Больше, чем ты желаешь

Люк догнал Брай и прислонился к стене, чтобы перевести дух. Брай не могла позволить себе такой роскоши. Встав на камень, она смотрела в сторону леса, прикрыв глаза от солнца. Люк взглянул на ее ноги и отметил, что они весьма стройные. Когда он снова перевел взгляд на ее лицо, Брай уже не смотрела на лес, а наблюдала за ним. Расправив юбку, она прикрыла ноги. Сейчас она уже не походила на женщину, которая бежала по лужайке, сверкая голыми коленками. Люк протянул ей руку, и Брай спустилась с камня.

— Почему мы здесь? — спросил Люк.

— Я здесь потому, что отчим собирается убить Аполлона. Я не успела остановить его. А зачем вы здесь, не знаю.

Люк проигнорировал ее грубость. Возможно, она мстила ему за то, что он рассматривал ее ноги.

— Это был мистер Фостер…

Это был не вопрос, а скорее утверждение. Люди узнавали Оррина по его поведению. Даже когда Брай знала, что он грубо себя поведет, он и тогда умудрялся дать ей понять, что она его недооценила.

— Да, — ответила она. — Хозяин «Конкорда».

— И часто он так ездит?

— Вы хотите сказать — пьяным?

Люк не знал, что Фостер пьян, но поверил Брай на слово.

— Я думал, что он контуженый.

— Контуженый? Вы правильно подметили. А лошадь — моя. Но в данный момент это ничего для него не значит. Раньше он никогда не осмеливался делать это.

— Вы думаете, что он снова прискачет сюда?

— Он уже не может остановиться. Эта стена служит для него вызовом. Пусть бы лучше он сломал шею себе, но скорее он сломает шею Аполлону.

Их внимание привлек стук копыт. Как и предсказывала Брай, ее отчим верхом на Аполлоне вырвался из леса и поскакал к стене. Фостер, припав лицом к гриве коня, безжалостно нахлестывал его по крупу. Животное громко ржало и, разбрызгивая пену, летело вперед.

Размахивая руками и призывая Аполлона, Брай бросилась им навстречу.

— Будь ты проклята, Брай! — закричал Фостер, увидев ее. — Я раздавлю тебя, дьявольское отродье!

Брай остановилась. Капли пота выступили у нее на лбу и верхней губе, тело сотрясала крупная дрожь. Аполлон вихрем налетел на нее и сбил с ног.

Она услышала крик Люка, только когда упала на траву. Брай чувствовала, как дрожит под ней земля. Перевернувшись на бок и выпутавшись из юбок, она вскочила на ноги. Отчим продолжал гнать коня к стене. Она знала, что сейчас произойдет.

Ей уже давно казалось, что в ней притупились все чувства, но однако, следя за тем, как Аполлон несется навстречу своей гибели, она поняла, что с прошлым еще не покончено. Сердце ее пронзили боль и неизбежность потери.

Она наблюдала за происходящим как бы со стороны. Она не могла пошевелить рукой или закричать, а только смотрела, как Аполлон мчится вперед. Крепкие мускулы коня напряглись и лоснились на солнце. На лице сидящего на нем Оррина было написано упрямство, свойственное дуракам и пьяным.

На их пути стоял Кинкейд. Он припал к каменной стене, сбросив с себя сюртук, и его вылинявшая рубашка белым пятном светилась на солнце. Мышцы его были напряжены, он изготовился к прыжку, словно хищник, выслеживающий свою жертву.

Внезапно он прыгнул. Его прыжок был похож на грациозный прыжок снежного барса, дополненный безошибочной точностью сокола. Аполлон заржал и сменил направление, проскакав вдоль стены, вместо того чтобы перепрыгнуть через нее. Люк вцепился в Оррина и стащил его с седла, а лошадь поскакала дальше, постепенно замедляя бег.

Легкие Брай наполнились воздухом, и силы вернулись к ней. Пошатываясь, она подошла к тому месту, где на земле мутузили друг друга отчим и Лукас Кинкейд. Было трудно поверить, что они оба находились в сознании.

— Отпусти его, Оррин! — приказала она. — Он спас тебе жизнь.

— Он пытался меня убить! — прорычал Оррин. Брай склонилась над ними и, ловко уклоняясь от катавшихся по земле тел, попыталась схватить отчима за воротник, но промахнулась. Она сделала еще одну попытку, и на этот раз ей удалось помочь Лукасу пригвоздить отчима к земле. Перекинув ногу через толстый живот Оррина, Лукас уселся на него верхом. Оррин начал вырываться, но Лукас не собирался его отпускать.

— Аааооох! — Воздух, вырвавшийся из желудка Оррина, был пропитан запахом алкоголя и перебродившей пищи. Если бы Лукас чиркнул спичкой, эта смесь могла бы загореться. — Я не могу дышать, — стонал Оррин.

— Я тоже не могу, — пробурчал Лукас, отворачиваясь.

— Ты сдавил мне легкие.

— Дыши другим местом.

— Меня сейчас стошнит!

Эта угроза подействовала, и Люка как ветром сдуло с живота Оррина, которого тут же начало рвать, да так сильно, что ветхая рубашка Люка покрылась зелеными пятнами, и он засомневался, выдержит ли она еще хоть одну стирку. Два доллара пропали.

Лукас отряхивал панталоны, когда у Оррина начался новый приступ рвоты.

Неожиданно Фостер нанес ему сильный удар в челюсть. У Лукаса перехватило дыхание, в глазах потемнело. Брай, не выдержав, в ярости налетела на отчима и принялась пинать его ногами. У Люка двоилось в глазах, и он видел, как две Брай начали колошматить Фостера куском обвалившейся штукатурки. «Ей легче, — подумал он, увидев, как Фостер закрывает голову руками, — она не одна, их две».

Наконец Лукас пришел в себя. Брай сидела рядом, поддерживая его за плечи и похлопывая по щеке. Ему показалось, что на ее лице промелькнуло сочувственное выражение. Впрочем, взгляд ее сапфировых глаз оставался бесстрастным, а нижняя губа была сердито поджата. Он подумал, что она решила не демонстрировать своих эмоций, чтобы ему не взбрело в голову то, чего не было и в помине.

Он приоткрыл глаза, и Брай тут же убрала руку с его щеки.

— Отлично, — заметила она удовлетворенно. — Как ваша челюсть? Не сломана?

Лукас подвигал челюстью из стороны в сторону.

— Не сломана, — ответил он, хотя с ней было не все в порядке. Он никак не мог вспомнить, когда Фостер нанес ему удар. Лукас повернул голову туда, где лежал Фостер, и у него все поплыло перед глазами.

— Вам лучше смотреть на меня, — посоветовала Брай. Лукас усмехнулся:

— Если позволите.

Он заметил, что Брай не покраснела, как это происходит с большинством женщин. Она даже не допускала мысли, что кто-то посмеет с ней заигрывать. Улыбка Лукаса исчезла. Стараясь не двигать головой, он скосил глаза в сторону Фостера, но увидел только его раздвинутые ноги и толстый живот.

Его грудь вздымалась и резко опадала, из горла вылетали громкие звуки, и от этих звуков сотрясалось его огромное тело. Ноги Фостера при этом оставались неподвижными.

— Предсмертные хрипы? — испуганно спросил он.

— Храп.

— Он храпит? — удивился Лукас, осторожно приподнимаясь на локте, чтобы получше рассмотреть Фостера. — Значит, вы не убили его?

— На этот раз нет.

— Жаль.

Брай кинула на него острый взгляд. Он что, говорил об этом серьезно? Не зная, что ответить, она решила промолчать.

— Вы можете сесть?

Оттолкнувшись от земли, Лукас принял сидячее положение. Голова больше не кружилась. Он покрутил плечами, затем проделал то же самое с шеей. Все было в порядке. Случайно его взгляд упал на стену. С земли ее высота показалась ему весьма значительной.

— Вы вели себя как герой, — проговорила Брай, проследив за его взглядом. — Вы спасли моего коня.

Краешком глаза Люк увидел, что Аполлон мирно пасется на поляне, время от времени тихо пофыркивая.

— С вашим конем все в порядке? — спросил Люк.

— Насколько я могу судить, сидя здесь, похоже, в порядке. Но я пока не пыталась подойти к нему близко.

— Ваш отчим загнал коня. Его бы надо хорошенько обтереть.

— Я этим и займусь, как только вы встанете на ноги. Люк понял ее намек и, быстро вскочив, протянул ей руку.

— Я забыл, что вы самостоятельная женщина, — хмыкнул он, когда Брай не сделала ни единого движения, чтобы помочь ему подняться. Слава Богу, что она не схватилась за нож и не расценила его вежливость как угрозу. Правда, у нее не было под рукой ножа для вскрывания писем, но, судя по тому, как она обошлась с Фостером, Брай была женщиной изобретательной.