Пират в моих объятиях

– Я знаю, чего ты хочешь! – Она подняла свое платье и стала одеваться. – Если я выйду замуж, то по любви, а не потому, что кто-то жалеет меня. Убирайся! Ищи свои сокровища. Ищи свою принцессу! – И Мария своей маленькой ручкой влепила Сэму звонкую пощечину.

Она бросилась бежать и вскоре исчезла за деревьями. Сэм тяжко вздохнул и поднял корзину с цветами яблони, стоявшую у его ног. Затем, пожав плечами, направился в сторону леса.

– Господи, – прошептал он, пуская по ветру один из цветков. – Пора убираться из этого проклятого Истхэма.

Глава 3

Мередит

Когда утром Сэм открыл глаза, за окном опять шел дождь. Вздохнув, он сбросил с себя плотное шерстяное одеяло. К утру похолодало, и свежий весенний воздух подействовал на Сэма ободряюще. Не отрывая голову от подушки, он смотрел на невысокие дубы за окном; деревья раскачивались на ветру, и их ветви клонились к западу.

– Проклятие… – пробормотал Сэм.

Он застрял в этой дыре еще на один день.

Устроившись в постели поудобнее, Сэм закрыл глаза и попытался уснуть. Однако заснуть не удалось. Снизу доносился шум – в таверне начинали просыпаться. Вот раздался раскатистый смех хозяина, вот звякнули ведра… Сэм уловил запах съестного, возможно, рыбы. И хлеба. Горячего хлеба. В желудке у него заурчало, и Сэм почувствовал голод.

Но думал он вовсе не о завтраке. Ему не давал покоя странный сон… Он видел во сне прекрасную девушку, залитую серебристым лунным светом. Девушку с длинными золотистыми волосами. Девушку, рыдавшую в его объятиях…

Сэм открыл глаза. Нет, это был не сон!

Он вскочил с постели и с громкой руганью прошлепал по плетеной циновке, покрывавшей дощатый пол. Господи! Ведь все это было наяву, и оставалось только гадать, что ждет его внизу. Возможно, разъяренный отец девушки с заряженным мушкетом. Или сама Мария Холлет, решившая принять его предложение жениться на ней…

Но не в его привычках уклоняться от неприятных встреч. Сэм быстро оделся и, бросив взгляд на смятую постель, направился к узкой и крутой лестнице.

Но внизу не оказалось ни разъяренных родителей, ни красавицы в белом платье – была только комната, провонявшая табачным дымом и элем, да одна из пышущих здоровьем девиц. Она с улыбкой подошла к нему:

– Вам завтрак, капитан?

Сэм уселся за столик рядом с камином и протянул к огню руки.

– Да. И большую кружку крепкого сидра, если у вас есть.

Девица сначала принесла сидр. По укоренившейся морской привычке Сэм залпом осушил кружку. Пламя камина согрело его тело, а сидр – пустой желудок. Но Сэм не оценил должным образом напиток, он почти не притронулся к завтраку, состоявшему из соленой рыбы, вареных яиц, горячего хлеба и фасоли…

Поднявшись из-за стола, Сэм решил прогуляться. Ему хотелось поскорее выбраться на свежий воздух. Уже стоя, он выпил вторую кружку сидра и заел хлебом. Затем, надев треуголку, с угрюмым видом направился к двери. Служанка смотрела на него с восхищением, ибо он действительно был великолепен: под серым плащом тонкого сукна виднелся малиновый камзол, расшитый золотой нитью; бриджи и шелковые чулки подчеркивали стройность его мускулистых длинных ног, а высокие ботинки с квадратными носками сверкали чистотой. Девице оставалось лишь надеяться, что капитан еще задержится в Истхэме и, возможно, обратит на нее внимание. Но Сэм не подал виду, что заметил взгляд девицы, ведь она не шла ни в какое сравнение с девушкой, рыдавшей у него на груди минувшей ночью.

Никакая женщина не сравнится с Марией Холлет.

Сэм вышел, с силой хлопнув дверью. Постоял несколько минут под моросящим дождем. По небу, сталкиваясь, плыли набухшие влагой тучи. И тут с Атлантики задул свежий морской ветер. Невольно улыбнувшись, Сэм направился к песчаному пляжу.

Вскоре дождь почти прекратился. Сэм зашагал быстрее и несколько минут спустя пересек пустошь, поросшую вереском и покрытую ковром мха и молочая. Ветер здесь дул сильнее, а йодистый запах океана стал острее. Он уже видел пенистые гребни волн и слышал грохот прибоя. И море, как всегда, взбодрило его, взбудоражило, заставило сердце биться быстрее.

Чистая вневременная красота, такая же непорочная, как Мария Холлет. Проклятие! Зачем он снова думает о ней? Какое, черт возьми, ему до нее дело? Ведь он никогда не вспоминал женщин, с которыми имел дело.

Сэм остановился на краю обрыва. Отсюда открывался прекрасный вид: серовато-зеленый океан, простиравшийся до самого горизонта. В лицо дул свежий ветер, и отчетливо ощущался резкий запах йода, щекотавший ноздри. Запах йода и дыма. Дыма?..

Спустившись с обрыва, он увидел… Нет, не может быть. Сэм прикрыл ладонью глаза, чтобы избавиться от видения. Но это действительно была она, все всякого сомнения. Только что она делала на берегу? Что жгла на костре? Какой неприятный запах… Мария стояла, склонившись над огнем, и, кажется, что-то помешивала… Она не видела Сэма, однако косматая лошадь, стоявшая рядом, и коричневый с белой грудью пойнтер сразу же заметили незнакомца. Пойнтеры, как известно, не кусаются. Но этот кусался, что сразу же и доказал на деле: с угрожающим рычанием бросившись на Сэма, пес впился своими острыми белыми зубами ему в ногу.

Сэм вскрикнул от боли, и Мария тотчас же подняла голову. Пес уже бежал к ней, виляя хвостом; из пасти пойнтера свисала добыча – обрывок шелкового чулка.

– О Господи… – выдохнула Мария.

Перед ней стоял Сэм Беллами. Но что он здесь делает? И вид у него такой, будто он собирается кого-то убить, возможно, бедного Ганнера, сидевшего на задних лапах и радостно вилявшего хвостом, ожидавшего благодарности за принесенный трофей.

– О Господи… – снова пробормотала Мария.

Но тут Ганнер опять бросился к Сэму.

– Ради Бога, убери этого проклятого пса! – заорал Сэм, когда пойнтер начал описывать вокруг него круги. Он выхватил пистолет. – Иначе я застрелю его.

Увидев дуло пистолета, направленного на ее любимца, Мария закричала:

– Ганнер! Ганнер, ко мне!

Она хлопнула в ладоши, и пес, прорычав напоследок, бросился к хозяйке. Она схватила Ганнера за ошейник и тут же в страхе замерла, заметив, что Сэм приближается к ней, пряча на ходу пистолет.

Инстинкт самосохранения подсказывал Сэму, что он сваляет дурака, если подойдет ближе. Собака внимательно следила за ним, да и девушка была начеку. Она держала в руке отбеленную в извести раковину моллюска – оружие не столь серьезное, как собачьи клыки. Наконец, нагнувшись, Мария бросила раковину в костер, где она быстро почернела, как и горка ей подобных, уже лежавших в костре. Так вот откуда эта вонь… Раковины моллюсков. Подойдя к костру с подветренной стороны, Сэм сел на песок и стал обследовать ногу, укушенную псом.

– Такие прекрасные были чулки, – пробормотал он себе под нос и с улыбкой посмотрел на девушку.

Мария, смутившись, выпустила ошейник, но тут же снова за него ухватилась.

– Ганнер, хватит ворчать, – сказала она. – Убирайся отсюда!

Послушный пес, бросив последний взгляд на незнакомца, понесся к стае чаек, сидевших на берегу.

Глядя вслед Ганнеру, Сэм с облегчением вздохнул. Мария осторожно приблизилась к нему; ее беспокоила рана у него на ноге – в конце концов, Сэм пострадал по ее вине.

– Мне очень жаль, – прошептала она, глядя на ногу Сэма. – Он раньше никогда не кусался… Вам больно?

– Чертовски, – соврал Сэм, уже забывший об укусе.

В лунном свете Мария была на редкость хороша, но и при свете дня она была прекрасна. Длинные ресницы, словно припорошенные золотой пылью… Высокие скулы и чудесные глаза, цветом походившие на воды Карибского моря в солнечный день. Губы же точно кораллы. А волосы… У Сэма перехватило дыхание. Освещенные солнцем, волосы Марии сверкали, словно испанский золотой дублон. Густые и шелковистые, они волнами падали к тонкой талии девушки. И Сэм вспомнил, какими они были на ощупь, эти чудесные волосы…