Дуэль

Наконец ее брат согласился, после того как Йен сердито посмотрел на него. Лорд Марден предложил оплатить перевозку тела, потому что Ренсдейл не пожелал возвращаться домой со своим незаконнорожденным братом-негодяем.

– Ну вот, дорогая. Дело сделано. Теперь мы можем жить дальше. – Тут он заметил, что его рубашка становится все сырее и сырее. – Гром и молния, вы что же, опять плачете?

Она покачала головой, всхлипнула и засопела.

– Да, плачете. Вы ведь невредимы, а? – Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки, осмотрел на предмет наличия повреждений. Волосы у нее рассыпались, платье было разорвано на плече, но маленькая царапина на шее уже не кровоточила.

Она покачала головой и взяла из его рук носовой платок.

– Только не говорите, что оплакиваете Брауна.

– Я не могу не думать о том, какой это был несчастный человек, но я об этом ничего не знала.

– А если бы и знали? Чем вы могли ему помочь? Отдали бы ему ваши карманные деньги? Предложили бы ему присутствовать на занятиях Троя? Его воспитанием и образованием должен был заниматься его отец. Ваш родитель не мог официально признать Брауна, но мог сделать его до какой-то степени джентльменом. Но предпочел не делать этого. Вы не в ответе ни за несчастную жизнь Брауна, ни за его смерть.

Она прочистила нос, отчего он стал красным. Щеки у нее тоже были в красных пятнах, глаза распухли. Йен подумал, что она самая красивая женщина из всех, кого он видел. Он решил, что будет думать так пятьдесят лет начиная с этого момента, даже когда волосы у нее поседеют, а лицо покроется морщинами. У нее все равно будут глаза, подобные летнему небу, и она все равно будет принадлежать ему.

– Не плачьте, любовь моя. Браун того не стоит.

– Но это был мой брат, такой же, как Спартак.

– Я понимаю, что вы плачете из-за вашего родства с Ренсдейлом, а не из-за потери Брауна. Он был всего лишь бешеной собакой, которую следовало убить.

– Вы никогда не поступите так, правда? Не отвернетесь ни от одного вашего сына?

Йен не мог не рассмеяться.

– Поскольку у меня никогда не будет сына, который не был бы одновременно и вашим сыном, дорогая, вам придется содействовать тому, чтобы наши сыновья росли так, как приличествует графским детям. В этом мы товарищи, не так ли?

Она снова была в его объятиях, и она улыбалась.

– Товарищи.

В тот вечер они отправились в Воксхолл, чтобы отпраздновать не смерть Брауна, а собственную свободу и радость. Вдовствующая графиня объявила, что они должны показаться в городе, чтобы положить конец слухам, которые непременно возникнут в свете. Капитан Бичем был доволен, что они поплывут туда на лодке.

Ренсдейл хотел покутить, чтобы прогнать дурные воспоминания. На самом деле ему хотелось провести одну ночь в садах наслаждений, прежде чем отправиться утром домой. Все знали, что его жена ни за что не одобрит такие фривольные развлечения, которые можно найти в Воксхолле с его музыкой, фейерверками и простецкими актерами, в Воксхолле, где чистая публика смешивается с простонародьем. Она явно не одобрила бы Дарк-Уок, где женщины с возможностями поджидали мужчин со средствами. Ренсдейл надеялся порезвиться напоследок, скрывшись от глаз сестры-цензора и шурина, внезапно ставшего воплощенной добродетелью.

Леди Дороти и Карсуэлл тоже думали не о приличиях, а только о том, как им улучить несколько минут и побыть наедине. После бесконечного количества романов Карсуэлл знал каждую уединенную ротонду и скрытую от глаз лужайку. Леди Дороти всегда очень хотела расширить свои знания, обретая новый опыт. Карсуэлл же просто очень хотел.

И Йен, и Афина предпочли бы провести вечер наедине, но Трой слишком долго сидел взаперти в четырех стенах, решила Афина, не знавшая, что Йен выходил с мальчиком из дома столько раз, сколько тому было по силам. Трой был в восторге, он шел развлекаться со взрослыми, пусть там и не будет лошадей. Уиггз решил, что ему тоже лучше пойти проследить, как бы мальчик не оказался в дурном обществе.

Оказавшись в саду, леди Дороти и Карсуэлл исчезли. Вдовствующая графиня, капитан и Ренсдейл отправились искать зарезервированный для них кабинет и заказать ужин. Афина, Йен и Уиггз вынуждены были идти медленно из-за Троя, не только потому, что он не мог быстро ходить. Мальчику хотелось посмотреть канатоходцев и жонглеров. Уиггз зацокал языком, но Афина посоветовала ему пойти и посидеть с остальными, если он не хочет помешать Трою развлекаться.

Йен улыбнулся. Он был уверен, что его жена в восторге от простых развлечений не меньше, чем ее юный брат. Когда они медленно шли к ротонде, его останавливали друзья и знакомые, которым хотелось узнать правду о слухах, распространившихся по городу. Они не обращали внимания на Троя, они не смотрели на этого увечного юношу, но Йен представлял его как героя дня, и Афину распирало от гордости за обоих своих провожатых.

Они ужинали, слушали музыку, а потом Йен и Афина впервые танцевали вальс как муж и жена. Танцевальная площадка была переполнена, и Йену не понравилось, что мужчины с вожделением посматривают на его супругу в серебристом платье с низким вырезом – он замечал это, когда ему удавалось самому отвести глаза от этого очаровательного зрелища. Он увлек ее обратно в кабинет, где они ужинали, и накинул на нее шаль.

Ренсдейл ушел, и Уиггз наслаждался прославленным араковым пуншем несколько больше, чем приличествует духовному лицу. Вдовствующая графиня дремала в своем кресле, а Трой с дядей обсуждали, где дают лучшее образование – в Оксфорде или Кембридже. Йен посмотрел на часы и на декольте своей жены.

Наконец настало время фейерверков. Они медленно прошли туда, откуда все смотрели на это зрелище. Трой устал, но был полон энтузиазма. Он опирался на костыли и смотрел как зачарованный. Йен не сводил глаз с жены, которая тоже была увлечена зрелищем. Когда оно закончилось, он взял ее за руку и шепнул на ухо:

– Я знаю, где мы можем устроить наш собственный фейерверк. Если только вы не «недомогаете», как было до сих пор.

Афина порадовалась, что темнота скрыла ее румянец, и еще больше порадовалась, что муж не меньше, чем она, жаждет возобновить их любовные ласки.

– Но мне не хотелось бы ехать в ваш кенсингтонский дом. Все время думать о других женщинах, которых вы там принимали.

Йен получше укутал Афину в кашмирскую шаль и сказал:

– Не беспокойтесь. Я подарил этот дом леди Пейдж. Полагаю, мне повезло. Я избавился и от этого дома, и от этой женщины. Еще лучше будет, если она поселит там Уиггза. Я же предлагаю апартаменты в «Кларендоне», которые заказал для нас.

– А как же Трой?

– Его мы не пригласим.

Когда она рассмеялась, он сказал:

– Сначала мы отвезем его домой. Он уже клюет носом. Другие сами доберутся. Наконец-то это будет наша ночь.

Фейерверк в Воксхолле казался просто-напросто свечой – или падающей звездой – по сравнению с очаровательной, усыпанной розами спальней, которую украсили по велению Йена и которая стала прибежищем их восторгов и волнений. Ночь воистину была их ночью, потому что никто больше не мог бы так хорошо ее использовать. Утро и вторая половина дня тоже принадлежали им, потому что они ждали так долго и потому что им нужно было слишком многому научиться, слишком многому научить.

– Боже мой, я и забыла, что сегодня утром уезжает мой брат!

– Мы увидим его, когда родится младенец. Этого недолго ждать.

Ренсдейл вполне обойдется без их прощаний, а Трой должен научиться обходиться без сестры, если намерен поступать в университет. Что же до остальных, если они наслаждаются вполовину меньше, чем Йен и Афина, должны считать себя счастливыми.

Начало получилось неловкое, точно шутиха взорвалась раньше, чем взлетела на должную высоту, и произвела скорее шум, чем прекрасное зрелище. Хорошо, что обошлось, в общем, безболезненно. Йен был уверен, что страдал большие, чем его изящная жена, когда старался не вызвать у нее лишнего потрясения.

Второй раз они ласкали друг друга медленнее, и звезды кружились, и пламя вздымалось к небу, и пламя зажгло Вселенную, и Вселенная съежилась до размеров этой комнаты, этой кровати, этого мгновения.