строптивой красавице. Но вынужден был признать, что ни одна из девушек Дома тысячи радостей, которую подобрала бы ему опытная в подобных делах Бесконечный Восторг, не годилась для столь важной и опасной миссии. Да, тут была нужна незаурядная личность, сочетающая женственность, даже беспомощность, с внутренней, искусно скрываемой силой, твердостью духа и остротой ума.

Кроме того, никому он не был вправе открыть, что на самом деле он и не китаец, и не маньчжур, а англичанин.

Словно разгадав мысли гостя, Цзэнь-Вэнь заметил:

— Нет времени продолжать спор. Надо многое обдумать, спланировать. А главное, вам, друг мой, предстоит еще многому и многому научиться.

Он обратился к Цзыване:

— Ты, дитя мое, моя Безупречная Жемчужина, которой я доверяю безопасность этого достойного человека, должна просвещать его так же, как буду делать это я. Он выйдет из моего дома лишь после того, как научится и говорить, и вести себя чисто по-китайски.

Старый мандарин произнес это настолько веско, что не приходилось сомневаться в бесполезности дальнейших разговоров и обсуждений.

Словно тоже почувствовав это, Цзывана покорно склонила свою прелестную темную головку.

С этой минуты Стэнтон Вэр словно снова вернулся в школу.

В Китае существовали четыре категории мандаринов, в зависимости от их важности они отличались численностью! свиты, которая сопровождала экипаж, цветом кареты, пуговицы на круглой, отороченной мехом шапке, узором вышитого нагрудника, который надевали поверх одежды.

Мандарины первой и второй категорий носили зеленый цвет, третьей и четвертой — синий, а желтый цвет — только император и его приближенные.

Друг Цзэнь-Вэня был мандарином второй категории. Соответствующим образом подобрали одежду для Стэнтона Вэра. Пуговица на его шапке была сделана из коралла, а узор нагрудника изображал золотого фазана.

Каждый день, по два часа утром и два часа днем, после обеда, майор получал уроки маньчжурского языка, обычаев и истории того народа, сыном которого ему предстояло стать на некоторое время. Многое он знал и раньше, но понимал бесконечность знания и совершенства. Поэтому учился прилежно.

Стэнтон Вэр узнал многие тонкости этикета: как обращаться к тому, кто равен тебе по положению, к тому, кто стоит выше тебя, равно как к их свите и слугам.

По два часа каждый день он беседовал с Цзываной. Девушка открыла ему бесконечное множество секретов традиционного поведения женщин в Китае. Удивительно, как много тонкостей он еще не знал!

Погода стояла теплая и приветливая, поэтому молодые люди занимались на скамейке во внутреннем дворике.

Когда Цзывана подходила к нему в изысканно расшитом китайском платье, она сама казалась ему цветком, который вот-вот вольется в буйное весеннее цветение сада.

Но красавица продолжала придерживаться холодного, отстраненного тона, и майор видел, что она не перестала питать к нему недоверие и даже неприязнь, хотя и сдерживаемую предписанной китайским этикетом ровностью в обращении.

Цзэнь-Вэнь считал, что Стэнтону необходимо во всех тонкостях знать историю жизни, привычки и особенности поведения вдовствующей императрицы, равно как и те запутанные интриги, которые бесконечно плетутся в Запретном городе.

Когда они беседовали об экстравагантности вдовствующей императрицы, голос девушки впервые утратил холодную бесстрастность.

— Народ голодает, — волнуясь, рассказывала она. — Налоги непомерные. Добиться правды простому человеку не легче, чем достать луну с неба.

— Откуда вы все это знаете? — удивился майор.

— Мне довелось много путешествовать, — холодно, словно осуждая его за этот вопрос, ответила она и продолжила: — Ежегодные траты Запретного города оцениваются в шесть с половиной миллионов фунтов в год! А ведь за его высокими стенами живут всего лишь шесть тысяч человек! Но конечна, больше всего народ возмущен тем, как Старушка Будда обманула всю страну при постройке своего летнего дворца.

Стэнтон Вэр уже слышал об этом, но притворился, что ничего не знает.

— Мне кажется, она не смогла забыть те летние дворцы, которые разрушили иностранцы. Один из них уничтожили именно англичане! — продолжала Цзывана.

— И поэтому она решила построить себе новый дворец?

— Один из министров, — рассказывала Цзывана, — позволил императрице воспользоваться фондами, которые предназначались руководству Адмиралтейства. Кроме того, ей удалось добиться перевода на ее личный счет огромных сумм, на которые должны были строиться военные корабли и так необходимые морские укрепления.

— Позор! — гневно воскликнул Стэнтон.

— И это лишь положило начало ее безумным тратам. О многом еще рассказывают. Так что вовсе не удивительно, что люди дошли до крайности и готовы пойти даже за «боксерами», лишь бы чувствовать пусть неразумную, но силу!